Мужской страх, множественное число

В прокат выходит «Род мужской» (Men) Алекса Гарленда — фильм ужасов, снятый под эгидой модной независимой студии А24. В новой картине автор «Из машины» (2014), «Аннигиляции» (2017) и мини-сериала «Программисты» (2020) вновь обращается к своей любимой теме взаимного непонимания полов, но обыгрывает ее куда менее изобретательно, чем раньше, считает Юлия Шагельман.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

«Род мужской» начинается как самый стандартный хоррор: одинокая белая женщина — столичная жительница, приехавшая в сельскую глушь отдохнуть от шума городского, дом на отшибе, стены которого изнутри выкрашены в кроваво-красный цвет, подозрительно любезный арендодатель, то и дело демонстрирующий в неискренней улыбке плохие зубы, и тишина — скорее зловещая, чем идиллическая. Все это, конечно, с первых минут подводит к мысли, что отпуск в деревне не получится таким спокойным, как надеется главная героиня Харпер Марлоу (Джесси Бакли), практически сбежавшая сюда из Лондона и переплатившая втридорога за аренду коттеджа, который, по словам его хозяина Джеффри (Рори Киннер), помнит еще Шекспира.

В неловкой первой беседе на вопрос о муже она отвечает, что еще не успела сменить фамилию и статус «миссис» на «мисс». Речь будто бы идет о разводе, но на самом деле муж Харпер Джеймс (Паапа Эссьеду) у нее на глазах выпал (или выбросился) из окна и погиб. Этому предшествовала безобразная сцена, когда она сказала, что хочет уйти, а он умолял, угрожал самоубийством и в конце концов поднял на нее руку. Теперь эти образы преследуют Харпер, возвращаясь не столько чувством вины — умом она понимает, что не несет ответственности за поступки и ошибки другого взрослого человека,— сколько посттравматическим расстройством.

Впрочем, вскоре у нее появляется и вполне реальный (или все-таки не совсем?) преследователь. Сначала на прогулке в лесу за ней устремляется в погоню какой-то мужик, потом на лужайке она видит другого — абсолютно голого, он же обнаруживается на лужайке у ее дома и пытается проникнуть внутрь. Полиция приезжает быстро, но успокаиваться рано: тем же вечером выясняется, что сельского эксгибициониста отпустили, сочтя безобидным. И удивительное дело: у него, а также скрутившего его копа, каждого посетителя паба, где Харпер узнает эту новость, бармена, местного священника и даже подростка, играющего в прятки на церковном дворе, то же лицо (актера Рори Киннера), что у домовладельца Джеффри. Что это — наглядная иллюстрация расхожей максимы «все мужики одинаковы» или свидетельство того, что психологическое состояние Харпер гораздо хуже, чем кажется ей самой?

Алекс Гарленд как будто намекает, что оба ответа правомерны. С одной стороны, каждый из мужчин демонстрирует свою грань «токсичной маскулинности». Голый правонарушитель насильно вторгается в частную жизнь Харпер, полицейский отмахивается от ее жалоб едва ли не словами «вот убьют, тогда и приходите», священник, которому она рассказала о смерти Джеймса и своих переживаниях, немедленно обвиняет ее в том, что она «довела» мужа, а мальчик, напрашивающийся на игру и получивший отказ, обзывает «тупой сукой». С другой стороны, с каждой минутой фильм все больше превращается в фантасмагорию, в которой сменяют друг друга библейские и языческие символы, а экран то пульсирует зеленым и красным, то погружается в темноту. Возможно, все это Харпер просто привиделось — кто же этих женщин разберет?

Поначалу «Род мужской» кажется аллегорическим высказыванием на тему женского страха перед мужчинами: эпизод, в котором Харпер, даже гуляя по лесу в одиночестве, не может расслабиться, а как только делает это, оказывается «наказана» появлением опасного незнакомца, психологически точен и узнаваем, главная заслуга в чем принадлежит актрисе Джесси Бакли. Однако позже становится понятно, что, как и предыдущие фильмы Гарленда, «Из машины» и «Аннигиляция», это скорее декларация мужского страха перед женщинами: созданиями загадочными и плохо поддающимися пониманию, при этом гораздо лучше приспособленными к выживанию, а главное — обладающими невыразимой властью над противоположным полом, по ошибке считающимся сильным. Когда это тоже вполне заезженное клише повторяется в третьей картине подряд, не спасают ни визуальная затейливость, которой «Род мужской» обязан оператору Робу Харди, ни кровавый финал в лучших традициях боди-хоррора. Вслед за режиссером невольно хочется поддаться обобщениям и констатировать: «Эх, мужики… чего еще от них ждать».