23 июня президент России Владимир Путин принял участие в XIV саммите лидеров БРИКС. Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников считает, что это был первый саммит, который оказался сорван по причине того, что он проходил по видео-конференц-связи.
Владимир Путин предлагал Нарендре Моди хотя бы наушник надеть, чтобы тот услышал, что его не слышат. Все было тщетно
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ
Владимир Путин предлагал Нарендре Моди хотя бы наушник надеть, чтобы тот услышал, что его не слышат. Все было тщетно
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ
Слишком долго видео-конференц-связь (ВКС) показывала себя с лучшей стороны. Лично я давно ждал, что это все прервется каким-нибудь скандалом. Но нет. Два с лишним года коронавирусной эпохи и усилия IT-специалистов отладили ВКС, казалось, до уровня «бог». В России — тоже. Нет, ну если ВКС одномоментно выдерживала наплыв всех без исключения российских губернаторов на одно совещание с российским президентом... Или встреча с многодетными семьями из регионов... Страшно представить... О, этот волосок, на котором все висело... А со стороны посмотришь — ни одного сбоя.
И никто об этом великом без преувеличения достижении не говорил в восторженных тонах: как будто так и надо. А это был подвиг. В том числе и со стороны пользователей. Ну да, за губернаторов нажимали, что и когда надо. Но они же привыкли проявлять инициативу; с этим-то что делать? И что-то делали.
На международных саммитах вообще другой уровень ответственности. И опять справлялись.
Все рухнуло 23 июня.
Это войдет в историю как «Великий Немой на саммите БРИКС» (саммит лидеров Бразилии, России, Индии, Китая и Южно-Африканской Республики).
С самого начала было что-то не то и пошло как-то не так. Все вроде были на экране: Жаир Болсонару, Владимир Путин, Нарендра Моди, Си Цзиньпин, Сирил Рамафоса. Хозяином саммита (или хорошо, хозяйкой, а то феминизм, глобальный или даже региональный, соберется наконец с силами и заклюет) считалась КНР.
Но был плохой звук. С самого начала почти не слышно было ни председателя КНР, ни переводчика. Причем российский переводчик переводил с английского, и только английский — с китайского, на котором предсказуемо выступал Си Цзиньпин.
Да, со звуком были большие проблемы, но все-таки угадывалось, что Си Цзиньпин рад работать сообща и даже призывает к этому. А также что надо победить эпидемию коронавируса (интересно, что она опять началась в Китае, когда везде закончилась, и председатель КНР борется с ней в настоящем времени. Означает ли это, что все остальные опять обречены бороться в будущем?).
Он предоставил слово президенту ЮАР, который с готовностью переместился из нижнего угла монитора в верхний и произнес то, что полагалось по этому поводу: о развитии диалога, преодолении бедности и необходимости наращивать усилия.
Президент Бразилии Жаир Болсонару, одетый немного странно, в какой-то наглухо застегнутый джемпер (или похолодало в Бразилии как никогда, или лидеров стран начинает одолевать мода на демонстративную неформальность, методично задаваемая президентом Украины), в свою очередь не медлил и рассказал все как есть о достижении стабильности на международном уровне и о нацеленности внешней политики Бразилии на дальнейшее процветание народов.
Интересно, что тема Украины и проблемы в связи с ней вообще не были замечены выступающими. Этой темы словно просто не существовало, как и самой Украины.
— БРИКС — это дерево, и, чтобы оно жило, оно должно глубоко пустить корни...— веско заметил китайский лидер на правах хозяйки (нет, в данном случае хозяина).— И я передаю слово президенту Путину!
И тут бросилось в глаза, что если господин Путин на саммите, например, ЕАЭС даже не призывал решать проблемы совместно, имея, видимо, в виду, что справится и сам, то сейчас все оказалось иначе:
— Мы не раз говорили, что лишь сообща можно решать такие задачи, как урегулирование конфликтов, борьба с терроризмом, организованной преступностью, включая криминальное использование новых технологий, противодействие изменению климата, распространению опасных инфекций.
Больше всего остального, к тому же поставленное на первое место, имело значение «урегулирование конфликтов».
Без сомнения, Владимир Путин намерен был продемонстрировать, что он и Россия — не в изоляции, а может, даже наоборот. Главы стран, помещенные сейчас в один с ним экран, давали ему, казалось, такую возможность: тут и целого мира могло показаться мало.
