Галерея RuArts отмечает 75-летие знаменитого отечественного фотографа Сергея Борисова выставкой его работ «Реконструкция». Она охватила несколько декад, начиная с 80-х годов и заканчивая нашим временем. Фотографии развешены без хронологии, и, хотя постановочные приемы Борисова мало изменились — он любит «раздевать» своих героев на фоне Москвы либо в своей знаменитой мастерской на Знаменке,— ранние работы опознаются безошибочно: столько в них было раскованности. Рассказывает Игорь Гребельников.
Фото: Коммерсантъ / Ирина Бужор / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Ирина Бужор / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Ирина Бужор / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Ирина Бужор / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Ирина Бужор / купить фото
Хроники перестройки и «лихих девяностых» точно не обойдутся без фотографий Сергея Борисова, как и воспоминания о героях альтернативной культуры — рок-музыкантах, художниках и вообще богемной жизни с ее сонмом обнаженных муз. Еще совсем недавно многие из этих кадров казались пусть и талантливо снятыми, но чем-то само собой разумеющимся. Вот Андрей Бартенев со своими компаньонками — все они в костюмах его «Ботанического балета» — пританцовывают на фоне строящегося храма Христа Спасителя, 1996 год. Но сейчас и фотограф, и черт-те как одетые модели призадумались бы над безобидностью такой мизансцены. Или другой пример: обнаженная девушка с нарисованными на груди серпом и молотом сжимает в руках, словно штык, массивный шомпол; 1985 год, снимок называется «Русские идут» — а ведь в то время он был нарасхват, особенно в западных журналах. Как и кадр из той же серии — с красавицей, прикрывающей лицо автоматом Калашникова. Не говоря уже о «Школьницах» — парочке грудастых моделей, откровенно позирующих с бюстиками вождей в руках. Из ню Борисова в свое время мог бы сложиться очень «горячий» календарь Pirelli — даже странно, что такой не был издан.
Но все же дело не в эротизме этих кадров, а в той самой, взахлеб, свободе, улетучившейся, кажется, повсеместно. Сергею Борисову удалось ее не просто зафиксировать, а даже придумать для этого фотографический язык. Кажется, что он прост, но до чего ж эффектен, особенно когда съемка происходит на улице.
Как в случае с участниками рок-группы «Диалог», которых фотограф еще в 1983 году уложил на ленинградском тротуаре аккуратно шагающим рядом, отчего весь кадр, в который попали и случайные прохожие, и мусорные кучи, и раздолбанная водосточная труба, приобрел нездешний сюрреалистический размах. Или с «Полетом» 1988 года, где парень словно левитирует над перилами моста на фоне сталинской высотки. Один из любимых приемов фотографа — снимать свободно позирующих героев на фоне помпезных московских построек, будто сбивая пафос столичной архитектуры, либо на крышах домов, где его модели, часто обнаженные, смотрятся парафразом «Над городом» Шагала.
Другое место фотографической вольницы — студия-подвал по адресу Знаменка, 50а, где проходили концерты тогда еще полузапрещенных Цоя и Гребенщикова, выставки андерграундных художников, многие из которых там подолгу жили и творили, а творческий беспорядок становился фоном для раскованных фотосессий Борисова. Именно там сняты знаменитые портреты и Цоя, и Гребенщикова, и Жанны Агузаровой. Эта мастерская с полным правом может считаться аналогом уорхоловской «Фабрики». Она долгие годы оставалась одним из самых богемных мест в Москве, где запросто могли пересечься звезды советской эстрады (еще до перестройки Борисов делал обложечные фотографии для пластинок фирмы «Мелодия», в том числе альбомов Пьехи, Пугачевой, Ротару), непризнанные гении всех мастей, неофициальные художники, западные дипломаты.
На выставке все это развешено вперемешку, без всякой хронологии и сортировки по жанрам. Голый Эдуард Лимонов на подоконнике, прикрывающийся лишь «лимонкой», смотрится куда более значительным монументом, чем каменный вождь на пьедестале, снятый с такого ракурса, что вместо головы у него вытянутая рука. А безвестные голые девицы, дурачащиеся в мастерской, настолько естественны, будто и нет фотографа рядом. В этом еще один важный талант Борисова: режиссируя съемку, будто спектакль, он добивается от моделей удивительной непринужденности, отчего образ эпохи выходит столь убедительным, что остается разводить руками — куда что девалось.
Вот и в прошлом году он снимал обнаженные пары на улицах Москвы. То ли небоскребы «Москва-Сити» подыгрывают хуже, чем сталинские высотки, то ли в воздухе, к которому камера Борисова так чувствительна, растворена странная сдержанность, а все-таки выходит пусть красиво, романтично, но так, будто персонажи чего-то ждут, тогда как раньше ох как действовали.
Впрочем, «стена Цоя» на Арбате и теперь не подкачала: почти голая пара, с девицей, рассевшейся на здоровенных плечах своего парня — оба пышут молодостью,— позирует на фоне испещренной фанатами стены, где главная фраза хоть и не целиком попала в кадр, но легко считывается: «Перемен требуют наши сердца».