В воскресенье, 19 июня, час назад завершились очередные выборы в Национальное собрание Франции. Их предварительные итоги уже известны — коалиция Эмманюэля Макрона «Вместе!» проиграла, точнее, не выиграла. У макронистов в парламенте будет больше — 205–235 — мест, но президент не смог получить абсолютного большинства, 289 кресел. Его главный противник Жан-Люк Меланшон со своим левым блоком Nupes тоже не сможет завоевать парламент, а ограничится самой крупной оппозиционной парламентской группой 170–190 мест. «Национальное объединение» Марин Ле Пен впервые за последние десятилетия не только получит в Национальном собрании свою парламентскую группу, но и займет третье место, 75–95 мест. Более точные данные мы получим во вторник. Тогда настанет время прогнозов о раскладе сил в парламенте, а сегодня корреспондент «Ъ» во Франции Алексей Тарханов рассказывает о том, как он пережил выборы в Париже.
Фото: YOAN VALAT / EPA-EFE / Vostock Photo
Фото: YOAN VALAT / EPA-EFE / Vostock Photo
Парижане избаловались. Во Франции относятся к выборам так, как будто бы ничего особенного вокруг не происходит. Устрой в Москве нечто подобное, это было бы как гастроли The Rolling Stones. Билеты на выборы шли бы у спекулянтов за тройную цену.
В тотализаторах ставили бы в тройном экспрессе, как на ипподроме. Добьется ли Эмманюэль Макрон абсолютного большинства? Станет ли глава «Непокоренной Франции» Жан-Люк Меланшон премьер-министром? Как велика будет депутатская группа «Национального объединения» Марин Ле Пен? Кто прискачет первым, кто вторым, а кто третьим? Есть варианты. Не так скучно, как играть одинар на стопроцентного фаворита — какой толк, выдача с него минимальная.
Политик Жан-Люк Меланшон
Фото: Eric Gaillard, Reuters
Политик Жан-Люк Меланшон
Фото: Eric Gaillard, Reuters
В общем, если смотреть телевизор и читать газеты, не было с мая более интересной темы для французов, чем парламентские выборы. Политики бранились в прямом эфире друг с другом и с журналистами. Намечались интриги, заговоры, комплоты. Даже в недавнем визите Эмманюэля Макрона на Украину прежде всего увидели предвыборную кампанию. Зачем иначе ему ехать в Киев, если не для того чтобы поддержать свою коалицию «Вместе!» (Ensemble!). Нас ему не обмануть, намекнули его соперники. Что бы сейчас ни делал президент, все это ради выборов. Даже в том, как господин Макрон попрощался с ушедшим в пятницу любимцем кинозрителей Жан-Луи Трентиньяном, был обнаружен какой-то особенный подтекст: «огромный художественный талант», который «сопутствовал нашей жизни». Врет и не краснеет!
Но в отличие от политиков, политологов и журналистов, парижане вокруг мало интересовались общей картиной выборов. Во-первых, у каждого округа есть свои маленькие депутатишки и их кампании. Во-вторых, в бешеную июньскую жару (в Париже сегодня было еще относительно прохладно, а накануне все маялись при 35 градусах) лучше уехать за город, чем голосовать. Поэтому кандидаты вербовали сторонников заранее, где только могли.
Каждое предвыборное воскресенье я возвращался с рынка, наполнив авоську листовками, которые раздавали сторонники кандидатов.
В том, что не касается нападок друг на друга, макулатура эта была стандартна. Все обещали увеличение минимальной зарплаты, уменьшение иммиграции, увеличение пенсий, уменьшение расходов, больше безопасности, меньше преступности, больше хорошего, меньше плохого. Кандидаты уверяли, что они сплошь социально близки, живут на соседней улице, отовариваются в тех же магазинах, понимают чаяния простых французов. И чтобы это доказать, выходили по воскресеньям на тот же районный базар, считая, что именно здесь, среди овощей и фруктов, лучше всего встречаться с избирателями.
На базарах понимают в рекламе. Когда я читал у Михаила Бахтина про «крики Парижа», я думал, что они остались во временах Рабле. Ничуть!
Вот слышу рыбника: «Mon poisson pour faire de beaux garcons — Рыбкa без костей, делать красивых детей», «Filet de bar et il n`y aura plus du cafard — Филе трески, чтоб не страдать от тоски».
Кричат зеленщики, сырники и даже степенные торговцы колбасой. Просто удивительно, что кандидаты не следуют их примеру и не орут во весь голос: «Провалиться на месте, голосуйте за "Вместе!"». А тому в ответ: «"Франция непокоренная", в печи каленая, Меланшоном дареная!»
«Знаешь, что? Давай проголосуем за меня,— говорит сосед-парикмахер, который раз в две недели ровняет мне седую бороду.— У тебя будет зарплата, квартира и три жены. Согласен?» Я спрашиваю у мастера ножниц и бритвы, давно ли он записался в Nupes Жан-Люка Меланшона, который выступает главным защитником правоверных: на апрельских президентских выборах за него проголосовало 69% французских избирателей-мусульман. «Я тоже из Танжера, как и он,— смеется сосед,— я таких молодчиков видал, он любого вокруг пальца обведет, а я разве тебя когда-нибудь обманывал?»
Портреты Жан-Люка Меланшона и вправду расклеены повсюду: «Голосуйте за Nupes, сделайте меня премьер-министром». Поверх жителями в порядке прений начертано разное: «Козлина! Обманщик! Краснобай! Катись в Москву!» Как ни стараются его уязвить злопыхатели, Меланшон и бровью не ведет. На его выступления можно ходить как в театр, нет ему равных в искусстве речи. Я не шучу. Силой убеждения он совершил чудо. Сначала с жалких 11% в президентских прогнозах едва не поднялся во второй тур, чуть уступив Марин Ле Пен. Затем собрал левых и повел их на штурм парламента, но не довел до полной победы. Хотя и вырвал у президентской партии абсолютное большинство, премьер-министром ему, скорее всего, не стать. А вот Марин Ле Пен тихо-тихо, а выполнила свой кандидатский минимум — не только избралась сама, но и провела в парламент 75–95 своих сторонников.
К вечеру, когда закрываются избирательные участки, на ненужные уже афиши с фотографиями невостребованных кандидатов жалко смотреть. Зачем только старались, зачем уговаривали, зачем торговали лицом на рынках. С предвыборных фото улыбаются многочисленные неудачники, которым теперь цена полушка в базарный день. Зато вместо одной из афиш на заборе висит плакат: «"Таков наш век: слепых ведут безумцы" (Шекспир. Король Лир)».