— И конечно,— продолжал российский президент,— только на основе честной и взаимовыгодной кооперации можно искать выходы из той кризисной ситуации, которая сложилась в мировой экономике из-за непродуманных, эгоистичных действий отдельных государств, которые, используя финансовые механизмы, по сути, перекладывают на весь мир свои собственные ошибки в макроэкономической политике.
А это было уже просто открытым текстом.
И никто с ним не спорил.
Среди них ведь не было президента Казахстана Касым-Жомарта Токаева.
— Убеждены,— продолжал так же откровенно настаивать господин Путин,— сейчас как никогда востребовано лидерство стран БРИКС в выработке объединяющего, позитивного курса на формирование по-настоящему многополярной системы межгосударственных отношений, основанной на общепризнанных нормах международного права и ключевых принципах Устава ООН. При этом можно рассчитывать и на поддержку многих государств Азии, Африки, Латинской Америки, стремящихся проводить независимую политику.
Он их всех сейчас хотел, кажется, сделать единомышленниками, связать узами (главное, не кровными), повести в бой. Он ведь и силы собрал, и резерв обозначил. Но мобилизация еще не была объявлена.
И тут слово было дадено премьер-министру Индии.
И сначала мне показалось, что у него, может, после речи Владимира Путина язык отнялся. То есть он шевелил губами, но звука не было.
Камера показывала улыбающегося председателя КНР. То ли он был расположен к премьеру Индии (это не так), то ли это была протокольная деликатность, то ли Си Цзиньпин с этой улыбкой, застывшей на его лице, причем уже в виде гримасы, терпеливо ждал, что звук появится.
Это продолжалось около минуты. Председатель КНР молча держал удар. Его выдержке позавидовала бы Екатерина Андреева в тот момент, когда за ее спиной стояла бы Марина Овсянникова.
— К сожалению, у докладчика выключен звук,— наконец сообщил председатель КНР.
Тут надо было уточнить: или не слышно только то, что говорит докладчик, или и он к тому же и сам никого не слышит.
Нарендра Моди между тем, похоже, был увлечен. Он молитвенно складывал пальцы левой руки на пальцах правой, активно разъяснял что-то движениями обеих рук в такт своим словам... Внезапно развеселился Сирил Рамафоса, за ним Жаир Болсонару... Да, их смешил, видимо, вид премьер-министра Индии.
Потом Сирил Рамафоса начал показывать Нарендре Моди на свои наушники... Да все уже что-то ему показывали. Президент Бразилии выставил в кадр две свои пятерни ладонями наружу, что могло означать и просто «десять баллов!», и могло к тому же приободрить индийского премьера к продолжению речи.
— Господин премьер-министр, к сожалению, мы вас не слышим! — повторил Си Цзиньпин.
Владимир Путин в кадре пальцем показывал на свое ухо и на стол, словно предлагая поискать там кнопку.
Все было тщетно.
— Господин премьер-министр,— говорил теперь переводчик,— к сожалению, наблюдается какая-то проблема с соединением. Мы не слышим ваш голос!
Между тем премьер-министр Индии по всем признакам выходил на коду и испытывал, кажется, даже что-то вроде вдохновения. Все интереснее было бы узнать, на чем он сосредоточился.
— Мы вас не слышим! — повторяли ему, словно он был сейчас на утлом суденышке в бушующем море, и ничем ему нельзя было помочь, и люди, видевшие это суденышко на своих радарах, чувствовали одно только свое бессилие.— Мы вас не слышим!!!
Да, это все было беспрецедентно.
Тем более что в какой-то момент все остальные прекратили спасательную операцию, поняв, что этому горю уже не помочь, и так же молча наблюдали за окончанием пытки.
И это было еще хуже, потому что это выглядело теперь так: «Ну-ну, давай, скажи еще что-нибудь! А мы посмотрим!..» И они смотрели.
И только Жаир Болсонару в какой-то момент начал тереть глаза, скрывая свои чувства. Да, он опасался то ли заплакать, то ли рассмеяться.
Тем временем Нарендра Моди наконец произнес свою пламенную речь до конца и не спеша вставил в ухо микрофон. Действительно зачем он ему нужен был во время его собственной речи?
И тут он что-то понял. И растерянно показал пальцем в экран. И господин Путин уже покачал головой: надежды нет.
Тут трансляция наконец-то прервалась.
А Нарендра Моди, наверное, схватился за голову. Или что?
Нет, лучше нам этого не знать.