В парламентах Швеции и Финляндии в понедельник прошло обсуждение правительственных докладов по теме присоединения этих двух стран к НАТО. В том, что оно состоится в ближайшее время, сомневаться теперь точно не приходится.
Андрей Кортунов
Фото: Из личного архива
Андрей Кортунов
Фото: Из личного архива
Было бы, конечно, неправильным игнорировать негативные последствия для безопасности России, вызванные решением шведов и финнов. Эти последствия неизбежно окажутся более чем существенными. Балтийское море теперь фактически превращается в «натовское озеро», что потребует ответных мер по наращиванию российского военно-морского присутствия в этой акватории, сил ПВО, ракетных систем наземного базирования и так далее.
Протяженность сухопутной линии соприкосновения России и НАТО увеличивается вдвое. Это потребует значительных усилий со стороны Москвы по развертыванию дополнительных сил и средств вдоль границы с Финляндией, а также по модернизации военной инфраструктуры в Карелии и в Мурманской области.
Меняется не в пользу России и стратегическая обстановка в арктическом регионе, где отныне российской стороне придется в одиночку противостоять сплоченному «коллективному Западу». Под вопросом оказывается будущее Арктического совета, который много лет по праву считался похвальным примером способности северных стран надежно оградить Арктику от глобальной геополитической конфронтации.
Изменение статуса Финляндии и Швеции увеличивает число стран, одновременно входящих в Европейский союз и НАТО. Такая «синхронизация» двух главных западных проектов отодвигает и раньше не вполне ясную перспективу обретения Европой «стратегической автономии» от США на совсем уж неопределенное будущее.
Кроме того, вхождение двух стран в НАТО ставит неудобные вопросы в отношении российского нарратива о необходимости во что бы то ни стало сохранить нейтральный статус Украины. Если Хельсинки и Стокгольму позволительно отказаться от этого статуса, не спрашивая одобрения в Кремле, то почему это запрещается Киеву? И если российские военные так обеспокоены коротким подлетным временем баллистических или крылатых ракет от северных границ Харьковской области до Москвы, то ведь подлетное время таких ракет от восточных рубежей Финляндии до Санкт-Петербурга будет еще короче.
Однако вхождение Финляндии и Швеции в НАТО — это все же не конец истории и не полная катастрофа для Москвы. Бывали и худшие времена, когда Россия вела кровопролитные войны и с напористыми шведами (не менее 16 раз с XII по XIX век) и с более флегматичными финнами (три раза на протяжении бурного XX столетия). Сегодня ни в Хельсинки, ни в Стокгольме не найдется много желающих померяться силами с неугомонными русскими на поле брани. А конкретные перспективы отношений Москвы с обеими северными столицами во многом будут определяться специфическими условиями членства двух стран в НАТО.
Сегодня на севере Европы сложились как минимум две очень различные модели участия стран субрегиона в Североатлантическом альянсе. Есть условная «балтийская модель», представленная Эстонией, Латвией, Литвой и Польшей. И есть не менее условная «скандинавская модель», которую избрали для себя Норвегия, Исландия и в меньшей степени Дания.
«Балтийская модель» предполагает позиционирование своей страны в роли несокрушимого военно-политического форпоста западной цивилизации перед лицом восточного варварства в лице России. Лидеры стран Балтии и Польши неизменно находятся среди самых решительных и бескомпромиссных критиков Москвы и готовы идти максимально далеко по пути укрепления восточного фланга НАТО, развертывания инфраструктуры блока на своей территории, выстраивания «особых отношений» с Вашингтоном и так далее.
«Скандинавская модель», напротив, включает в себя попытки совмещать членство в НАТО с курсом на активное двустороннее сотрудничество с Москвой, более сдержанное отношение к избыточной активности блока на своей территории и настойчивый поиск компромиссных договоренностей даже по самым трудным вопросам. Не случайно, что на протяжении многих десятилетий отношения России с входящей в НАТО Норвегией по многим параметрам превосходили отношения России с соседней вполне нейтральной Швецией.
Пока для Хельсинки и Стокгольма открыты обе модели участия в НАТО. Важно, чтобы в обеих столицах сделали правильный выбор. А этот выбор зависит в том числе и от многих решений, принимаемых в Москве. Например, затягивание военной спецоперации на территории Украины будет так или иначе подталкивать наших северных соседей к выбору «балтийской модели». Скорейшее достижение мирных договоренностей, напротив, будет стимулировать их двигаться в направлении «скандинавской модели».
Выбор той или иной модели зависит также и от сдержанности, которую Москва захочет или не захочет продемонстрировать в своей политической и военно-технической реакции на изменение статуса Финляндии и Швеции. Это касается и акватории Балтийского моря, и российско-финляндской границы, и арктического региона.
Не будем забывать и о том, что исторически членство той или иной страны в НАТО никогда не было непреодолимым препятствием для ее сотрудничества с Москвой. Вспомним хотя бы многолетнее (и в целом весьма успешное) взаимодействие России с Турцией в Сирии в рамках многостороннего астанинского процесса, а также поставки Москвой Анкаре суперсовременных зенитных систем С-400. А ведь между Москвой и Анкарой куда больше разногласий, противоречий и острых конфликтов, чем между Россией, Швецией и Финляндией вместе взятыми!
Финляндия и Швеция на протяжении многих веков оставались ближайшими северными соседями России. На фоне нашей общей многовековой истории нынешнее поспешное вхождение двух стран в НАТО — всего лишь эпизод, пусть не слишком приятный для российской стороны и достойный сожаления. Нельзя допустить, чтобы этот эпизод отбросил длинную тень на будущее отношений с Хельсинки и Стокгольмом, а также закрыл возможности их восстановления не только в ближайшей, но и в среднесрочной перспективе.