«У России только один путь — переориентироваться на саму себя»

Из-за обострения отношений с западным миром российское руководство стало прилагать еще больше усилий на переориентацию сотрудничества с Запада на Восток. BG обратился к читателям с вопросом: «Сколько лет понадобится стране на то, чтобы закончить этот переход?»

Евгений Кошкаров, вице-президент ГК «Аривист», первый заместитель председателя правления Гильдии профессионалов ВЭД «Гермес»:

— На мой взгляд, полноценная замена Запада Востоком произойти не сможет. Запад, который пытается отрезать Россию от технологических ресурсов, является в большей степени владельцем этих технологий, в том числе и на Востоке. Поэтому западные принципалы будут препятствовать предоставлению технологий российским компаниям от лица своих восточных «дочек». Оригинальные же технологии в восточном исполнении представляют собой технологии вчерашнего дня. Замещение в той или иной степени закончится до конца года, но будет менее эффективным, чем требуется бизнесу. Запад продолжит последовательными итерациями отрезать Россию от технологий, в том числе и через свое влияние на Востоке.

Ефим Кац, генеральный директор компании «Мария»:

— По моим прогнозам, базовые потребности населения (продукты, одежда, лекарства) отечественные компании смогут закрыть за полгода при активной поддержке государства. А вот что касается более сложных товаров, не относящихся к предметам первой необходимости (мебель, бытовая техника, электроника), то импортозамещение может занять до полутора лет. Самые сложные сферы, вроде машиностроения, могут потребовать до трех лет. Подчеркну, что мир стал очень быстрым, любой рынок не терпит пустоты. Тем более что компании из Азии очень мобильны и прогрессируют с огромной скоростью — это переломный момент для всей экономической системы работы с нашей страной. Поэтому они приложат все усилия, чтобы поскорее занять место ушедших западных игроков.

Юлия Макаренко, заместитель директора Банковского института развития:

— Закончить этот переход получится если не «никогда», то очень долго. Тем не менее перенаправить часть внимания с Запада на Восток вполне реально в течение 5–10 лет. Это строительство инфраструктуры, новые логистические цепочки и рост товарооборота, реализация программ. Главным препятствием, на наш взгляд, станет в целом консерватизм российского населения, а также языковой и культурный барьер. Во-первых, россияне все-таки считают себя европейцами, а во-вторых, пока в российских школах не будет возможности учить китайский хоть на каком-то уровне, переориентация будет затруднительной.

Арам Налбандян, вице-президент по экономическому анализу инвестиционного фонда ANIF:

— Этот курс страна взяла еще в 2014 году после присоединения Крыма, начав наращивать торгово-экономические и политические взаимоотношения. Сейчас Россия пытается разворачивать инфраструктуру для поставки энергоресурсов. Быстро этот процесс не завершится, это займет минимум три-пять лет. На горизонте десяти лет, возможно, мы увидим полную трансформацию. Но во многом цифры будут зависеть от разрешения геополитической ситуации, которую по-прежнему сейчас нельзя спрогнозировать. Также Россия начала делать упор на развитие взаимоотношений со странами ЕАЭС, наращивая экспорт из этих стран и увеличивая долю импорта.

Светлана Гузь, управляющий партнер бюро юридических стратегий Legal to Business:

— На наш взгляд, Россия достаточно давно уделяет внимание иностранным партнерам, переориентация на Восток началась еще в начале XXI века и ускорилась после введения санкций 2014 года. Для этого принимались ранее и продолжают приниматься в текущее время различные меры, в том числе для ускорения развития Сибири и Дальнего Востока, развития экономических и политических связей с Азией и создания нового евразийского пространства совместного развития, что способствует упрочению роли России в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Оценивать перспективы развития (как и необходимость полной переориентации на Восток), пожалуй, преждевременно. Важно сохранять определенный баланс. Кроме того, не стоит забывать, что на развитии отношений с иностранными партнерами могут сказаться санкции, введенные ЕС и США в отношении России (особенно в части применения вторичных санкций).

