прощание
Вчера в Грузии похоронили премьер-министра Зураба Жванию, которого здесь называли "отцом революции роз", основоположником грузинской демократии и поборником парламентаризма. В храме у гроба с телом премьера президент Саакашвили грозил недоброжелателям Грузии, обещая довести дело революции до конца. С подробностями из Тбилиси — ОЛЬГА Ъ-АЛЛЕНОВА.
Последняя охрана
Прощались с премьером три дня. Три дня к дому на улице Сабурталинской, где живет его семья, шли родные и близкие покойного. А в ночь на воскресенье его тело вынесли из дома и повезли в храм Святой Троицы, чтобы с Зурабом Жванией могли попрощаться все остальные. Пока траурный кортеж двигался к храму, движение в городе было остановлено, дороги перекрыты. Перед церковью стояли охранники, которые проверяли содержимое сумок входящих. Такого за пять своих командировок в Грузию я не видела ни разу. Но меры безопасности никого не удивляли после недавнего теракта в городе Гори, где к зданию УВД неизвестные подогнали автомобиль и взорвали его. В том теракте некоторые местные политики усмотрели "российский след", и грузины стали бояться терактов и провокаций. Вот и сейчас их боялись. У входа в храм стояли вооруженные люди. В храме стояли охранники — много охранников.
Огромная церковь Святой Троицы, отстроенная на холме над городом всего три месяца назад, еще без фресок, но уже выполняющая роль государственного храма, была переполнена людьми. Все входящие попадали в какую-то невидимую струю — течение несло их прямо к гробу премьер-министра. Люди зажигали свечи и уже со свечами обходили гроб, а потом течение несло их назад. Премьер-министр лежал в гробу в черном костюме и галстуке в полоску, укрытый государственным флагом Грузии. Такие же флаги — белые с красными крестами — свисали со стен храма.
— Бедный Зураб,— тихо говорили женщины, крестясь.— Как живой,— говорили другие.
Каталикос всея Грузии Илья II начал панихиду. Охранники, окружившие гроб, стали оттеснять людей назад. Они тихо переговаривались между собой и методично оттесняли нас все дальше. Они охраняли мертвого Зураба Жванию лучше, чем живого. Потому что это все, что они могли для него сделать. Один из них, я видела, плакал. Отчаянно пытаясь это скрыть, он тер глаза платком, но глаза сухими не становились. Потом покойного стали отпевать. Хор пел невероятными голосами, читали псалмы, было печально и красиво. Все двери в храм были распахнуты, и, глядя поверх тела Зураба Жвании, я видела метущую снаружи метель. Это завораживало. Потом я поняла, что на метель смотрят почти все. Не на покойного, а на метель, как будто он был уже не здесь, а там.
Возле гроба сидели женщины в черном, молодые и старые. Чуть дальше стоял близкий друг и соратник покойного, вице-премьер Георгий Барамидзе, из-за которого, говорят, и случилась первая крупная размолвка между Зурабом Жванией и Михаилом Саакашвили: президент отправил тогдашнего министра обороны Барамидзе в отставку, назначив на его место "своего" человека Ираклия Окруашвили. Рассказывают, что последний занялся усиленной реорганизацией армии и покупкой оружия на Украине и в Западной Европе, стягивая на эти цели крупные средства из различных фондов, помогающих Грузии. И еще говорят, что реформа армии нужна для того, чтобы власти Грузии могли направить свои войска в Южную Осетию и Абхазию. Потому что так называемая партия войны, к которой причисляют Ираклия Окруашвили и позицию которой, видимо, разделяет и президент Грузии, не может мириться с тем, что в Грузии до сих пор существуют неподконтрольные ей территории. А Зураб Жвания принадлежал к партии мира. Об этом сейчас говорят все.
