Идея о введении потолка цен для российской нефти, которая первоначально представлялась маргинальной и не заслуживающей серьезного обсуждения, теперь стала едва ли не главной в повестке саммита стран G7, по крайней мере в публичном поле. Насколько можно понять, главным сторонником идеи выступают США, тогда как европейские страны относятся к ней настороженно и, видимо, намерены ее заболтать. Так, власти Франции предлагают договориться о потолке цены со всеми или по крайней мере большинством экспортеров нефти (что заведомо невозможно).
Юрий Барсуков
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ
Юрий Барсуков
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ
Суть концепции в том, чтобы установить максимальную цену, по которой страны Запада (и, как они надеются, другие крупные потребители) согласятся закупать российскую нефть. Очевидно, эта цена должна быть существенно ниже рыночной, поскольку весь смысл в том, чтобы сократить доходы российского бюджета и тем самым снизить его возможность финансировать военную операцию на Украине. В рамках этого замысла Россия якобы будет вынуждена согласиться продавать свой товар по цене ниже рыночной, что позволит сохранить снабжение мирового рынка российской нефтью и не приведет к росту цен.
Думаю, утопичность этой концепции очевидна любому разумному человеку, который хоть раз в жизни сталкивался с попыткой властей установить цену на какой-либо востребованный товар: сахар, бензин или наличные доллары. Законы экономики столь же непреклонны, как законы физики: если спрос на какой-либо товар растет, увеличивается и цена, а если пытаться эту цену искусственно занизить, просто возникает дефицит и черный рынок, где цена будет еще выше, поскольку участники включат в нее все связанные с ограничениями дополнительные расходы и возросшие риски. Как это будет работать в случае нефти, мы видим уже сейчас: 24 февраля нефть Brent стоила $90 за баррель, а теперь, в основном в результате санкций,— $114. При этом российская нефть Urals, которая до военной операции торговалась с дисконтом $3–4 за баррель к Brent, теперь торгуется с дисконтом в $30 за баррель. Иными словами, практически все потери России в результате санкций были компенсированы ростом цены, тогда как для стран Запада ситуация обернулась болезненным удорожанием импортной энергии.
Говоря все это, я вовсе не утверждаю, что российским нефтяным доходам ничего не грозит. Но эта угроза исходит не от политических концепций с явным шлейфом колониального прошлого, а от законов рынка, которые эти концепции пытаются нарушить. Сырьевые рынки живут циклами, и сейчас мы находимся в восходящей фазе цикла и, возможно, уже близки к ее пику. Чем более высокие цены на нефть мы увидим в ближайшие месяцы, тем более глубоким и длительным может оказаться их последующее снижение.