 |
Антивоенное песенное движение на Западе началось в 1954 году с "Дезертира" Бориса Виана (слева), а своего пика достигло в конце 60-х--начале 70-х при Джоне Ленноне (справа с Йоко Оно) |
Против чужой войны
В СССР конкурсы антивоенной песни относились к самым бессмысленным из комсомольских мероприятий. Войны шли далеко, были они "национально-освободительными", и мы не только относились к этим войнам с пониманием, но и с удовольствием разжигали их, помогая оружием, дипломатией и песней. Право высказываться против войны было оставлено "капиталистическим агрессорам". Песни говорили нам о том, что далеко не вся Америка готова "вбомбить Вьетнам в каменный век". Позиция пацифистов казалась совершенно понятной, и мало кто задумывался о том, чего стоило этим людям пойти против течения, своего президента и своей армии.
Еще до бунтующих рок-н-ролльных 60-х, в 1954 году, Борис Виан написал своего "Дезертира", ставшего одним из главных антивоенных гимнов XX века:
Monsieur le President,
Je vous fais une lettre,
Que vous lirez peut-etre,
Si vous avez le temps.
Je viens de recevoir
Mes papiers militaires
Pour partir а la guerre
Avant mercredi soir.
Monsieur le President,
Je ne veux pas la faire,
Je ne suis pas sur la terre
Pour tuer les pauvres gens.
C`est pas pour vous facher,
Il faut que je vous dise,
Ma decision est prise,
Je m`en vais deserter.
Послание президенту, составленное по всем правилам вежливой французской переписки, в изысканнейшей форме посылало куда подальше президента и его войну. Парень, получивший повестку, торжественно объявляет, что не собирается убивать сам и будет призывать к этому других. Во Франции "Дезертира" едва не запретили, в СССР его то и дело транслировали по радио, ведь не было у нас ни войны, ни президента, ни мобилизации. Если "чужой" не хочет стрелять в "наших" — флаг ему в руки.
В тщательно дистиллированном виде в СССР долетали зонги Пола Саймона, Боба Дилана и прочих рокеров и бардов, протестовавших против войны в Корее, Вьетнаме, Алжире. Далеко не все из их авторов были стопроцентно лояльны по отношению к Советскому Союзу, поэтому активно "продвигались" в основном герои с незапятнанной репутацией вроде Джона Денвера и, конечно, Дина Рида. Джон Леннон, автор еще одного гимна пацифистского движения, "Give Peace a Chance", формально не был запрещенным персонажем, однако песен его не передавали, пластинок не выпускали, а ответственные за воспитание подрастающего поколения лица предпочитали рассказывать, как он вернул королеве орден Британской империи, сопроводив жест письмом: "Я возвращаю свою медаль в знак протеста против участия Великобритании в нигерийско-биафрском конфликте, против нашей поддержки Америки во Вьетнаме, против того, что в документах нет правды". Так благодаря Леннону мы узнавали даже о нигерийско-биафрском конфликте, в чем бы он, в конце концов, ни заключался.
 |
ФОТО: AP  |
Чтобы антивоенная песня как жанр встала в стране на ноги, война должна касаться большой части населения. Вторжение советских войск в Афганистан долго не осознавалось гражданами СССР как общенациональная беда. Точно так же, как понятие "воевать" заменялось на "исполнять интернациональный долг", антивоенная песня была вполне себе военной, фронтовой. Даже тексты, спетые под гитару, а не только под оркестр, были лояльны официальной позиции. Вот типичный пример тогдашнего народного творчества:
Мой друг упал, лицо красивое в крови,
Он умирал вдали от Родины-земли,
Последний раз смотрел в чужие небеса.
Он мне сказал: "Свободным будь, Афганистан!"
В 80-х об Афганистане запел Александр Розенбаум. Фактически его песни "Монолог пилота 'Черного тюльпана'", "В горах Афгани", "Караван" были не просто песнями о войне, а одними из тогдашних более или менее вменяемых и литературно оформленных текстов о конфликте. Можно даже утверждать, что многие реалии той войны людям, чьих семей она не коснулась, стали известны именно из песен Розенбаума. И все-таки его песни не были антивоенными в полном смысле слова.
Несомненно антивоенной можно назвать композицию "Не стреляй!" группы ДДТ, записанную в 1983 году для альбома "Компромисс" и расползавшуюся на протяжении всей середины 80-х по магнитофонам. Несмотря на отсутствие самого слова "Афганистан", сомнений относительно объекта протеста Юрия Шевчука у слушателей не возникало:
И случилось однажды, о чем так мечтал,
Он в горячую точку планеты попал,
А когда наконец-то вернулся домой,
Он свой старенький тир обходил стороной.
