Жесткие санкции, введенные против России Евросоюзом, США и многими другими странами, серьезно повлияли не только на крупнейшие вертикально интегрированные нефтекомпании, но и на небольших участников рынка. О том, как малые нефтяники работают в условиях ограничений, “Ъ” рассказала гендиректор ассоциации независимых нефтегазовых компаний «Ассонефть» Елена Корзун.
Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ
Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ
— С какими проблемами сегодня сталкиваются малые нефтекомпании?
— Если начинать «от Адама», я бы сказала так: в начале 1990-х, когда была коренная перестройка всей экономики СССР в экономику РФ, так и не был принят базовый закон — закон о нефти. В законодательстве до сих пор нет понятия оператора, статусом которого можно было бы наделить небольшие компании. Такого кризиса, как сейчас, не было никогда, но во время любого падения цен на нефть я всегда слышу один и тот же вопрос: кто вы такие, где законодательно записано, что у вас есть свой статус?
Приведу пример: в этом году исполняется 25 лет указу главы Татарстана Минтимера Шаймиева о создании малых нефтяных компаний республики. Тогда было создано 27 компаний, они получили те месторождения, которые «Татнефть» инвестиционно не могла поднять, в то время как на основном ее активе, Ромашкинском месторождении, наблюдалось падение добычи, и республиканский бюджет, естественно, это почувствовал. Было принято решение предоставить на три года этим малым компаниям адресные налоговые льготы, чтобы стимулировать введение месторождений в эксплуатацию. Эффект от предоставленных льгот кратно превзошел их объем. На сегодняшний день примерно четверть добычи Татарстана обеспечивают малые компании.
На федеральном уровне у независимых компаний статуса нет, и сейчас, как только начинается какая-то турбулентность, профильные ведомства разводят руками и говорят: мы понимаем ваши проблемы, но вы же законодательно не обозначены никак.
— Как малые нефтекомпании ощутили на себе введение новых санкций против РФ?
— На входящие в нашу ассоциацию компании приходится лишь 4% российской нефти. Уже в марте наши участники перенесли серьезное потрясение. Это выразилось в значительном росте НДПИ, который привязан не к внутренней, а к мировой цене на нефть и курсу рубля к доллару, а также в задержках в получении выручки.
Почти 90% нефти малых компаний идет на внутренний рынок. И когда в марте началась турбулентность с ценой на сырье, с курсом, у большинства наших компаний вся выручка уходила на налоги. Совсем малые компании в апреле останавливали полностью бурение, капитальный ремонт скважин, потому что налоги платить не с чего. Мы же платим налог не по факту реализации нефти, а по факту добычи. Ты ее только добыл — и уже заплати НДПИ. По какой цене ты ее продашь, продашь ли вообще — никого не интересует.
— Испытывали ли малые компании проблемы с реализацией нефти?
— У нас своих нефтеперерабатывающих заводов нет. Специфика нефтекомпаний независимого сектора в том, что они занимаются разведкой и добычей. Когда в феврале у крупнейших игроков начались проблемы с экспортом нефти и нефтепродуктов, они стали загружать НПЗ прежде всего своей нефтью. То есть помимо налогообложения наша вторая проблема — доступ к внутреннему рынку.
— Были случаи отказа НПЗ крупнейших нефтекомпаний от закупок нефти у малых игроков?
— Да. Потому что у крупных нефтяников были случаи затоваривания собственной нефтью. Также «Транснефть» вводила ограничения по определенным направлениям на сдачу нефти. Что такое для крупной компании остановить две-три скважины? Да ничего. А для компании, которая добывает 10 тыс. тонн нефти в год, это катастрофа.
Совершенно очевидно, что у малых независимых нефтяных компаний (ННК) есть своя специфика, ее надо учитывать. В такой момент, как сейчас, каждый налогоплательщик дорог, тем более в бюджетообразующей отрасли. Сейчас надо каждого холить и лелеять, поэтому проблема статуса стоит особо остро, сектору ННК нужна поддержка государства.
— Кто-то уже полностью останавливал добычу?
— Полностью — нет, но добыча будет снижаться, особенно в третьем и четвертом кварталах.
— Удается ли малым нефтяникам адаптироваться к нынешним реалиям?
— Пока никто не адаптировался. Компании максимально сокращают затраты, чтобы только уплатить налоги. Налоги, конечно, платить надо, но налоговая система должна не уничтожать бизнес, а учитывать условия его работы, стимулировать экономику. Я почему привела пример Татарстана? Потому что там были даны послабления, а в конечном итоге бюджет от этого выиграл.
— Какие последствия ожидаются от эмбарго на закупки российской нефти? Ситуация будет ухудшаться?
— По западному направлению будет трудно. Наши «малыши» в основном торгуют на экспорт через порты, участвуют в догрузке танкеров, тут мы в одной лодке с крупнейшими нефтекомпаниями. По восточному направлению не такая острая ситуация по реализации.
Но главный мой тезис заключается в том, что надо сейчас максимально сохранить налогоплательщиков, нефтедобытчиков. Все-таки их доля в бюджете по-прежнему велика. Надо подумать над тем, как пересмотреть порядок формирования цен внутреннего рынка, использовать свои индикаторы. Очень жалко, что мы все про это говорим уже который год, не один кризис мы пережили, а воз и ныне там. Сейчас по большому счету только предприниматели и вытащат эту всю ситуацию, и в том числе в нашей отрасли.