Оксана Кравцова, совладелец и гендиректор ГК «Еврострой»:

— Это большая работа, поскольку нужно выстраивать новые коммуникации и логистические цепочки, искать партнеров, заключать договоры. Все это сложные процессы, на которые уйдет не менее пяти лет.

Николай Казанский, управляющий партнер Nikoliers:

— Само географическое положение и протяженность границ нашей страны предполагают для нас ведение бизнеса, по сути, со всем миром. И если в силу политических причин в определенный промежуток времени некоторые направления становятся менее активными и доступными, это не означает, что нужно резко сжигать все мосты и переориентироваться в другую сторону. На государственном гербе России изображен двуглавый орел — так же и политика должна быть не однобокой, а разнонаправленной, обращенной во все стороны, чтобы мы могли видеть и использовать преимущества и возможности каждой из них. Поэтому я не стал бы говорить о каких-то сроках, я уверен, что это должен быть постоянный и разнонаправленный процесс.

Иван Починщиков, управляющий партнер IPG.Estate:

— Российская экономическая активность никогда не была однополярной. Для Европы мы в большей мере выступали в качестве экспортера энергоресурсов, со стороны Азии (Китая в частности) — в лице импортера. Переориентация возможна, но ей явно препятствует угроза санкционного давления, которую азиатские партнеры стремятся избегать. В целом такой процесс может занять от трех до пяти лет. За этот срок стороны смогут преодолеть все торгово-экономические барьеры, и Россия отладит взаимодействие с точки зрения экспорта и импорта с Тихоокеанским регионом Азии.

Борис Мезенцев, операционный директор компании MD Facility Management:

— Полноценный переход займет не один год. Слишком многое надо перестроить. Ведь речь идет не просто об оформлении товарно-денежных цепочек, а о выстраивании отношений с принципиально новыми партнерами. При этом, как ни странно, позитивную роль здесь сыграла пандемия. За 2020 и 2021 годы мировая экономика стала более адаптивной, научилась работать в условиях внезапного разрушения связей. Кроме того, активное развитие цифровизации также упрощает поиск новых путей взаимодействия.

Наталья Лунева, директор по развитию компании «Юникорн»:

— Наверное, правильнее говорить о переформатировании зон экономического сотрудничества. На данный момент это выглядит как переориентация на Восток, но в перспективе от года до трех лет можно ожидать появления новых «старых» экономических партнеров из числа стран ЕС. Поэтому в ближайшие полгода-год будут крайне неопределенным временем, за которое сформируется пул игроков с «Востока», готовых играть по новым правилам. Еще какое-то время уйдет на выстраивание новых логистических цепочек. Потом начнут подтягиваться новые игроки. Таким образом, в перспективе года-полутора основные «восточные» игроки будут определены, а года через три станет очевидной и конфигурация европейской части этого нового пазла под названием «экономическое сотрудничество». Безусловно, эти временные рамки очень подвижны, и в первую очередь они будут зависеть от ситуации на Украине.

Игорь Смирнов, генеральный директор МКК Creditter:

— Такой вопрос является комплексным и не имеет однозначного ответа. Например, для ряда направлений деятельности планы по импортозамещению начали реализовываться задолго до наступления последних событий. Так, серьезное влияние на изменение логистических цепочек оказал коронавирус еще в 2020 году.

Если рассматривать нефтегазовую сферу, то ряд стран ЕС указывает срок в три-пять лет — как необходимый минимум для мягкого отказа от российских энергоносителей. Однако давление политики на экономику не позволяет корректно прогнозировать сроки полного переориентирования на восточные рынки. С уверенностью можно сказать лишь то, что товарооборот РФ со странами БРИКС и Китаем возрастет.

Максим Солнцев, председатель правления СДМ-банка:

— Многие годы экономика нашей страны была ориентирована на Запад. И речь идет не только о поставках товаров или ресурсов, но и о глубинных инфраструктурных процессах: стандартах ведения бизнеса, законодательном регулировании, профессиональной подготовке специалистов.

