В конце мая на общую почту нашего фонда пришло письмо. Оно заслуживало бы внимания не больше, чем матерная надпись на заборе, если бы не одна деталь. Автор — заведующий хирургическим травматолого-ортопедическим отделением Российской детской клинической больницы (РДКБ) Владимир Ланцов. И пишет он на тему, в которой, безусловно, должен разбираться. Я с ним встретился.
Алексей Каменский
Фото: Юлия Кауль
Алексей Каменский
Фото: Юлия Кауль
Вот это письмо, со всеми знаками препинания и капслоками: «Недобрый Вам день! У меня вопрос, как у человека, стоящего у операционного стола уже 20 лет: как Вы можете пытаться наживаться на болезнях детей??? Два ребенка на первых полосах, которым нужны операции на позвоночнике. И с чего бы это нужно собирать деньги? А квоты ВМП — не работают? И что это за конструкции такие почти по миллиону рублей??? Вы где такую стоимость нашли? У меня в отделении эти операции делаются БЕСПЛАТНО!!!!!! В Москве!!!!! А вы деньги собираете, фотографии плачущих детей прикрепляете. Гореть вам в аду!»
Невежливо, конечно, но и любопытно. В письме два содержательных элемента: обвинение (слишком много собираете) и предложение (лучше отправляйте детей к нам). Но самый непонятный — третий: явное желание оскорбить. Я сразу с ним разделаюсь, чтобы потом перейти к более важным вещам.
Ланцов неожиданно легко согласился встретиться, и вот он передо мной. Крупный крепкий мужчина без проблем с самооценкой. Держит себя в руках, но чувствуется: если что, может отпустить поводья, и тогда берегись. Вот какая с ним случилась история.
Лет шесть назад Ланцов сидел на конференции, и вдруг в телефоне выскочил баннер: ребенок со сколиозом, лечение в Германии, цена — 6 млн руб., помогите. Как так, удивился врач. Можно же у нас, бесплатно. Стал писать, звонить, а его тут же забанили. Сбор, видимо, был мошеннический. А недавно Ланцов опять сидит на конференции, и та же история: сбор на сколиоз! Он вспомнил старые обиды и решил, пока не забанили, высказать все, что наболело. Ответа не ждал. О Русфонде ухитрился ни разу не слышать и вообще работой фондов не интересуется. Пациентам Ланцова не повезло: фонды в России довольно много помогают детям, и лучше, когда врач в этом разбирается и участвует.
Про грубость все. Теперь про деньги. Перед встречей я вычислил одну из подопечных Русфонда, сборы для которых так возмутили Ланцова, и захватил с собой финансовые и медицинские документы. 14-летней Полине Волковой требовалось 926 698 руб. на покупку спинальной конструкции для исправления сколиоза. Я показал Ланцову описание рентгенограммы: дуга — 70° в пояснице и 102° — в грудном отделе. Сколиоз 4-й степени, самый тяжелый. Конструкция на 12 позвонков, это 24 винта и куча других деталей.
— Да-а-а, дороговато,— промычал Ланцов, вертя в руках счет.
— Есть что-то лишнее? Можем обсудить с оперирующим хирургом.
Оперировать Полину будет Сергей Колесов, один из самых известных специалистов по сколиозу. Обсуждать с ним Ланцов не захотел — сам он травматолог, главная специализация — «руки-ноги» — и пригласил в кабинет спинального хирурга Андрея Пантелеева. У того вопросов к счету тоже не было.
— Zimmer покупаете, это топ, мы себе такого позволить не можем,— вздохнул Ланцов.
— Жалеете о своем письме?
— Резковато, да,— произнес хирург, когда молчание уже совсем неприлично затянулось.— Прошу извинения. Сейчас бы написал иначе. Просто предложил бы сотрудничать.
И этими словами начинается самая важная тема письма, без которой не стоило бы затевать все остальные выяснения. Оперировать сколиоз в РДКБ начали всего год назад, с приходом Пантелеева. Он один из лучших учеников Колесова, шесть лет проработал у него в НМИЦ травматологии и ортопедии имени Приорова, сделал десятки операций. Но в РДКБ пока провел всего восемь. В спинальной хирургии царят московский НМИЦ Приорова, Новосибирский НИИТО имени Цивьяна, петербургский НМИЦ имени Турнера. Представьте: коллеги вас знают плохо. Родители хотят попасть в известный центр. А еще нет денег: квоты на высокотехнологичную медпомощь по сколиозу — 418 тыс. руб.— Минздрав в РДКБ не выделяет. Система квот — это целый мир. Больница ухитряется использовать другую сколиозную госквоту, по ОМС. Но она меньше — 300 тыс. руб. Несложные случаи удается втиснуть в эту сумму за счет дешевых конструкций китайской компании Fule. Не американская Zimmer, конечно, но по соотношению «цена-качество» неплохой вариант, говорят коллеги. Однако для Полины даже Fule стоила бы 400 тыс. руб. А ведь квота должна покрыть и расходы на операцию и стационар. Что уж говорить о более дорогих «растущих» системах.
РДКБ в одиночку борется со сколиозом, косностью, нехваткой денег и бюрократией. Пройдут годы, прежде чем что-то наладится. Пока здесь мечтают о 20 операциях в год. А ведь это и есть тот случай, когда врачей — убедившись сначала, что это достойные врачи,— могут поддержать благотворители. Когда-то Русфонд помог Новосибирскому НИИТО системно ввести в стране современные методы лечения сколиоза. Используй сейчас Пантелеев с помощью фондов самые подходящие конструкции, а не те, на которые хватило госсредств, все бы ускорилось. Но запрос должен исходить от больницы, а его авторам стоит изучить опыт Владимира Ланцова, чтобы понять, как не надо писать.