 |
ФОТО: ГРИГОРИЙ ТАМБУЛОВ  |
"Власть" уже писала об этом деле (см. #45 за 2004 год). Напомним, уроженка Наурского района Чечни Зара Муртазалиева приехала в Москву в октябре 2003 года. Студентка заочного отделения Пятигорского института иностранных языков окончила курсы страховых агентов и устроилась на работу в страховое агентство "Витал-Полис". Почти сразу после приезда в одной из московских мечетей Зара Муртазалиева познакомилась с двумя русскими девушками, принявшими ислам,— Анной Куликовой и Дарьей Вороновой.
В конце декабря 2003 года Муртазалиеву остановили для проверки документов у станции метро "Бабушкинская". Ее отпустили после того, как в отделении появился чеченец Саид Ахмаев, представившийся сотрудником московского РУБОПа. Он поручился за землячку. Потом Ахмаев часто звонил Муртазалиевой, интересовался делами. Именно он предоставил девушке и двум ее новым московским подругам квартиру в общежитии. Как оказалось впоследствии — оборудованную скрытыми видеокамерами и прослушивающей аппаратурой.
4 марта 2004 года Муртазалиеву опять задержали. Интересно, что сотрудники ОВД "Проспект Вернадского" утверждают, что обратили внимание на девушку случайно, так как она "бесцельно шла по улице". А мать одной из девушек Валентина Куликова говорит, что к ней на работу за несколько дней до ареста Муртазалиевой приходили сотрудники ФСБ, которые сказали, что следят за Зарой с того самого момента, "как она сошла с поезда" в Москве.
В отделении милиции в сумке Муртазалиевой обнаружили два куска пластита общим весом 196 г. Ее адвокат Зизаг Усманова утверждает, что в момент задержания никакого пластита в сумочке Зары не было: "Когда ее задержали, она позвонила Саиду. Тот попросил передать трубку оперативникам, они долго о чем-то разговаривали. Но когда я попросила дать мне распечатку этого разговора, мне отказали. В отделении у Зары сняли отпечатки пальцев и сказали, что она может вымыть руки. Когда она вернулась, ее сумка была открытой и выглядела чем-то наполненной. 'Я могу идти?' — спросила Зара. 'Нет, девочка, теперь мы посмотрим твою сумку',— сказали ей и пригласили понятых. При них извлекли из сумки пластит, тут же составили протоколы допросов понятых и оперативников".
Пластит, кстати, был уничтожен в ходе следственного эксперимента — следователи говорят, что решили проверить, взрывается ли он. Так что теперь невозможно доказать, были или нет на нем отпечатки пальцев Зары. Зато к делу приобщены фотоснимки эскалатора в ТЦ "Охотный ряд". Сотрудники ФСБ нашли их в квартире матери Анны Куликовой, где одно время жили девушки. Следствие сочло, что Муртазалиева фотографировала будущий объект для взрыва. Чеченку обвинили в перевозке и хранении взрывчатки, подготовке теракта и вербовке террористок-смертниц.
Последнее обвинение основывается на записях в квартире, предоставленной Саидом Ахмаевым, и показаниях москвичек-мусульманок. Правда, одна из них — Анна Куликова — от первоначальных показаний отказалась, сославшись на то, что на нее оказывалось давление. В суде на вопрос, предлагала ли ей Муртазалиева "принять участие в джихаде и стать шахидкой", Аня ответила отрицательно.
На суде Муртазалиева признавала, что разговаривала с девушками о Чечне, о том, что зло порождает зло и что теракты в Москве — это следствие войны в Чечне. Но отрицала, что призывала их к джихаду. В качестве доказательства обратного прокурор Юлия Сафина приводила расшифровку одной из видеозаписей, на которой Зара говорит Дарье Вороновой: "Тебя что, совесть замучила? Решила уйти на джихад?" (Саида Ахмаева, благодаря которому эти записи были получены, на суде не было: по словам следователей, он находился в длительной командировке). Еще одним доказательством вины Муртазалиевой стала аудиокассета, изъятая на квартире девушек, на которой были вмеремешку записаны песни Владимира Высоцкого и чеченского барда Тимура Муцураева. В частности, с такими словами: "О, Аллах! Мы живем тем самым днем, днем, когда к одному тебе придем. Силы зла, силы зла. Лишь джихад лишит их сна". Кроме того, прокурор приводила на суде слова сестры Анны Куликовой Ларисы Атлановой, которая показала на следствии, что после общения с подсудимой Аня начала много говорить о чеченской войне и даже сказала как-то, что "ей стыдно за то, что она русская".
На основании всех этих доказательств и того, что в разговорах с девушками Муртазалиева утверждала, что принимала участие в обороне Грозного в 1995 году (ей тогда было 12 лет), судья Марина Комарова приговорила Муртазалиеву к девяти годам колонии. Из обвинения был снят только один пункт — перевозка взрывчатки. Неудивительно — следствие не смогло установить никаких "террористических" связей Муртазалиевой и ответить на вопрос, откуда у нее появился пластит.
Решение суда можно считать прецедентным: фактически Муртазалиеву осудили за личное мнение о войне в Чечне. А значит, можно сделать следующий вывод: теперь любой человек, не желающий оказаться на месте осужденной чеченки, должен тщательно следить за своими высказываниями на эту тему (особенно в приватных беседах — кто его знает, где и когда будет магнитофон спрятан). В частности, никогда не надо отвечать на вопрос, почему в России случаются теракты, утверждениями, что это происходит из-за войны в Чечне. Правильный ответ: "Из-за природной кровожадности антирусского международного терроризма".