Сейчас ситуация резко меняется, но очевидно, что структурные изменения подобного уровня объективно требуют длительного времени. И речь тут не только о России: мы сегодня наблюдаем тектонические сдвиги мирового устройства, а подобные глобальные трансформации не происходят быстро. Необходимо найти новые формы сотрудничества, и, вероятно, в результате появится некий симбиоз западной бизнес-культуры и многовековых восточных традиций.

Александр Брега, генеральный директор корпорации «Мегалит»:

— Мне не нравится слово «переориентация», я не сторонник смены ориентиров: работать надо со всеми, кто к этому готов, и по всем направлениям. И сейчас стоит быть открытыми к сотрудничеству не только «строго на Восток», но и всюду, где захотят взаимодействовать с нами. А такое желание к партнерству есть не только на Востоке.

Ольга Сумишевская, сооснователь сервиса Skolkovo NextGen:

— На мой взгляд, скорость переориентации на Восток зависит в первую очередь от трех факторов. Во-первых, сроки обязательств по нефтегазовым контрактам, которые Россия будет готова осуществлять для своих западных партнеров. Пока, несмотря на все введенные ограничения, это ориентировочно минимум 2029 год. Во-вторых, готовность со стороны восточных партнеров налаживать отношения быстро, не опасаясь политического давления. Пока они не готовы рисковать и занимают выжидательную позицию, и в ближайшем будущем она вряд ли изменится. И в-третьих, готовность России развивать инфраструктуру по всем направлениям, будь то нефтегазовая отрасль, логистика или IT. С учетом ряда текущих ограничений этот процесс может занять не менее трех лет.

Анна Фомичева, сооснователь мультисервисной цифровой платформы для бизнеса Digital VED:

— Сам по себе процесс переориентации с Запада на Восток уже давно случился, так как Китай — наш основной торговый партнер уже несколько лет, а бизнесу не нужно много времени для смены контрагента: кто хотел — уже перестроился. Другое дело, что некоторые товары критического импорта пока заменить невозможно, они производятся только на Западе, также недостаточно логистической инфраструктуры — две эти проблемы основные, и срок зависит от их разрешения. Поэтому, по предварительным оценкам, полностью отказаться от западного рынка мы сможем не раньше, чем через два-три года.

Сергей Сердюков, директор по спецпроектам группы электронных площадок OTC.ru:

— Разрыв действующих цепочек поставок и иных экономических связей должен привести в перспективе ближайшего года, а то и двух к переходу на антикризисный режим работы и к скорейшему поиску альтернативы. Такой альтернативой должны стать Китай и Индия. С учетом того, что в 2021 году товарооборот с этими странами и так вырос на 35% относительно предыдущего периода, мы можем рассчитать, что в перспективе 2022 года мы сможем занять приоритетные экономические ниши, которые ранее занимали Европа и США: фармацевтическая отрасль, химическое производство, продукты питания, авиа- и машиностроение. Чтобы полностью заместить все пострадавшие от ограничения импорта сферы, российской экономике, по прогнозам наших аналитиков, потребуется до двух лет.

Всеволод Морозов, директор по аналитике и планированию компании Simetra:

— Россия занимается диверсификацией рынков сбыта уже достаточно долго, но есть ряд нюансов. Во-первых, на какой Восток мы ориентируемся? Судя по всему, на Китай, так как если говорить о Южно-Восточной Азии, то основной объем торговли РФ, около 65%, приходится именно на Китай. Другие лидеры региона — Япония и Южная Корея — находятся под сильным влиянием США, и радужных перспектив в части взаимодействия там не предвидится. Во-вторых, о трудностях во взаимодействии с азиатскими партнерами всегда ходили легенды, а в нынешней ситуации нам просто начнут «выкручивать руки». Уже сейчас рост продаж в данном регионе обусловлен в немалой степени большим дисконтом к рыночной цене. В-третьих, если говорить о том, что мы хотим продавать, то, увы, речь идет опять о природных ресурсах, для увеличения объемов вывоза которых необходима очень серьезная транспортная инфраструктура, создание которой займет минимум пять-семь лет.

