США сохраняют уверенность в том, что НАТО достигнет консенсуса в вопросе вступления Финляндии и Швеции в блок, несмотря на возражения Турции, заявили в Белом доме. Когда это произойдет, пока планировать сложно, подчеркивают политологи. Как и последствия присоединения Хельсинки и Стокгольма к Североатлантическому альянсу. Обозреватель “Ъ” Максим Юсин считает, что их членство в организации станет неизбежной реальностью.
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ
В Финляндии и Швеции заканчиваются последние дебаты, выполняются последние формальности, после чего две страны официально обратятся к НАТО с просьбой о вступлении в альянс. И рискну предсказать, что заявка эта будет удовлетворена. Возражения, которые высказывает президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган, — не более чем элемент восточного торга. В обмен на некие шаги Стокгольма и Хельсинки на курдском направлении Анкара в конце концов позволит себя уговорить и не станет пользоваться правом вето.
В итоге альянс пополнится двумя новыми членами, отказавшимися от своего традиционного нейтралитета. А протяженность линии соприкосновения России с НАТО сразу более чем удвоится за счет одной только Финляндии, имеющей с восточным соседом границу длиной 1 340 км. После Второй мировой войны (и при Сталине, и при Хрущеве, и при Брежневе) обстановка на ней была стабильной, а отношения между Хельсинки и Москвой считались эталоном мирного сосуществования государств с различными общественно-политическими системами.
Финляндию у нас долго считали образцом прагматизма и здравомыслия. И именно финскую модель (так называемую финляндизацию) в какой-то момент приводили в качестве примера, к которому должна стремиться Украина, если в будущем хочет выстроить с Россией бесконфликтные отношения.
После 24 февраля все изменилось — прежний мир обрушился. Стало ясно, что российско-украинские отношения уже едва ли когда-то станут бесконфликтными.
Да и Финляндия в глазах Москвы перестала быть эталоном. Шок от случившегося был столь силен, что финский политический класс отказался от казавшегося незыблемым принципа нейтралитета. И эту точку зрения, судя по последним опросам, разделяют большинство жителей страны. Россия больше не воспринимается как стабильный и беспроблемный сосед. Сегодня для многих финнов она — источник потенциальной угрозы, ведущий себя непредсказуемо и нерационально. И единственной, естественной защитой от такого соседа в Хельсинки считают блок НАТО.
24 февраля поставило крест на финском и шведском нейтралитете. Трудно сказать, просчитывали ли в Кремле такое развитие событий. Как бы то ни было, членство Финляндии и Швеции в организации станет неизбежной реальностью. И, несмотря на грозные заявления, периодически звучащие из Москвы (мы, дескать, это не потерпим и примем ответные меры), трудно представить, какими конкретными (и главное — эффективными) шагами может ответить российское руководство.
Скорее всего, ему придется смириться с новой действительностью. С тем, что отныне границы России и НАТО имеют совсем иную, гораздо менее выгодную конфигурацию. И с тем, что меняется расклад сил в Балтийском море. Единственным утешением для Кремля можно считать то, что оба потенциальных новобранца блока, определяя свои обязательства в рамках организации, судя по всему, будут настаивать на двух пунктах.
Ни финны, ни шведы не хотят, во-первых, размещать на своей территории ядерное оружие, а во-вторых, иностранные военные базы.
Если российские власти не захотят искусственно раздувать проблему и нагнетать эмоции, эти ограничения дадут им формальный повод успокоить соотечественников, заявив: военная инфраструктура НАТО к границам страны не приближается, поводов для беспокойства нет. А кроме того, ни Финляндия, ни Швеция, в отличие от Украины, не выдвигают Москве территориальные претензии. Все это, конечно, слабое утешение, но уж какое есть.