Кстати, 64% из 1600 опрошенных в декабре прошлого года "Левада-центром" россиян, в принципе, тоже могли бы привлечь внимание следствия. На вопрос, надо ли продолжать военные действия в Чечне, они ответили: "Нет, надо проводить мирные переговоры". То есть фактически призвали к пособничеству террористам (как известно, масхадовцы давно добиваются переговоров с Кремлем). А 43% из 1500 опрошенных в том же декабре Фондом "Общественное мнение" считают, что вообще не надо было вводить войска в Чечню, 21% — что Чечня должна стать независимым государством.
Если доводить аналогию до абсурда, то поосторожнее надо быть и при обсуждении других аспектов общественной жизни. А то ведь бывает, кто-нибудь скажет в сердцах: "Да пропади оно пропадом, это правительство!" Или того хуже: "Чтоб у этого президента все повылазило!" Судя по решению Мосгорсуда, если после этого несчастного занесет прогуляться неподалеку от Белого дома или Кремля, да не дай Бог с фотоаппаратом, он рискует расстаться со свободой на несколько лет.
 |
ФОТО: ЮРИЙ МАРТЬЯНОВ |
Мать девушки Тоит Муртазалиева заявила корреспонденту "Власти" Алеку Ахундову, что считает главным виновником несчастий дочери сотрудника ГУБОП МВД России чеченца Саида Ахмаева.
— Вас допрашивали по делу дочери?
— Ни один из следователей на допрос меня не вызывал. А когда дело передали в ФСБ, я сама — без повестки — ходила к следователю. Мне показалось, что никого не интересовала правда. Я поражалась: сын работает в милиции, девочку задерживают с пластитом, а нас, ее родных, никак не беспокоят, даже не проводят обыска.
Люди писали ходатайства. Глава районной администрации писал, глава сельсовета, но это никому не было нужно. То, что хоть как-то могло облегчить участь моей дочери, никого не интересовало. В конце концов мне следователь так и сказал. Он сказал, что ему не нужны ничьи ходатайства.
В одном из писем, которые мне Зара посылала из тюрьмы, она написала, что следователь ей сказал как-то, что она не преступница, но он человек подневольный и поэтому ничем не может помочь. Я была тогда очень удивлена, что такое письмо тюремная цензура пропустила. Как-то в ходе следствия Заре предложили признать вину по одному из эпизодов обвинения — по пластиту. Ей сказали, что, если она это сделает, две другие статьи обвинения с нее снимут. Я, естественно, написала Заре, чтобы она признала пластит. Она мне ответила тогда, что лучше будет сидеть долго, но невиновная, чем просидит два года и примет на себя вину за то, чего не совершала.
— Кто, по-вашему, виноват в том, что случилось?
— Виновником моего горя я считаю только Саида Ахмаева. Только он виноват в том, что сломали жизнь 20-летней девушке. Он из Веденского района. Мы знаем все его корни, знаем, откуда он и чей он. А он знает, что есть один закон — правосудие. Но есть еще и другие законы, по которым ему все-таки придется ответить. Моя дочь — ребенок, который ничего не совершил. Такого не может быть, что она вдруг в один прекрасный день берет пластит и идет кого-то взрывать. При этом у нее даже нет соучастников! Я уверена, что его к ней приставили не случайно.
— Вы полагаете, что знакомство Зары с двумя москвичками, принявшими ислам, тоже не было случайностью?
— Когда Зара уже была в тюрьме, она попросила, чтобы я забрала ее вещи, которые были на той квартире, где девочки жили вместе. Я позвонила Ане Куликовой, с которой познакомилась еще до задержания Зары, и попросила ее передать мне вещи дочери, но так, чтобы мы не встречались. Аня заплакала и сказала, что давно ждала моего звонка и что я не могу с ней не увидеться. Она приехала с Вороновой. Я сказала девочкам, что они последние виделись с Зарой до ареста, они жили с ней вместе, а я могла упустить что-то, потому что была далеко. Я сказала, что хочу знать, виновата ли Зара. Пусть это будет даже самая горькая правда. Тогда Воронова бросилась ко мне на грудь и сказала, что я не имею права так думать о Заре, потому что это самый прекрасный человек, которого она в своей жизни встречала. А Аня попросила меня забрать ее в Чечню. Ее, мол, вынудили дать показания против Зары, и она боится оставаться в Москве. Я позвонила адвокату Зизаг Усмановой и сказала, что Аня уговаривает меня взять ее с собой в Чечню. Адвокат тут же примчалась и отругала меня, сказав, что я хочу к уголовным статьям моей девочки добавить еще одну — похищение свидетеля. И тогда я объяснила Ане, что взять ее в Чечню не могу.
— Вы собираетесь оспаривать приговор?
— Мы обязательно подадим кассационную жалобу в Верховный суд. Я не надеюсь на то, что приговор отменят, но думаю, что дело могут направить на новое рассмотрение. В любом случае я хочу быть уверенной, что сделала все для дочери. Чтобы потом меня не мучила совесть. Но скажу вам правду: после этого суда я перестала верить даже в святое. Я поняла: в этой жизни, если кому-то нужно очернить невиновного, этого добьются любой ценой. А я буду бороться дальше хотя бы для того, чтобы убедиться, что правосудия не существует.
НИКОЛАЙ ГУЛЬКО