Тысяча роз от семьи Саакашвили
Премьера отпевали долго. И утром следующего дня отпевали. Народу в этот день было еще больше — тысяч пять, наверное, было. Телевидение сообщило, что к двум часам в храм приедет Михаил Саакашвили, и многие пошли посмотреть, как будет прощаться президент со своим старшим товарищем. Пока толпа медленно продвигала нас ко входу в храм, мне рассказывали, что когда-то Зураб Жвания заметил молодого Михаила Саакашвили и пригласил его работать вместе. "Зураб вырастил его, сделал из него настоящего политика,— говорили мне.— Он хорошо разбирался в людях. Теперь Михаилу будет трудно. Зураб был, как бы сказать правильно, мозгом власти". Другие возражали, что в последнее время президент Саакашвили удаляет от себя многих бывших соратников, и если бы Зураб Жвания не умер, его тоже удалили бы. "Михаил избавился от всех полевых командиров, героев абхазской войны, они уже давно не у дел. Потому что они знают, что такое война, и они не хотят снова проливать кровь. И у них есть свое мнение, они самостоятельны и независимы в суждениях. А президенту это не нужно. Как любой политик, получивший абсолютную власть, он не хочет терпеть возражений и критики. Знаете, говорят, что революция пожирает своих сыновей. Вот и у нас так. Это про тех, кто сейчас отошел от Саакашвили. Он не может позволить этим людям находиться возле, потому что они видели его в разных ситуациях. И когда руки у него дрожали, например. И Зураб тоже все это знал, к сожалению. И критиковал президента, так говорят. Он был единственный в окружении президента, кому Михаил мог это позволить".
В этот момент движение в храм прекратилось. По выделенному слева от нас коридору прошли несколько делегаций, среди которых была российская во главе с министром транспорта Игорем Левитиным. Еще раньше по этой дорожке прошла американская делегация, в ней можно было разглядеть посла США в Грузии Ричарда Майлза с супругой и сенатора Ричарда Лугара. В составе еще одной делегации в храм вошел и бывший посол Евросоюза в Грузии Деннис Корбой. Рядом с семьей Зураба Жвании, недалеко от гроба, появился президент Саакашвили. Здесь же была его супруга Сандра Руллокс, которая проявляла повышенное внимание к вдове премьера. Для этих похорон она даже заказала в Голландии тысячу роз.
"Он всегда был первым"
Когда подошло время, охранники взяли крышку гроба и гроб закрыли. Вышел католикос всея Грузии Илья II, а рядом с ним у алтаря встал переводчик. Католикос говорил, что радость — это всегда начало печали, а печаль означает скорую радость и что сейчас в Грузии именно такой период. Что Зураб Жвания отличался большим интеллектом и большой верой в Бога, и теперь с этим человеком прощается вся страна. Переводчик в микрофон переводил речь священнослужителя с грузинского на английский. "Он всегда был первым, он творил добрые дела,— говорил каталикос.— И вот сейчас он первый из нынешних государственных деятелей, кто покоится в этом храме. Сейчас он ближе к Богу, чем все другие". Илия II добавил, что смерть Зураба Жвании — большая потеря для всей Грузии, но особенно ощутима эта потеря для президента Саакашвили.
Следом за речью патриарха зачитали обращение президента США Джорджа Буша к президенту Грузии Саакашвили. В обращении говорилось, что господин Буш испытывает огромное потрясение в связи со смертью премьер-министра. Что великий путь Зураба Жвании — путь славы, и что его пример — пример для всех, кто борется за независимость. Президент США особенно отметил "конструктивную роль" Зураба Жвании в процессе достижения мира в Южной Осетии, а также выразил надежду, что этот процесс будет продолжен и Южная Осетия скоро вернется в состав Грузии на правах автономии.
Потом слово предоставили Деннису Корбою. Он вспоминал Зураба Жванию по бессонным ночам во французском сенате и по общим застольям, на которых Зураб Жвания говорил: "И это все мы должны съесть?!" Господин Корбой, оказывается, в течение десяти лет был личным другом покойного. "В лице Зураба Жвании в Грузии появилось новое поколение политиков, которые меняют политику Грузии,— сказал господин Корбой.— Год назад 'революция роз' дала толчок развитию демократических процессов в Грузии, и именно это стремление строить демократическое государство на приоритетной основе прав человека и есть главное достижение Зураба. Он был настоящим, истинным европейцем, и я всегда вспоминаю его фразу 'Я грузин, значит, я европеец'. И я надеюсь, что президент Грузии, парламент Грузии будут соблюдать те принципы, которым посвятил свою жизнь Зураб".