И когда кто-нибудь вспоминал о войне,
Он топил свою совесть в тяжелом вине.
Перед ним, как живой, тот парнишка стоял,
Тот, который его об одном умолял:
"Не стреляй!"
(Интересно, что в том же году вышел последний альбом группы Pink Floyd с участием Роджера Уотерса, фактически его сольный диск "Final Cut". Достаточно было одной фразы "Брежнев взял Афганистан" в песне "Get Your Filthy Hands off My Desert", чтобы Pink Floyd надолго оказались в черных списках советских идеологических работников.)
Российские рокеры на протяжении 80-х обращались к теме Афганистана неоднократно, по мере ослабления цензуры и проникновения их на "Мелодию" песни получали все большее количество слушателей. Достаточно вспомнить "Группу крови" Виктора Цоя, которая сразу вошла в репертуар всех ансамблей патриотической песни, в которых участвовали воины-"афганцы".
Но вот что удивительно. Самой резкой антивоенной песней 80-х, глядя из сегодняшнего дня, стоит все же признать произведение, созданное по поводу совсем другой войны — первой мировой:
И никто не додумался просто встать на колени
И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране
Даже светлые подвиги — это только ступени
В бесконечные пропасти к недоступной Весне.
Песню Александра Вертинского 1917 года стал петь на концертах Борис Гребенщиков. В 1987 году в его исполнении она появилась в фильме Алексея Учителя "Рок" и вслед за ним — в программе "Взгляд". Текст, у Вертинского имевший подзаголовок "Юнкерам", в версии лидера "Аквариума" точно лег на историю с афганской войной.
 |
ФОТО: СЕРГЕЙ СЕМЕНОВ |
В начале 90-х вполне конкретная война появилась уже на территории России. Понятие "антивоенная песня", казалось бы, приобрело очень конкретное, очень понятное значение. Но, как и в случае с Афганистаном, сначала освещение получила "военная" тема. Российские военные, как и в Афгане, слагали романтические песни о схватках с противником и о том, как теряют на поле боя лучших друзей.
Более или менее антивоенной песней того времени можно считать "Кладбище" все того же Гребенщикова:
Ох, мы тоже трубим в трубы,
У нас много трубачей;
И своею кровью кормим
Сытых хамов-сволочей;
Столько лет — а им все мало.
Неужель мы так грешны?
Ох, скорей бы солнце встало
Над кладбищем моей Родины.
Были еще "Пацаны" Юрия Шевчука:
Чем ближе к смерти, тем чище люди.
Чем дальше в тыл, тем жирней генералы.
Здесь я видел, что, может быть, будет
С Москвой, Украиной, Уралом..
Вскоре, впрочем, был заключен Хасавюртовский мир, Борис Ельцин вовсю готовился к выборам, и в значительно большей степени, чем чеченской проблемой, рок-музыканты были озабочены обрушившимися на них мегадоходами — по стране катились турне в поддержку Ельцина.
Выяснить, как сегодня, после второй чеченской кампании, реагируют на события в Чечне российские поп- и рок-музыканты, попытался критик и промоутер Артемий Троицкий (см. интервью). Во второй половине 2003 года на своем сайте diversant-daily.ru он обратился к музыкантам с просьбой присылать ему песни, связанные с темой Чечни. Проект получил название "Когда твоя девушка мертва" (это смешение знаменитой песни Виктора Цоя "Когда твоя девушка больна" и образа девушки, погибшей на рок-фестивале в Тушине).
Удачной попытку Троицкого не назовешь. Подавляющее большинство из 60 присланных песен с художественной точки зрения — полное убожество. Троицкий все же отобрал из них 20 и намеревается издать альбом.
Среди них я и попытался найти антивоенные песни. Нашел вот что.
Песни, написанные чеченцами или от лица чеченцев, переживающих за свою родину. Вот, например, песня "Ичкерия" группы "Колесо дхармы", которая откровенно сочувствует самым радикальным силам Чечни и в последнее время базируется в Финляндии:
Ичкерия, омытая кровью невинных людей,
Распятая неуемной жадностью кремлевских вождей,
Разорванная, истерзанная, опустошенная страна,
Где у людей нет права даже стонать.
А вот творение "Мертвый город" известных благодаря "Нашему радио" "Мертвых дельфинов" из Чечни:
Пепел — память о пожарах,
Высохшие слезы
Молодых и старых.
Люди — чучела из глины,
Облик свой теряя,
Изгнаны из рая.
Из присланных шести песен чеченского барда Тимура Муцураева Троицкий отобрал самую безобидную — "Погасли свечи", в которой нет упоминания ни про джихад, ни про шахидов, а есть просто ожидание смерти (лирические и философские произведения Муцураева, положенные на два аккорда, почти беспомощны, но когда он поет о войне и вере, буквально холодеет спина).
