"Любовь к людям заставляет меня жить, а иногда даже заставляет петь".
Монтсеррат Кабалье
Когда на ночном небе появляется новая звезда, это всегда большое событие для посвященных — астрономов и астрологов, гадателей и ученых. Они выдвигают свои гипотезы рождения нового светила, пророчествуют о том, что несет Земле ее далекий свет, мастерят хитроумные телескопы и изобретают сложные радиоэлектронные устройства. И все это для того, чтобы хоть немного приблизиться к новому светилу, узнать о нем то, что недоступно другим. А нам, спешащим и суетящимся, привыкшим смотреть себе под ноги, до новых звезд нет никакого дела. Как писал Ломоносов, "звездам числа нет, бездне — дна."
Иная судьба уготована звездам, родившимся на земле. У них тоже есть свои поклонники, обожатели и почитатели, но никто и никогда не сможет ответить на вопрос: как случилось, что голос самого обычного, на первый взгляд, ребенка, возвещающий громким плачем о появлении на свет, становится голосом Шаляпина, голосом Карузо, голосом Монтсеррат Кабалье. И все же истинное величие земной звезды, а особенно — звезды мировой оперной сцены — проявляется не в воплощении данного Богом таланта и даже не в тяжелой и упорной репетиционной работе. Понимание того, что талант — не награда и не подарок свыше, а тяжелый крест послушания, доступно не каждому. Монтсеррат Кабалье — одна из тех, в ком органично сочетаются дар певицы и талант смирения. О пении королевы бельканто писать бессмысленно, но история самой Монтсеррат наверняка покажется интересной не только поклонникам оперы, но и тем, кто не спутает "Метрополитен Опера" с метро.
"Норма" ее жизни
Эта история начинается почти хрестоматийно. Она родилась в 1933 году в бедном квартале Барселоны. Мать девочки, верная католической традиции, покровительницей для дочери избрала Святую Марию, по преданию явившуюся людям на горе Монтсеррат, что неподалеку от старого дома Кабалье. И когда начинающая певица выбирала себе сценическое имя, первым ей пришло в голову именно это. Семья Марии была бедна, хозяйство ее родители вели незатейливое, и нынешняя примадонна, почти как Кармен, пошла работницей на фабрику. Днем она ткала платки, отказывала себе в еде, а отстояв вечером многочасовую очередь, на сбереженные деньги покупала дешевый билет в барселонский театр Лисео — на оперу.
Оперу она полюбила с раннего детства и, по собственному признанию, "стояла на пятом ярусе театра, ничего не видя, слушала оркестр и голоса". Потом были упорные занятия музыкой и вокалом, дебют в опере и десять лет тяжелой работы, борьбы за каждый контракт — без имени, славы, денег, но с верой в свое предназначение. С особой благодарностью Монтсеррат Кабалье вспоминает одного из своих учителей — жившую в Германии венгерку Евгению Ками. Именно ей приписывает певица невероятный успех своей карьеры.
Она стала мировой знаменитостью в апреле 1965 года. Американское оперное общество готовило концертное исполнение оперы Доницетти "Лукреция Борджиа" в престижном Карнеги-Холле Нью-Йорка.Для исполнения главной партии в опере, которую в наше время ставят очень редко по причине ее необычайной сложности, была приглашена известная оперная дива — Мерилин Хорн. События, развивавшиеся дальше, могли бы послужить основой для сценария американской мелодрамы. Перед самым спектаклем Хорн неожиданно заболела, и совершенно случайно в поле зрения устроителей попала Монтсеррат Кабалье, которой и предложили заменить заболевшую знаменитость.
Она вышла на сцену самого крупного и престижного зала Америки — мало кому известная певица — к вящему изумлению публики. Театральные критики, которых в тот вечер в Карнеги-Холле было особенно много, сразу отметили необычайную полноту дебютантки, удивились, но затихли в ожидании. В случае успеха перед Монтсеррат открывалась перспективная карьера, да и сам факт появления на такой сцене был для нее большой удачей. Того, что произошло в этот вечер, не мог предположить никто. После первой же арии, исполненной певицей, зрители в едином порыве поднялись со своих мест и устроили овацию. Музыкальный мир приветствовал новую богиню вокала на оперном Олимпе. На следующий день в заставленном цветами гостиничном номере Монтсеррат раздался телефонный звонок. Это была выдающаяся американская певица, та самая заболевшая Мерилин Хорн. Сердечно поздравив Кабалье с успехом, она сказала: "Вы спели и показали такую Лукрецию, которую я бы не спела никогда!"
Вершиной исполнительского мастерства Монтсеррат Кабалье стало исполнение партии Нормы в одноименной опере Беллини. На эту роль ее благословила великая Мария Каллас. Она сказала: "Спой Норму, она для твоего голоса. Только не слушай моего диска". Так Кабалье и поступила, продемонстрировав новое неповторимое прочтение партитуры. Редкое счастье видеть на сцене великую Монтсеррат досталось и московским почитателям ее таланта. Кабалье вспоминает о московских гастролях театра La Scala 1974 года: "Это был "чудесный вечер родства и братства, любви и музыки". Но сколько бы не превозносила достоинства московской публики сама Кабалье, те, кто был тогда в зале утверждают, что на спетую в Большом "Casta diva" по-другому реагировать было просто невозможно.