При этом, глядя на рекордные цены на энергоносители, не стоит забывать, что в Азии «зеленая» повестка остается актуальной, и Китай планирует выйти на максимум потребления нефти в 2030 году, а затем возможно даже снижение потребления за счет роста энергоэффективных технологий. Южная Корея, например, имеет амбициозную программу по сокращению потребления угля. Таким образом, инфраструктурный поворот на Восток может превратиться в череду проектов в стиле газовых трубопроводов в Турцию и Европу, на которые были затрачены колоссальные деньги, фактически вынутые из экономики, а срок окупаемости стал стремиться к бесконечности.

В-четвертых, нельзя сбрасывать со счетов и экономику, завязанную на политику. Если посмотреть на объем внешней торговли азиатских стран, то доля ЕС и США, которые выступают де-факто единым фронтом, иногда на порядки выше, чем у России. Поэтому нужно трезво смотреть на вещи: никто не будет рисковать отношениями с ними ради того, чтобы подешевле купить нефть. Сегодня жизненно важно, невзирая на обстоятельства, уйти от сырьевой модели развития и найти новые высокотехнологичные ниши, в которых можно занять ведущие места в мире. Также стоит избегать иллюзий, что «побег на Восток» решит все проблемы, так как, потратив годы и десятки миллиардов долларов на инфраструктуру, в случае возникновения проблем уже в этом регионе до Африки и Латинской Америки можно уже не добежать.

Дмитрий Панкрушев, директор по развитию бизнеса группы компаний red_mad_robot:

— В текущих условиях, при взаимном согласии, это не займет много времени. Транспортная инфраструктура, существующие отношения, готовность к открытому диалогу — года через два создадут все возможности для переориентации.

Георгий Димов, старший эксперт-аналитик ИПЕМ:

— В железнодорожной отрасли переориентация будет занимать три года и более, что преимущественно обусловлено инфраструктурными ограничениями Восточного полигона и достижением целевых показателей к 2024–2025 годам. Такие ограничения препятствуют значительному увеличению объемов перевозки основного груза — угля — в Китай и Индию, которые готовы наращивать импорт российской продукции.

Инна Щеглова, генеральный директор ООО «Торговый дом ПТПА»:

— Переориентацию с точки зрения спроса на энергоресурсы сделать несложно. Рынок Азии огромен, продолжает расти и развиваться и способен для России заменить европейский. Однако вопрос встает по готовности логистических маршрутов. Это касается и трубопроводов, и морских, и железнодорожных перевозок. Здесь в любом случае потребуются вложение средств и время на реализацию новых проектов. Даже запланированный проект «Сила Сибири — 2» будет реализован не ранее 2025 года при условии возможного ускорения.

Сергей Сорп, управляющий партнер SORP Group:

— Нужно понимать, что мгновенной переориентации с одного рынка на другой не произойдет: потребуется много времени, так как изменения затронули все сегменты бизнеса. Тем не менее компаниям, которые уже приняли решение развивать партнерские отношения со странами Востока, для полной экономической переориентации потребуется не более двух-трех месяцев. Это связано с тем, что сотрудничество России с Ближневосточным регионом развивается уже долгие годы. В особенности это относится к Объединенным Арабским Эмиратам, которые предоставляют равные возможности ведения бизнеса для всех иностранцев. Как и большинство государств Ближнего Востока, ОАЭ сохраняют нейтралитет в отношении текущей геополитической обстановки, что дает российским предпринимателям гарантии сохранности бизнеса и возможности для его дальнейшего масштабирования без налоговых последствий и санкционных ограничений. Также ОАЭ представляют собой площадку для выхода на рынки стран Персидского залива, Азии и Африки, что еще больше мотивирует российских бизнесменов наращивать присутствие в этом регионе.

