30 июня президент России Владимир Путин встретился в Кремле с президентом Индонезии Джоко Видодо, получил от него послание от президента Украины Владимира Зеленского и публично обсудил историю с поставками зерна с Украины, на что Джоко Видодо, рассказывает специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников, совершенно не рассчитывал. Зато рассказал, что передал российскому коллеге послание от Владимира Зеленского.
Президент Индонезии в самом конце встречи решил отдать должное президенту России
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ
Президент Индонезии в самом конце встречи решил отдать должное президенту России
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ
Индонезийские журналисты, одетые на всякий случай уже в униформу «двадцатки» (саммита G20.— “Ъ”), которую Индонезия проведет только в ноябре на острове Бали (черные костюмы, белые рубашки, малиновые галстуки, специальные медицинские маски с логотипом саммита — одинаково одели и даже, кажется, причесали, причем под президента Индонезии, журналистов и журналисток, то есть это с ног до головы «унисекс»), приехали в Кремль на два с лишним часа позже российских журналистов, и при этом совершенно не торопились.
Они шли на контакт только друг с другом, но не очень-то и хотелось. Казалось (а может, и было), что их переполняют чувства, связанные с председательством Индонезии на «двадцатке», где будет диктовать свою, очевидно, железную волю их президент. Они сидели в небольшом коридорчике на выходе из пресс-центра и не откликались на призывы посмотреть начало встречи их президента с российским — а вообще-то, что еще здесь могло быть им интересно? В общем, вели себя немного странно.
— Очень рад вас видеть в России, в Москве. Знаю, что это первый ваш визит в нашу страну,— встретил коллегу в Представительском кабинете господин Путин.
Вообще-то, Джоко Видодо уже приезжал в Россию и был замечен в Сочи в мае 2016 года на российско-индонезийских переговорах в Бочаровом Ручье с участием Владимира Путина (в ходе саммита Россия—АСЕАН.— “Ъ”). Но с другой стороны, всех-то разве упомнишь?
— Мы с вами по телефону разговаривали, и вы проявляли озабоченность и интерес к вопросам урегулирования, связанным с кризисом на Украине, в Донбассе,— обратил внимание президент России.— И конечно, я подробно вас проинформирую обо всем, что там происходит.
Джоко Видодо прилетел в Москву как раз с Украины, но узнать о том, что там происходит, ему предстояло все-таки из уст президента России, а не Украины. И своим глазам президенту Индонезии тоже, надо полагать, не стоило верить.
Впрочем, про Донбасс Владимир Путин действительно мог сообщить коллеге что-то новое.
— Мы встретились в 2016 году,— напомнил все же российскому президенту его индонезийский коллега.— И позвольте мне сказать несколько вещей! Я очень рад, что вы сказали, что будете с нами на G20, потому что война оказала огромное воздействие на все, в том числе на рынок продовольствия, потому что Россия и Украина являются одними из мировых производителей.
Переводчик президента Индонезии не очень хорошо умел по-русски и переводил как получалось, глотая слова и вовсе пропуская предложения шефа, если не успевал их услышать. Переводил он то, что считал действительно важным.
— Поэтому усилия по поставкам невозможны без восстановления украинских поставок зерна,— заметил переводчик.— И мы надеемся, что Россия не продлит запрет на поставки прежде всего пшеницы!
Какая пшеница имелась в виду, российская или украинская, переводчик не пояснил. В какой степени он опирался на слова своего президента, тоже теперь было неясно.
— И мы бы хотели добиться гарантий того, что российские удобрения будут освобождены от санкций,— продолжил переводчик.
Становилось захватывающе интересно. От кого переводчик намерен был добиться этих гарантий?
И на чьей стороне он вообще был?
Но становилось уже ясно главное: именно от него сейчас зависит все — и будущее двусторонних отношений Индонезии и России, и поставки удобрений, и украинского и российского зерна тоже.
Но тут, к счастью, начал отвечать господин Путин, и его было легче понять.
— Хочу сказать, что у нас нет ограничений на поставки российских удобрений,— заявил он.— У нас в начале прошлого года... Мы задумывались, чтобы обеспечить поставки собственного сельского хозяйства… Но на сегодняшний день объемы собственных удобрений таковы, что нет никаких ограничений на поставку за рубеж! Что касается пшеницы, Россия надежно удерживает первое место по поставкам этого продукта в мире.