"Звезде подчас соседствует улыбка..."
Детство Монтсеррат Кабалье пришлось на период установления в Испании диктатуры генерала Франко, а один из ее родственников еще ребенком во время гражданской войны был отправлен в СССР. Авторитет великой певицы неоднократно пытались использовать и для обличения "империи лжи" и для "пропаганды страны Советов". А сама Кабалье никогда и не старалась избегать политики — она просто не знала, как не знает и сейчас, что означает это слово. Для нее просто не существовало ничего, кроме людей, для которых она должна петь и которым она должна помогать. Особенно ее помощь, забота и любовь проявлялись и проявляются по отношению к начинающим артистам. И в периоды "оттепели", и в периоды "холодной войны" она одинаково поддерживала как приехавших из СССР на гастроли, так и уехавших оттуда навсегда.
Наталья Троицкая в августе 1980 года уехала из страны, в которой не желали признавать ее талант. Уехала вместе мужем, имея за душой двести долларов, — но все же получила Гран-при на престижном вокальном конкурсе в Барселоне. Первым, кто предложил ей достойный контракт, был родной брат Монтсеррат — Карлос Кабалье. А на гастролях Троицкой в Ницце произошел достаточно курьезный случай, наглядно иллюстрирующий отношение Монтсеррат к потенциальным конкурентам. После очередного выступления русской певице в номер позвонила сама Кабалье. Поздравив Наталью с успешным выступлением, она предложила прокатиться по окрестностям Ниццы. "Да, и не забудь захватить с собой деньги", — как бы невзначай попросила Монтсеррат. С одной стороны, кризис наличности — явление, не свойственное мировым знаменитостям. С другой — всякое случается, да и отказать самой Кабалье, пусть даже в такой странной просьбе, было невозможно. Собрав все деньги, что были — буквально до последнего цента — Наталья спустилась вниз и села в машину, за рулем которой сидел ее первый импрессарио — Карлос Кабалье. Пока машина петляла по узким улочкам Ниццы, Наталья припомнила не только условия контракта с Карлосом (который она строго соблюдала и где, разумеется, не упоминалось о каких-либо выплатах наличными), но и обильно смаковавшиеся бульварными газетами истории различных таинственных похищений.
В конце концов машина остановилась перед роскошным зданием. Оказавшись внутри, Наталья Троицкая поняла, что это магазин меховых изделий. Подтолкнув ее к витрине, Монтсеррат шепнула: "Выбирай все, что тебе нравится. Теперь ты звезда, это обязывает. Красота — наша униформа, а если не хватит наличных, я доплачу". Это была первая шуба в жизни Натальи Троицкой.
Вокруг меховой накидки разыгралась еще одна комическая сцена, только на этот раз вместе с Кабалье в ней приняла участие другая русская певица. После триумфального выступления Елены Образцовой во время очередных гастролей к ней в гримерную зашла Монтсеррат. Встав на колени, Кабалье сняла с себя меховую накидку и передала ее смущенной певице. Елена Образцова решила ответить аналогичным жестом и, прийдя на выступление испанки, в свою очередь, зашла в артистическую к Монтсеррат. Сцена повторилась с некоторой разницей в финале: когда испанка взяла в руки протянутую ей накидку и набросила себе на плечи, стало все ясно. Кабалье наглядно продемонстрировала ошеломленной Елене некоторое несоответствие размеров и с улыбкой подала неудавшийся подарок обратно. "Подаришь, когда похудею", — подмигнула она смущенной Образцовой.
Музыкальные критики считают основой ее карьеры постоянное обновление репертуара: "Кабалье любит старые, почти позабытые оперы и проявляет неизменный интерес к новым произведениям". Необходимо добавить и то, что ее интерес к новому и необычному не ограничивается традиционными рамками. Стоило Барселоне выставить свою кандидатуру на проведение летней Олимпиады 1992 года, как одной из первых откликнулась на призыв родного города о поддержке именно Монтсеррат. Кабалье стала разыскивать оперный репертуар, посвященный Олимпийским играм. К удивлению скептиков, архив вскоре собрался приличный — "Олимпиада" Вивальди, "Олимпиада" Чиммарозы, "Олимпия" Пачини. Еще больше скептики (позднее Монтсеррат намекала, что к ним присоединялись "некоторые близкие люди") изумились, когда узнали о намерении Кабалье спеть дуэтом с Фредди Меркьюри — в преддверии все той же Олимпиады. Идея эта возникла в Швейцарии в 1986 году. По словам самой певицы, "мы решили создать дуэт, который стал бы своеобразным символом моего родного города". Так родилась песня "Барселона", с исполнением которой была посрамлена скептически настроенная публика, — а к поклонникам примы примкнули восторженные фэны Queen. Что же касается Монтсеррат, то однажды, отвечая на вопросы дотошных журналистов, она заявила прямо: "Если я в молодости с ума сходила от Beatles, то почему бы мне не спеть сейчас с Меркьюри?"