Феликс Блинов, генеральный директор инвестиционной группы «РВМ Капитал»:

— Для такой переориентации у нас уже сформирована неплохая база, так как многие проекты в России изначально были ориентированы на Восток. Если использовать эту базу эффективно, переориентация по некоторым направлениям потребует всего несколько месяцев, и первые изменения мы увидим уже до конца текущего года. Безусловно, для серьезных инфраструктурных проектов потребуется больше времени — около двух-трех лет, так как необходимо разработать проектную документацию, построить объекты, ввести в эксплуатацию. Отдельный вопрос — участие частного капитала в этом процессе. Именно частный бизнес всегда быстрее и эффективнее реагирует на подобного рода изменения, поэтому важно, чтобы такая переориентация выполнялась не только за счет средств госкорпораций,— в таком случае этот процесс может растянуться лет на пять. При поддержке частной инициативы даже переориентация сложных инфраструктурных проектов займет не более трех лет. Но, к сожалению, у нас регулярно забывают о том, что эффективнее всего работает именно частный капитал.

Борис Мошенский, генеральный директор Maris:

— Смотря что мы считаем переориентацией? Если под этим подразумевается, что мы все то, что импортировали и экспортировали, будем осуществлять через Восток, то это не переориентация, а «серый» параллельный импорт и экспорт. Если мы имеем в виду, что вместо западных технологий и продукции мы будем искать аналоги на Востоке, то это утопия. Мир давным-давно живет в условиях глобальной кооперации, и я сомневаюсь, что условный Китай нам заменит все, что мы закупали на Западе. У России только один путь в ближайшие пять, десять, а может, и на сто лет — переориентироваться на самих себя.

Михаил Кузин, директор по инвестициям «БКС Мир инвестиций»:

— Если стоит цель заместить весь товарооборот с Запада на Азию, то здесь несколько вопросов. Что из импорта вообще удастся заместить, если поставки в Россию сталкиваются с санкционными ограничениями? Вопрос экспорта сырья из России также зависит от желания новых партнеров брать на себя риск и подписывать долгосрочный контракт. Без такого контракта риск уже берут на себя российские компании и инвестируют в развитие инфраструктуры без каких-либо гарантий. Инвестиции потребуются существенные, и в таком случае реальные сроки ближе к десяти годам.

Петр Войчинский, гендиректор компании «МК-Элит»:

— Если речь идет о переориентации традиционных торгово-финансовых связей (переключение с европейских товаров в основном на китайские), то необходимо иметь в виду несколько условий. Во-первых, далеко не вся продукция (особенно высокотехнологичная) может быть заменена. Некоторые позиции (нефтегазовое оборудование, авионика) в Азии просто не производятся. То же относится к ПО, компьютерным технологиям. Во-вторых, замещение будет зависеть от плотности «вторичных санкций»: крупные производители из того же Китая не будут ставить под угрозу торговлю с крупнейшим партнером (США, ЕС) в зависимость от поставок в Россию. Такие примеры уже есть: китайские производители смартфонов, автомобилей сокращают свое присутствие на российском рынке. В-третьих, остается проблема расчетов и платежей (банки под санкциями). В-четвертых, положительный платежный баланс (валютная выручка) обеспечивается поставками нефти и газа из России, а они ограничены пропускной мощностью трубопроводов; кроме того, покупатели (Китай) жестко торгуются по ценам и покупают наш газ в два-три раза дешевле, чем европейские страны. Так что здесь лучше не строить долгосрочных иллюзий. Переориентация будет, конечно, происходить. Но за счет дополнительных затрат (на «серые» схемы) и снижения качества.

Мушех Геворкян, управляющий партнер АБ «Геворкян и партнеры»:

— На мой взгляд, переход на «восточные рельсы» займет один-два года. Мы начинаем не с нуля. Например, доля КНР в российском товарообороте составляет почти 18%. Растет товарооборот и со странами АТР в целом. В январе — октябре 2021 года она увеличилась на 34%. Кроме того, в первую очередь Россия планирует наращивать экспорт энергоресурсов. Для этого уже создана необходимая инфраструктура. Например, экспортная мощность газопровода «Сила Сибири» составляет 38 млрд куб. м в год. Аналогичный показатель у нефтепровода «Восточная Сибирь — Тихий океан»: 80 млн тонн в год.