Господин Путин подробно пересказал переводчику все, что он думает по этому поводу и что уже рассказал пару недель назад в интервью ВГТРК. Про количество украинского зерна, которое, по данным американского Минсельхоза, «никак не влияет на мировые рынки. Это примерно 2,5%! А от всего производимого в мире продовольствия — 0,5%…».
— Тем не менее мы не препятствуем вывозу украинского зерна,— не в первый раз сообщил он.— Украинские военные власти заминировали подходы к своим портам, и никто не мешает им разминировать и выводить оттуда суда с зерном. Мы гарантируем обеспечение безопасности. Существуют другие возможности вывоза: через Румынию, Дунай, последующее движение по Черному морю, через Польшу, Белоруссию, через порты Азовского моря… Я подробно рассказывал об этом нашим друзьям из Африканского союза… Мы находимся в плотном контакте с нашими друзьями из профильного комитета ООН…
Тут была также история о проблемах со страхованием российских грузов, а также с фрахтом судов. Господин Путин подробно излагал эти проблемы коллеге, можно даже сказать отчитывался ему в них. Владимир Путин хотел, чтобы коллега, а главное, переводчик ушли успокоенными. Они были еще нужны господину Путину.
— Нет, к сожалению, безопасности,— прокомментировал переводчик, опираясь на какие-то слова своего президента.— И продовольствие, и удобрения не входят в санкции!
Господин Путин соглашался и опять объяснял, что суда-то при этом под санкциями. И под санкции поставили владельцев компаний, которые производят удобрения, и даже членов их семей, что осложняет заключение контрактов… То есть формально не ввели санкции, но выставили такие условия, что поставлять удобрения стало труднее…
Президент Индонезии только успевал кивать. Впрочем, через некоторое время перестал. Это настораживало.
Ситуация казалось странной прежде всего оттого, что разговор продолжался уже четверть часа, и это был уже никакой не протокол, а полноценные переговоры, свидетелями которых стали журналисты.
Этого с самого начала не предполагалось, но господин Путин не давал сигнала остановить видеозапись, как он это обычно делает. Он с головой ушел в историю вопроса, а президент Индонезии, кажется, уже совсем отчаялся уследить за полетом мысли президента России.
— Денег напечатали, раздали, и за эти деньги покупают продовольствие,— рассказывал президент России уже про США.— А развивающиеся страны остались ни с чем…
— Но надо предпринимать какие-то действия, чтобы ситуация не стала трагической! — неожиданно заявил господин Путин.
Он имел в виду, что события на Украине ни при чем, конечно, но угроза голода существует, и она связана с действиями западных стран, прежде всего США. И с этим необходимо что-то делать. Надо спасать мир!
И кто, если опять не он? И хорошо, плюс президент Индонезии.
Съемочная группа уже пару раз на цыпочках ушла было из Представительского кабинета, но российский президент усилием воли возвращал ее обратно.
Он, видимо, чувствовал, что в истории с дефицитом продовольствия его позиции крепки, и что президент Индонезии должен усвоить это, и что время тут не властно над Владимиром Путиным, тем более протокольное.
Но все-таки и оно вышло.
А уже через несколько минут в пресс-центре можно было застать разгневанного высокопоставленного индонезийского сотрудника, отвечающего за связи с прессой, который выговаривал всем, кого только встречал, что договаривались же на первые несколько протокольных фраз, а тут вон что!
— Вы понимаете, что такое дипломатические протокольные слова?! — слышалось, казалось, отовсюду.
Индонезийцу объясняли, что в Представительском кабинете Кремля решает, когда закончить протокол в открытом режиме, только один человек, и в данном случае это не президент Индонезии.
И то же происходило среди сотрудников российского и индонезийского протокола. Или даже хуже.
Да, индонезийские чиновники продолжали сокрушаться. Их, очевидно, не устраивало, что господин Путин заставил выслушать коллегу все, что он знал про это украинское зерно, а президент Индонезии так ничего толком и не сказал по этому поводу, не возразил, притом что начал очень бойко.
Российские организаторы переговоров вели себя, как ни странно, сдержанно: они, видимо, понимали, что с этими людьми работать еще до ноября включительно и что от них немало зависит на «двадцатке». И что обиженный президент или даже его пресс-секретарь им не нужен совсем. Его, короче говоря, успокаивали как ребенка. А он, как ребенок, еще больше от этого капризничал.
