В прокат выходит фильм Натали Бьянчери «Волк», расположившийся где-то между психологическим триллером, социальной аллегорией и наблюдением за живой природой. В результате же, по мнению Юлии Шагельман, выходит довольно невнятный набор полупережеванных идей, которые никак не складываются в единое целое.
Специализированная клиника становится еще одной метафорой насилия над природой с ее многообразием
Фото: Focus Features
Специализированная клиника становится еще одной метафорой насилия над природой с ее многообразием
Фото: Focus Features
«Волк» — второй полнометражный художественный фильм Натали Бьянчери, которая начинала свою карьеру как документалистка. Ее игровой дебют «Ночной» (2019), на первый взгляд притворявшийся типичной британской «драмой кухонной раковины», становился все более неоднозначным, пока на экране разворачивались двусмысленные отношения между взрослым мужчиной и девочкой-подростком, в которых именно вторая, «слабая», сторона проверяла на прочность границы допустимого. В «Волке» Бьянчери идет еще дальше в исследовании пограничных состояний: герои ее нового фильма страдают так называемой видовой дисфорией, чувствуя, что родились в человеческом теле по ошибке, а на самом деле относятся к другим биологическим видам — животным или птицам. Даже в современном мире, постепенно привыкающем к тому, что идентичностей может быть великое множество, нет консенсуса насчет того, насколько видовая дисфория «реальна» — ментальное ли это расстройство, продолжение трансгендерности или просто фантазия,— однако существуют уже целые сообщества людей, не считающих себя homo sapiens.
Бьянчери заинтересовал этот феномен, и сначала она собиралась снимать о нем документальный фильм, но, проведя определенные исследования, поняла, что хочет не ограничивать себя фактами, какими бы расплывчатыми они ни были при обсуждении столь необычного предмета, а использовать их как отправную точку для развития более широких тем. Таким образом, в ее картине видовая дисфория превратилась в метафору инаковости вообще, а отсюда нетрудно перекинуть мостик к интерпретации идей свободы, нормальности, общественных, семейных, внутренних и внешних ограничений, того, что, собственно, делает нас людьми, и так далее. Проблема в том, что, задавая подобные вопросы (не говоря уже о попытках найти ответы), надо обладать остро оригинальным взглядом на жизнь или хотя бы чувством юмора, чтобы не погрязнуть в банальностях и общих местах — увы, с Бьянчери в «Волке» происходит именно это.
Главного героя фильма Джейкоба (Джордж Маккей) мы впервые видим, когда он обнаженным катается по траве в лесу, нюхает воздух, почти бесшумно шныряет между деревьями — в общем, ведет себя как положено дикому зверю, которым он себя ощущает. Флешбэк это или флешфорвард, пока не очень ясно, но в следующей сцене родители привозят Джейкоба в реабилитационный центр, где таких, как он, детей и подростков обещают «вылечить», вернув им человеческую природу (тридцатилетний Маккей в образе подростка смотрится, прямо скажем, странновато, но это лишь первая из многочисленных условностей, которые зрителям придется принять). Для этого им показывают видео, в которых животные пожирают друг друга, а люди, наоборот, проявляют эмпатию и взаимовыручку; требуют вести дневники, чтобы контролировать свои инстинкты, и тренировать человеческие навыки — танцевать и смеяться. Все это происходит под надзором вроде бы невредной доктора Анджели (Айлин Уолш), чья истинная натура раскроется позже, но по-настоящему руководит заведением доктор Манн (Пэдди Консидайн), которого подопечные называют «смотрителем зоопарка».
Он действует жестче: надевает на своих юных пациентов ошейники, водит их на поводке, всячески унижает, а также заставляет делать то, что свойственно животным, которыми они себя считают: мальчика-белку (Дарра Шэннон) — лезть на дерево, цепляясь «когтями», девочку-попугая (Лола Петтикрю) — выпрыгнуть в окно второго этажа и полететь. То, что у них это предсказуемо не получается, становится неопровержимым доводом в пользу того, что они все-таки люди, а не звери и не птицы. Однако на Джейкоба эти методы не действуют — напротив, если по прибытии в клинику он вроде бы искренне хочет перестать быть волком, то чем больше на него давят, тем меньше у него получается сдерживать звериные инстинкты. И вот он уже на четвереньках выскальзывает по ночам из своей палаты и воет на луну в компании «дикой кошки» Сесиль (Лили-Роуз Депп) — а там, глядишь, дойдет и до межвидового скрещивания.
При желании в «Волке» можно разглядеть жестокую современную сказку в духе «Красавицы и чудовища» или даже каких-нибудь «Сумерек». Или же изложенное эзоповым языком обличение конверсионной терапии (то, что недобрый доктор Манн настойчиво принуждает своих пациентов повторять «Я девочка!» или «Я мальчик!», а не просто «Я человек!», кажется довольно лобовым намеком), или перепев фильма «Пролетая над гнездом кукушки», излагающий для самых маленьких соображение о том, как важно оставаться собой, даже если весь остальной мир против. Однако, стараясь уместить в свой фильм это все и еще немножко сверху, Бьянчери в конечном счете не предлагает ничего, кроме упрятанного под слоем многочисленных иносказаний нехитрого вывода о том, что на свободе живется лучше, чем в клетке. Вопрос, стоит ли ради этого становиться пандой или лошадью, остается непроясненным.