А вот песни чеченской певицы Лизы Умаровой в сборник Троицкого не попали — критик решил выдержать концепцию и разместить на диске только то, что было прислано в рамках конкурса. Хотя некоторые из ее песен были бы вполне здесь уместны. Вот фрагмент одной из них, едва ли не самой популярной в среде московских чеченцев:
Вам — Канары, казино, рестораны,
А в Чечне идет война!
Кому — смерть, кому — горе, кому — слава,
А кому — без ног судьба.
Столько лет льется кровь,
Льются слезы, разрывается земля,
Каждый час там строчит автомат,
Чьи-то жизни унося.
Встань, Россия, воспрянь ото сна!
Просыпайся, народ!
Ведь по Руси с автоматом в руках
Брат на брата идет!
 |
ФОТО: ДМИТРИЙ КОНРАДТ В 80-е советские рокеры не пели против войны в Афганистане открыто. Юрий Шевчук упоминал просто "горячую точку", а Борис Гребенщиков и вовсе перепел песню Вертинского о первой мировой |
Наши отец и брат
Нам не могут помочь, они тоже больны,
Но особой болезнью — под названием "автомат",
Они любят его больше любимой жены,
Они спят с автоматом и с ним же идут в мечеть,
Помолиться — и в бой.
Вторая группа песен — написанные от лица российского солдата или про него. Правда, это уже не "окопная" песня, а скорее, ироническая стилизация. Это сразу три песни петербургской группы "СП Бабай" "Я еду домой" ("И шли мы, зверея, на нашем пути уже ни домов, ни людей не найти"), "Шел солдат" ("Шел солдат, возвращался домой, возвращался домой, вот те крест, он туземцев убил — он герой, он туземских попортил невест"), "Паренек" ("Ты же кровью своей, нет, не родину-мать, ты кремлевские жопы прикрыл"). Интересно, что в двадцатку не попала четвертая песня, присланная "СП Бабай",— "Мое государство — вор", вполне претендующая на звание антивоенной:
Ты сына родил и читаешь ему
Про Буратино, Пьеро и Му-Му.
Но что б ты ни делал, куда ни бежал,
Твой сын от рожденья уже задолжал.
Его сосчитали, и шьется мундир,
А в доме напротив растет командир.
Для танка уже собирают мотор.
Твое государство — вор.
И тысячи судеб кладутся на кон.
Зачем справедливость, когда есть закон.
И мажут министры на свой бутерброд
Уже не икру, мажут слезы сирот.
А ночью ты видишь кошмарные сны,
Гудят в тебе раны позорной войны.
На мокрой подушке ты ищешь затвор.
Твое государство — вор.
В ряду "солдатских" — включенная в сборник сверх отобранной двадцатки в качестве "бонуса" песня Бориса Гребенщикова "Подмога не пришла":
Жаль, подмога не пришла,
Подкрепленье не прислали.
Вот такие, брат, дела,
Нас с тобою нае...и.
 |
ФОТО: ИЛЬЯ ПИТАЛЕВ В двадцатку современных антивоенных песен "Когда твоя девушка мертва" попали сразу три работы группы "СП Бабай" |
Я солдат, недоношенный ребенок войны.
Я солдат. Мама, залечи мои раны.
Я солдат. Солдат забытой богом страны.
Я герой, скажите мне, какого романа
Есть еще песни чисто пропагандистские, есть — лирические, выглядящие притянутыми к теме за уши. Как одно из самых известных произведений сборника, тоже включенное в него Троицким в качестве "бонуса",— "Моя Чечня" нижегородской группы "Замша":
Мне захотелось прилечь, но спальню заняли танки.
Сколько, считаю в уме, осталось долларов в банке.
Мы обменялись адресами на отдыхе, мы все дни проводили на воздухе,
И я еще не знала, что вечером начнется моя Чечня.
Музыканты долго пытались убедить интервьюеров в том, что "Чечня" в песне — лишь метафора личной катастрофы героев. Безуспешно. Именно антивоенное толкование песни в сочетании с запоминающейся мелодией и достойной аранжировкой дали группе определенную известность, которую, впрочем, музыканты не смогли развить из-за отсутствия новых достижений.
В целом же сборник производит удручающее впечатление. Трудно сказать, боятся ли наши "главные" певцы высказываться вслух, или общая апатия, овладевающая обществом, сказывается и на них. Я никогда не поверю, что они искренне рады войне (которая вместо "интернационального долга" называется "восстановлением конституционного порядка"),— не так высказываются они в частных беседах за кулисами. Но стоит им выйти на сцену, они кажутся участниками одного музыкального заговора. Певец не хочет ничего знать, публика не хочет ничего слышать. Запад, который тоже воюет, ведет себя совсем по-другому. К нам попадает, например, множество песен американских авторов, протестующих против войны в Ираке. Даже самые гламурные персонажи вроде Мадонны и Ленни Кравитца отстаивают в песнях антивоенные убеждения, что уж говорить о рокерах-радикалах.