Президенты к этому времени перешли к обеду, который закончился в разумные сроки, как и сами переговоры, и им оставалось зачитать свои заявления (вопросов к президентам не предполагалось, да и не было, в том числе к Владимиру Путину — после всего вчерашнего, в Ашхабаде).
— Напомню, что наша страна помогала становлению индонезийской государственности, укреплению позиций молодой республики на международной арене,— Владимир Путин начал свое заявление, по сути, с этого замечания и, кажется, в очередной раз не воодушевил этим коллегу.
Между тем в свое время, в 1947 году, когда авторитет Советского Союза был еще более или менее непререкаемым в мире (по крайней мере примерно таким, к какому сейчас лишь стремится Владимир Путин в случае с Россией), СССР и в самом деле активно поддержал суверенитет Индонезии (она боролась за него прежде всего с голландцами), и дело в конце концов, но не сразу, и главным образом при поддержке все-таки ООН, решилось в пользу Индонезии.
И вряд ли президенту Индонезии сейчас могло понравиться напоминание о том, что его страна кому-то должна быть лишний раз обязана своей независимостью, которую она завоевала, по мнению индонезийцев, на поле боя с оружием в руках.
Тем более что куда тут деваться от бесконечных параллелей, которые по любому случаю лезли в голову.
— При участии наших специалистов, инженеров, строителей в Индонезии были возведены крупные объекты транспортной и промышленной инфраструктуры, стадионы, госпитали, другие важные учреждения, многие из которых продолжают работать и по сей день,— настаивал Владимир Путин.
Российский президент предлагал свои услуги и будущей Индонезии:
— Имеются хорошие перспективы для деловых контактов по развитию транспортно-логистической инфраструктуры. В частности, компания РЖД могла бы подключиться к реализации масштабной инициативы руководства Индонезии о переносе столицы страны на остров Калимантан. В этой работе — масштабной, безусловно — могла бы принимать участие и российская столица, Москва, которая демонстрирует очень хорошие темпы и качество собственного развития.
То есть Владимир Путин мог бы помочь в переносе столицы Индонезии из одного города в другой. Масштабный инфраструктурный проект. Опасная своей заразительностью практика.
— Обсуждается возможность возобновления прямого авиасообщения из Москвы на курортный остров Бали,— высказался Владимир Путин о наиглавнейшем.
А вот этого бы хотелось многим, если не всем. По крайней мере из тех, кто прочитает эти строки.
Между тем Владимиру Путину мало было того, что он уже сказал про поведение западных коллег в начале встречи.
— Западные страны, не желая признавать ошибочность своего экономического курса, еще больше дестабилизируют глобальное производство сельхозпродукции, вводя ограничения на поставки российских и белорусских удобрений, затрудняя экспорт на мировые рынки российского зерна, усложняя страхование перевозящих зерно сухогрузов и проведение банковских оплат по торговым контрактам. Подчеркну еще раз: Россия была и остается одним из основных мировых производителей и экспортеров продуктов питания (возможно, теперь это не навсегда.— А. К.). Поставки наших сельхозтоваров осуществляются в 161 страну мира. В прошлом году экспортировали более 43 млн тонн зерновых, из них только пшеницы — 33 млн тонн. В нынешнем году прогнозируем хорошие урожаи зерна, что даст нам возможность наращивать наши поставки на внешние рынки — до 50 млн тонн соответствующей продукции.
Индонезия нуждается в российских удобрениях и не скрывает этого. И господин Путин опять повторял:
— Точно так же готовы в полной мере удовлетворить спрос аграриев из Индонезии и других дружественных государств на азотные, фосфорные, калийные удобрения и сырье для их производства. Как известно, доля России на мировом рынке минеральных удобрений составляет 11%, а по некоторым наименованиям превышает 20%. В прошлом году поставили за рубеж 37 млн тонн этой продукции.
И казалось, это будет продолжаться бесконечно.
Но слово наконец получил президент Индонезии. Впрочем, из его длинного заявления можно было извлечь не много информации. Прежде всего он сообщил, что привез из Киева послание президента Украины Владимира Зеленского Владимиру Путину.
Еще узнать бы, ознакомился ли с ним господин Путин.
Расстались не врагами.
Похоже, что расстались никем.