Безусловно, инфраструктуру нужно развивать. А также увеличивать номенклатуру российского экспорта в страны АТР и другие, не поддерживающие санкции против нашей страны. И фундамент уже заложен. Возможно, потребуется корректировка соответствующего раздела законодательства. Но при необходимости российские законодатели могут работать оперативно.

Виталий Янко, управляющий партнер SoftwareLead.pro:

— Экспортные IT-бизнесы, с которыми мы активно работаем, уже интенсивно ориентируются на «новые» регионы сбыта на Ближнем Востоке, в Индии и Китае, в Латинской Америке, в растущих экономиках Африки и Юго-Восточной Азии. В этой отрасли страна точно сможет перестроиться в течение трех-пяти лет, так как все же мгновенного отказа от IT-разработки в России у заказчиков из Европы и Северной Америки не произошло, несмотря на уход крупных бизнесов из РФ. Однако выход в новые регионы требует переупаковки бизнесов, поэтому и накидываю пару лет к стандартным срокам в Go Global планах.

Александр Рожков, директор по продуктам и технологиям группы Т1:

— Переориентация с Запада на условный Восток IT-отрасли может занять достаточно продолжительное время — пять-десять лет. С большой долей вероятности Россия будет развивать экономическое сотрудничество со странами, входящими в ЕАЭС и БРИКС, а не только Евразийского континента. Длительность процесса будет зависеть от мер господдержки и регулирования в рамках программ цифровизации и импортозамещения, динамики развития сотрудничества с дружественными странами. Начало было положено в предыдущие годы, сейчас идет развитие: открыт доступ к госзакупкам электроники из стран ЕАЭС, запущена система поиска вакансий для соискателей из стран ЕАЭС, готовятся соглашения о сотрудничестве России и Белоруссии в сфере микроэлектроники, предложена отмена таможенной пошлины на ввоз в Россию вычислительной техники.

Артем Косоруков, старший преподаватель МГУ им. Ломоносова:

— Переориентация транспортной, энергетической и торговой инфраструктуры России на Восток идет последние три года: с момента запуска в 2019 году газопровода «Сила Сибири», начала ледокольного освоения Северного морского пути и переориентации российской промышленности на китайский рынок. К 2030–2035 годам Россия сможет окончательно переориентировать свою экономику в восточном направлении, так как к этому моменту будут реализованы ключевые государственные стратегии в сфере экспорта углеводородов, развития логистики и торговли с Китаем и другими странами Азиатского региона. На рубеже 2030–2035 годов экономика КНР даже в номинальном выражении станет больше экономики США, что в полной мере оправдывает движение на Восток, заключение долгосрочных контрактов с Китаем, Индией, Пакистаном, Индонезией и другими странами, не только в области сырьевого экспорта, но и поставок военной техники, строительства АЭС, сотрудничества в космической отрасли

Денис Фураев, исполнительный директор IT-компании КСОР:

— Переориентация с Запада на Восток затронет большую часть экономик России: промышленность, бизнес, культуру, образование. Исторически в России сильны позиции западного бизнеса — именно американские и европейские компании первыми пришли на российский рынок после распада СССР, что за тридцать лет сформировало прозападную ориентацию нашей экономики. Но Восток устроен иначе, и многие процессы экономического и политического взаимодействия займут гораздо больше времени. Как правило, восточные страны развиваются циклами по двадцать лет, именно столько в среднем находятся у власти правящие элиты. Наш прогноз: России потребуется не менее двух циклов, чтобы заменить Запад Востоком, то есть 30–40 лет.

Сергей Гашков, генеральный директор аутсорсинговой компании «Персональное решение»:

— Основные задачи будут выполнены к концу 2023 года. Предприниматели быстро находят новых партнеров и заключают контракты, но потребуется время для создания полноценных логистических цепочек для товарооборота со странами Азии, СНГ, Ближнего Востока и дистрибуции товаров внутри страны. А для этого нужно построить логопарки в новых направлениях: на Урале, в Сибири, на Дальнем Востоке. Постройка логистического центра занимает, как правило, не менее года, добавим к этому время на поиск инвестиций и подготовку к полноценной работе хаба. У российских ритейлеров и маркетплейсов есть хабы в Екатеринбурге и Новосибирске, но не в таких количествах, как в центральной части России.