Наши известные рокеры на ту же трагедию в Беслане откликнулись только одной яркой песней, но вовсе не антивоенной, а балансирующей на грани патриотического гимна и черносотенного зонга. Это номер группы "Алиса" "Звери":
Взрывы самолетов да захваты школ —
Вот неполный перечень "славных дел".
У зверя вместо Бога — чека да ствол,
Зверя лечит только отстрел!
Звери — они не люди!
 |
ФОТО: ВАЛЕРИЙ МЕЛЬНИКОВ Группа "Алиса" предпочла петь не о войне в Чечне, а о Беслане, причем далеко не в пацифистской тональности |
Товарищ президент,
За почерк извините,
Но пять минут найдите
На скромный мой конверт.
Я вам мою страну
Доверил на поруки,
А мне вручили, суки,
Повестку на войну.
Товарищ президент,
Свою спросите свиту,
Кто хочет быть убитым
В неполных двадцать лет.
Я выйду на врага
В отечественных войнах,
Но вот от этой бойни
Я ухожу в бега.
Коль суждено почить,
Так лучше дезертиром,
А не в чужих сортирах
Мочиться и мочить.
А если кровь стране
Нужна — у вас есть тоже,
Да и моей дороже,
Товарищ президент!
Строчки пятидесятилетней давности, слегка адаптированные к российской действительности, как влитые ложатся на наше время. Надо думать, именно поэтому судьба оригинала, который в свое время широко крутили на советском радио, этой песне не грозит.
Артемий Троицкий рассказал корреспонденту "Власти" Борису Барабанову о перспективах проекта "Когда твоя девушка мертва". — С чего начался этот проект? — Вся эта террористическая история всегда была как-то далеко и вне. И тут меня очень поразило зрелище погибших в Тушине девушек, которые были одеты как нормальные рокерские герлы, которые ходят к "стене Цоя", в черные косухи и джинсики. До сих пор эти миры как-то не пересекались. И примерно тогда же ко мне попала песня под названием "Попса", записанная Юрием Шевчуком и какими-то его земляками возрастом помоложе, типа "Кукрыниксов", "Пилота" и "Короля и Шута". Меня удивило несоответствие мощного протестного настроения песни и ее, б..., тематики — это была песня, зовущая на борьбу с Филиппом Киркоровым и прочими, ему подобными! Я подумал, что если наши ответственные, обладающие то ли зачатками, то ли остатками гражданской позиции музыканты хотят говорить и петь что-то важное, что-то, что было бы достойно всех этих рупорно-трибунных традиций советского рока 80-х, почему не напомнить им о том, что помимо Филиппа Киркорова имеются гораздо более достойные цели для гнева, ужаса и гражданских метаний. Я понял, что никто из более или менее известных артистов до сих пор не высказался на тему, которая является для страны в общем-то самой важной,— это тема войны в Чечне. — Многие музыканты в ответ на упреки говорят, что они вне политики. Мол, это журналисты придумали, что рок-н-ролл — музыка протеста, это на самом деле танцы. — Такую позицию я объясняю трусостью и тупостью большинства наших музыкантов. Люди не хотят терять деньги, терять халтуры, терять телерадиоэфиры и вообще что бы то ни было. У нас сейчас уже не только попсовики, но и рокеры и даже несчастные каэспэшники — люди более или менее зажиточные, терять есть что. А если люди искренне говорят о том, что хотят петь о любви и не хотят лезть в политику, то это признак тупости. У меня на этот счет нет иллюзий, я знаю эту братию лет тридцать. Даже великий музыкант — вовсе не обязательно умный, мыслящий человек, способный понимать, в каком мире он живет. А уж для рокеров тенденция создать себе искусственный нафантазированный мирок особенно характерна. Ничего общего с каким-либо умным эскапизмом здесь нет, это элементарная невменяемость. — На какой стадии находится сейчас выпуск сборника? — Ну вот праздники закончились, и я собираюсь снова вплотную заняться изданием этих песен. В прошлом году я вел переговоры с тремя российскими рекорд-лейблами, но дело шло медленно, и активность с их стороны была довольно низкой. Я это объясняю, среди прочего, тем, что по нынешним временам заниматься реализацией такого проекта многим страшновато. Ну что делать, если процесс не активизируется, в конце концов, издам диск сам, это не так уж и дорого сейчас, да и разного рода правозащитные организации могут помочь. |