От недостатка чувства юмора Монтсеррат Кабалье не страдала никогда, и подчас именно это качество помогает ей с достоинством выходить из довольно сложных ситуаций. Так, в 1987 году певице предложили выступить в популярной испанской юмористической телепередаче "Я люблю тебя". Юмор авторов программы заключался в том, что очередной герой представал в прямом телеэфире без заранее подготовленного текста и предварительных репетиций. Как правило, после нескольких вопросов и реплик ведущего зрители у своих экранов вдоволь потешались над неуклюжими попытками очередной знаменитости с достоинством выйти из пикантной ситуации. Монтсеррат же смеялась вместе со всеми, нисколько не смутившись — она обаяла и других участников программы, и аудиторию весьма тонкими и остроумными импровизациями.
Две звезды, две разных повести...
В искусстве есть свои каноны, свои общепринятые системы ценностей и взглядов. Начинающие учатся на них, корифеи их отстаивают, зрители, как правило, просто воспринимают как аксиому. И если уж кто-то рискнул покуситься на казавшиеся ранее незыблемыми представления, значит он — либо безумец, не ведающий, что творит, либо гений. Подобная история недавно случилась и с Монтсеррат Кабалье. "Покусилась" она, ни много ни мало, на святая святых мирового оперного наследия — самого Федора Шаляпина.
Ценителям серьезной музыки хорошо известна "Элегия" Массне в исполнении знаменитого русского баса. Кабалье же предложила свою трактовку этого произведения. "Нежная грусть, изящная меланхолия, оттененная звуковыми 'вуалями', и ко всему этому — легкий привкус салонности", — так комментирует "Элегию" Массне в исполнении Монтсеррат Кабалье один из российских искусствоведов. "У Шаляпина — все иное, все совсем по другому. Никакой грусти, только страсть и экспрессия, ни малейшего намека на 'салонность'". Кто же прав — почивший в Бозе Федор Шаляпин, гениально интерпретировавший партитуру Массне, или ныне здравствующая Монтсеррат Кабалье, не пожелавшая в подражание гению извлекать из салонно-лирической пьесы жгучие драматические страсти?
Думается, что однозначно на этот вопрос сможет ответить только полный дилетант. А остальным остается радоваться тому, что подобная "полемика", пусть даже с самим Федором Шаляпиным, приносит новые достойные открытия. Во время последнего визита в Москву Монтсеррат Кабалье представила свой вариант "Элегии" на сцене Большого театра. К сожалению, перед началом исполнения шедевра Массне гениальная певица на собственном опыте ощутила, как отличается российский слушатель образца 1993 года от советского слушателя 1974-го. В течение нескольких минут шикарно разодетая публика не давала начать концерт, решая какие-то свои неотложные дела. Впрочем, Монтсеррат слишком ценит себя и свое искусство, чтобы показывать, что обратила на это внимание. Да и дискутировать она, как видно, предпочитает с несколько другими людьми.
Маленькая слабость большой артистки
У каждой знаменитости — свои слабости. Нерон, например, чрезмерно любил пиротехнические эффекты, а Станиславский отличался патологической недоверчивостью (вспомним его классическое "не верю"). Наполеон любил женщин, причем при любых обстоятельствах, включая походные. Есть своя ахиллесова пята и у великой Монтсеррат Кабалье.
Человек она очень разносторонний. Хорошо разбирается в литературе, в живописи и — а как же иначе — в музыке. Маленькой тайной большой певицы является ее хобби. Когда Монтсеррат удается выкроить свободную минутку, она рисует. Рисует маслом и акварелью — то, что видит: окно или, например, угол комнаты. Вот только оценивает она свое творчество крайне строго: "Мои работы лучше никому не показывать, люди разбегутся". Семья стоит у нее на особом месте. Сын Монтсеррат, Бернабе, изучает физику и астрономию (мама — звезда, что поделаешь!), дочь, которую нарекли именем Монтсеррат от рождения, увлекается классическим балетом и испанскими народными танцами. Вопреки пословице "на детях гениев природа отдыхает", оба обладают хорошими голосами и слухом, но идти по стопам матери отказываются наотрез — может быть, своими глазами наблюдая тяжелую жизнь оперной примы, дети ее решили избрать для себя поприще поспокойнее. Монтсеррат Кабалье упорно работает весь год, но в один из месяцев бросает все дела, собирает семью и отправляется на виллу в Пиренеях — единственное свое потайное убежище.
Ибо там нет дотошных журналистов и весьма надоедливых поклонников. Там нет даже коллег по сцене. Зато есть тишина и покой, а к ним в придачу — пирожные со взбитыми сливками. Наверно, это не самая худшая слабость из тех, что позволяли себе великие люди. И кто сможет пристыдить Монтсеррат за этот невинный каприз, когда услышит ее слова: "Каждый из нас несет свой крест, и в моей профессии работа буквально изматывает. Но любовь к людям заставляет меня жить, а иногда даже и петь".
Если кто-то сможет, пусть первым бросит камень в изобретателя взбитых сливок.
ПАВЕЛ Ъ-ПОПОВ