«В Иране тоже продается люкс»
Юрий Вопилов, сооснователь Brandmonitor
О том, как санкции США и ЕС на поставки в Россию люксовых товаров могут привести к росту контрафакта и откуда ждать ввоза поддельной продукции, в интервью “Ъ” рассказал основатель Brandmonitor Юрий Вопилов.
Юрий Вопилов
Фото: пресс-служба Brandmonitor
Юрий Вопилов
Фото: пресс-служба Brandmonitor
— Может ли запрет США и ЕС на ввоз в Россию дорогих товаров привести к взрывному росту в стране продаж контрафакта в этом сегменте?
— В текущей ситуации он точно увеличится. Связано это не только с санкциями, но и с легализацией параллельного импорта, и с падением покупательской способности. Этому будет способствовать и возможный дефицит товаров из-за приостановки работы крупных брендов, и появление новых продавцов, которые будут вовлечены в процесс поставок в обход санкций.
— Какое именно влияние окажет запрет на ввоз или параллельный импорт?
— Запрет приведет к снижению присутствия бренда в стране, сократится число работников в российском офисе, что неизбежно скажется на координации работы с правоохранительными органами по борьбе с контрафактом и юридических способах защиты через гражданские иски. Ритейлерам будет сложнее организовывать эту борьбу с нарушителями.
Параллельный импорт смогут осуществлять не только правообладатели, но и третьи лица. Но таможня работает в прежнем режиме, и при ввозе товаров продавцу в любом случае необходимо указывать название бренда в декларации, а сотрудникам таможни — делать запрос юридическому представителю владельца марки. Конечно, из-за роста числа импортеров вырастет нагрузка на инфраструктуру таможни.
— Меняется ли работа самих брендов в стране в контексте борьбы с контрафактом?
— Пока мы не наблюдаем сигналов, что правообладатели готовы снижать эту борьбу. Понятно, что все будут действовать в соответствии с санкциями и выполнять определенный комплаенс. Но для настройки хорошей программы по защите бренда в той или иной стране требуется до пяти лет. Если эта работа приостановится на несколько лет, то по возвращении бренда в страну — если это произойдет — потребуется три-пять лет, чтобы вычищать заново образовавшиеся завалы.
— Можно ли говорить, что в России отстроена и работает защита люксовых марок?
— У крупнейших fashion-брендов точно отстроена, однако это еще и вопрос интенсивности этой работы. У нас до сих пор очень много контрафактной продукции.
— Откуда она попадает в страну?
— В восточную часть страны везут напрямую из Китая, в европейскую — через Киргизию и Казахстан. Еще одна страна-поставщик — Турция.
— Насколько может вырасти рынок люксового контрафакта по итогам 2022 года?
— Мы ожидаем, что в этом году произойдет некоторый переход потребителей от оригинальных товаров к контрафакту. Когда мы проводим опросы на фокус-группах, нам часто объясняют покупку подделки нежеланием переплачивать за бренд. Пока это гипотеза, но мы фиксировали явления, когда покупатель приобретал неоригинальный товар в отместку бренду.
— Может ли ослабление контроля со стороны владельцев брендов привести к тому, что ряд недобросовестных ритейлеров из числа среднего бизнеса начнут смешивать оригинальные поставки с качественными репликами?
— Давно существует гипотеза, что с продажами контрафакта связаны крупные игроки. Но на практике она не подтверждается. Люди строят бизнес надолго. К тому же они всегда под прицелом контролирующих органов.
— Если модные дома перестанут работать с российскими контрагентами — принципиально или из-за опасения вторичных санкций,— могут ли потребители, никогда не покупавшие люксовый контрафакт, переключиться на него?
— Думаю, что предметы роскоши найдут дорогу к своим потребителям в любом случае. В Иране, который находится под санкциями, активно продается люкс и государство вовлечено в борьбу с контрафактом.