Андрей Шелестов, основатель розничной сети магазинов «ОхотАктив»:

— При всей лояльности к Азии Европу очень сложно заменить. Этот рынок для нас ближе ментально и по регулированию, в европейской части России лучше развиты инфраструктура и промышленность. Даже при этом сотрудничество выстраивалось долго. Налаживание связей с Азией не случится одномоментно. Это путь длиною в годы и десятилетия. Скорость продвижения будет определяться политикой наших госкомпаний и планомерными шагами частного бизнеса. Переговоры будут сложными: сейчас мы в них заинтересованы больше, чем они в нас. Будущих партнеров потребуется заинтересовывать, возможно — давать дисконт. Но все же в этой истории нет ничего невозможного. Укрепление связей с Азией поможет диверсифицировать торговые связи России, при этом не стоит забывать и об остальном мире.

Тимур Кайданный, руководитель комитета по инновациям ICL Services:

— Говоря о «повороте на Восток», необходимо понимать, что «разворачиваться» мы будем очень и очень неравномерно. Любая деятельность, хотим мы того или нет, должна быть, во-первых, необходима с точки зрения производимого в ее рамках продукта, во-вторых, строиться поверх какой-то инфраструктуры.

Пока оставлю за скобками сложность входа на восточные рынки (об этом сейчас не говорит только ленивый) и для простоты сделаю допущение, что сами по себе производимые в России продукты на «Востоке» востребованы. Сфокусируюсь на инфраструктуре. Исторически восточные регионы нашей страны, к сожалению, плохо связаны с центром инфраструктурно. И до тех пор, пока на Дальнем Востоке не появятся удобные коммуникационные площадки с «временем подскока» в одни сутки для массового пользователя (как российского, так и зарубежного), ни о каком системном повороте на Восток не может быть и речи. А это работа лет на десять, не меньше.

Александр Волков, директор по операционному маркетингу ООО «Байкал-Сервис ТК»:

— Экспорт России — это в первую очередь минеральные продукты, металлы, химпродукты и продукты питания. Это около 80% от всего экспорта. После введения санкций рынок сбыта для России ограничен, и непонятно, решатся ли нейтральные страны покупать наши продукты. Предполагаю, что экспорт просядет на 20–30%. Что касается импорта, то он может просесть на 10–20%. Его основу составляли машины, оборудование, транспортные средства, химическая и сельхозпродукция. Где-то (например, в авиации) ситуация выглядит сложной, где-то менее трагичной. На мой взгляд, «параллельный импорт» поможет избежать здесь критических проблем.

Анатолий Вожов, заместитель председателя правления ПАО «Росдорбанк»:

— На совещании у президента по вопросам ТЭК в апреле было высказано предположение, что до 2030 года энергетический рынок Европы будет для России полностью закрыт. Это означает необходимость переориентации в течение буквально ближайшей пятилетки. Уверен, если мы бросим все силы на укрепление сотрудничества с восточным соседом — Китаем, мы придем к смене зависимости от одного монопольного рынка на другой. Поэтому необходимо уделить внимание глубокой переработке газа и других ресурсов, что уменьшит физические объемы грузов и позволит использовать возможности Севморпути для диверсификации поставок в Юго-Восточную Азию, Африку и Латинскую Америку.

Любовь Леванюк, президент компании «Мейтан»:

— Нынешняя потребность заместить большое количество западных товаров, безусловно, подстегнет процесс переориентации на Восток. Если нужные продукты уже производятся в восточных странах для внутреннего потребления или импортируются на внешние рынки, переход может быть завершен в течение года. Например, многие европейские бренды производят косметику на азиатских заводах. Не потребуется много времени, чтобы запустить производство аналогичных продуктов на этих заводах под другими торговыми марками. В тех же сферах, где производство нужно наладить с нуля, потребуется не менее трех лет.