 |
ФОТО: БОРИС ВОЛХОНСКИЙ  Евгения Евтушенко в Турине принимали на высшем уровне. Президент фонда Grinzane Cavour Джулиано Сориа (в центре) поставил его в один ряд с нобелевским лауреатом Иосифом Бродским, а губернатор Пьемонта Энцо Гиго (справа) произнес тост в честь лауреата. Один 18-летний российский студент-гуманитарий, посмотрев на это фото, спросил автора: "А кто из них Евтушенко?" |
Между Корбут и Брежневым
Лет тридцать назад, продираясь сквозь треск помех и писк глушилок, я слушал интервью известного тогда советского диссидента Владимира Буковского по какому-то из "вражьих голосов". Буковский сказал, что в Советском Союзе 250 миллионов политзаключенных. "Как? — возмутился ведущий.— Разве можно отнести к политзаключенным Леонида Брежнева, Ольгу Корбут и Евгения Евтушенко?"
Честно говоря, я плохо помню ответ Буковского — кажется, он говорил, что никто не может быть свободным в несвободной стране. Но запомнил я этот обмен репликами именно благодаря тому, что ведущий в один ряд с руководителем государства и великой спортсменкой поставил окололитературную фигуру, уже тогда пользовавшуюся весьма двусмысленной репутацией на родине.
И вот через три десятка лет я оказался в Италии, где Евгению Евтушенко вручалась премия Гринцане Кавур.
Премия фонда Гринцане Кавур (Grinzane Cavour) была учреждена в 1982 году и носит имя замка, принадлежащего роду пьемонтских графов Кавур, который сыграл важную роль в истории Италии, в частности в объединении страны в середине XIX века. Премия вручается по нескольким номинациям. Ее цель — повысить интерес к литературе у молодого поколения. Поэтому кандидатов оценивают два жюри (в общей сложности около тысячи человек) — международное жюри писателей и литературных критиков и жюри студентов, изучающих филологию в университетах Италии и других стран. В числе номинаций — премии лучшему итальянскому автору, лучшему зарубежному автору, премия за лучший литературный дебют. С прошлого года вручается специальная премия "Гринцане Кавур — Москва". В январе премия в области литературы была вручена российскому поэту Евгению Евтушенко, а премия в области перевода — итальянскому исследователю и переводчику русской литературы Серене Витале. Размер премии Кавур варьируется в зависимости от номинации — от €2 тыс. до €15 тыс. По информации из пресс-службы фонда, премия, врученная Евгению Евтушенко, составляет €2,5 тыс.
Между Солженицыным и Бродским
Процедура вручения премии, проходившая в здании Академии художеств в Турине, вряд ли сильно отличалась от подобных церемоний в других странах и по другим поводам. То же вступительное слово организаторов, те же приветственные речи от властей города и области, выступления почетных гостей.
Среди множества хвалебных слов, произнесенных в адрес лауреата Евтушенко, меня особенно поразили слова "борец со сталинизмом" и упоминание его имени в связи с диссидентским движением. Как заявил заведующий департаментом культуры в администрации Пьемонта Джанпьеро Лео, "мы многим обязаны таким людям, как Солженицын и Евтушенко".
Впрочем, мысль о том, что образ Евгения Евтушенко в Италии уже многие десятилетия живет самостоятельной жизнью и практически никак не связан с историческим прототипом, звучала во многих выступлениях. А в беседе со мной президент премии Гринцане Кавур Джулиано Сориа прямо сказал, что "Евтушенко — это миф, человек-легенда для целого поколения". Другие итальянские собеседники также признавались, что присуждение премии — это дань ностальгии по тем временам, когда им хотелось найти хоть какой-то свет во мраке тоталитарного советского режима, а Евтушенко как самый раскрученный на Западе советский поэт олицетворял для них этот свет свободомыслия.
Поясняя, как возникла идея наградить именно Евгения Евтушенко, Джулиано Сориа сказал, что номинантов называет председатель премии, а затем книги с их произведениями рассылаются всем членам обоих жюри — как профессионального, так и студенческого. После чего проводится голосование, определяющее лауреата. "Для нас Евтушенко и Бродский представляют собой интеллектуальный феномен",— подытожил Джулиано Сориа.
Между ЦРУ и КГБ
Сам Евтушенко, объясняя в одном из кулуарных разговоров, почему именно он стал лауреатом, заметил, что, во-первых, в Италии очень много литературных наград — чуть ли не каждая деревня считает своим долгом завести нечто подобное ("и это правильно"), и он уже стал лауреатом 12 таких премий. А во-вторых, отметил свою активность как гастролирующего поэта, постоянно выступающего в разных уголках мира, в том числе в Италии.
А еще на церемонии вручения премии выяснилось, что Евтушенко всю свою жизнь если не боролся с КГБ, то всячески пытался уйти из-под его контроля: он прочитал стихотворение, написанное совсем недавно и сразу же переведенное на итальянский язык. В нем поэт рассказывает, как в 60-е годы он (или его лирический герой) любил американскую девушку, а их роман проходил "nascosti agli sguardi della CIA e KGB" (в обратном переводе с итальянского — "вне поля зрения ЦРУ и КГБ"). А в дни его пребывания в Турине одна из итальянских газет опубликовала большое интервью под шапкой: "Я заставил Брежнева плакать".
Как заметил кто-то из членов жюри, участвовавший в одной из презентаций и зачитывавший переводы на итальянский тех стихотворений Евтушенко, которые автор читал по-русски, поэту мало быть поэтом — надо быть еще и актером. И это правда — те приемы художественного чтения собственных стихов, которыми славился Евтушенко со времени своих первых выступлений на московских площадях и в Политехническом музее, он сохранил и по сей день. Правда, на мой взгляд семидесятника, человека, относящегося к чуть более старшему поколению с цинично-снисходительным уважением, эти приемы, если не вызывавшие восторг, то по меньшей мере привлекавшие внимание лет тридцать назад, сегодня превратились в штампы, способные вызвать в лучшем случае грусть, в худшем — раздражение.
Итальянская аудитория вряд ли это сознавала. Но, кажется, порой чувствовала. Когда Евтушенко читал свое стихотворение "Между городом Да и городом Нет" (по-русски) и в финале проскрежетал: "Между городом Нет", театрально скрестил руки на груди, взял долгую паузу и отвернулся от слушателей, не договорив финальную слащавую фразу: "И городом Да-а-а",— раздались аплодисменты. Пришлось поэту махать рукой, чтобы аудитория все-таки дослушала произведение до конца.
Не знаю почему, но эти преждевременные аплодисменты мне показались символичными. Как и то, что, когда я вернулся в Москву, все первым делом спрашивали: "А как он был одет?" Спешу удовлетворить любопытство: на церемонии вручения премии на Евтушенко был песочных тонов пестрый пиджак и ярко-желтый галстук с растительным орнаментом, а вечером — черный пиджак с серебряным узором и белый галстук, тоже с растительным орнаментом.