На эти пожелания председатель парламента Грузии Нино Бурджанадзе откликнулась сразу после того, как было зачитано обращение бывшего чешского президента Вацлава Гавела. Она назвала покойного премьера основоположником идеи парламентаризма и отцом нового грузинского парламента. Говорить о том, что новый парламент исповедовал демократические принципы недолго, что теперь в нем заметно ослабела роль оппозиции и сейчас парламент разделяет идею молодого президента о сильной власти, спикер не стала. Также как о том, что со смертью Зураба Жвании умерла и замечательная идея парламентаризма. Об этом и так много говорят местные журналисты. Зато госпожа Бурджанадзе сказала, что в тяжелое для Грузии время все должны мобилизоваться и довести дело, которое начали вместе с покойным премьером, до конца. Незадолго до этого спикер грузинского парламента встречалась с сенатором Лугаром и послом Майлзом, эта встреча транслировалась по местному телевидению. Господин Лугар пообещал, что "США будут всячески способствовать проведению демократических реформ в Грузии", а госпожа Бурджанадзе заверила своих собеседников, что "Грузия не свернет с намеченного курса".
"Ни один человек в этой стране не уходил так глупо"
А потом в церкви то же самое пообещал президент Саакашвили. Он вышел к алтарю и сказал: "Я никогда не мог представить себе, что буду стоять на таком мероприятии. У нас не было опыта потерь людей такой величины. Теперь он есть. Ни один человек в этой стране не уходил так глупо, но ни один человек и не жил так умно. Здесь находятся друзья Грузии со всего мира. Вы слышали, что написал в письме легендарный Вацлав Гавел, таких писем я получил сотни. И из них видно, как уважали Зураба Жванию во всем мире". А потом, помолчав, президент сказал резче и решительнее: "И несмотря на то что некоторые наши недоброжелатели были уверены, что мы, молодое поколение, ничего не сумеем сделать в Грузии, мы всем показали, что мы сумели! И первым это показал Зураб Жвания. И я хочу сказать всем: не бойтесь! Мы должны объединиться в одной трагедии ради одной победы".
— И еще я хочу сказать недоброжелателям Грузии.— Тут голос президента зазвенел, и кто-то из стоящих за мной людей добродушно сказал: "Завелся".— Я хочу сказать нашим недоброжелателям: не надейтесь! Зураба Жвании нет, но мы живы. Если у кого-то есть иллюзии изменить здесь то, что сделали мы вместе с Зурабом, то это напрасные иллюзии. Мы вам не дадим такой возможности! Это и есть наш единственный долг перед памятью Зураба — довести наше дело до конца.
За все время этой речи я с трудом заставила себя взглянуть в сторону российской делегации. Делегаты стояли, слегка опустив головы. Так, как и положено на таких церемониях. Но, наверное, им было явно не по себе. Потому что в последнее время в Грузии если говорят о "врагах" или "недоброжелателях Грузии", то имеют в виду Россию. И намек на то, что этот недоброжелатель хочет воспользоваться смертью премьера, прозвучал весьма недвусмысленно. Во всяком случае, чуть позже я услышала обсуждение пламенной речи президента возле церкви. Тут говорили, что смерть Зураба Жвании могла быть выгодна, конечно, и России, потому что России нужна война Грузии и Южной Осетии, так как война ослабит Грузию и вызовет недовольство Михаилом Саакашвили на Западе.
Гроб с телом Зураба Жвании вынесли из храма и понесли в направлении к парламенту. Здесь, на стенах парламента, было растянуто огромное полотнище с портретом покойного. Гроб поставили на низкий постамент в центре площади. Площадь по периметру окружил народ. Кто-то приказал приспустить флаги. Зазвучал гимн Грузии. Люди в толпе заплакали. Президент Саакашвили и католикос Илия II вместе с депутатами и членами правительства стояли на ступенях парламента и смотрели сверху на гроб и на народ, окруживший площадь. Никто не сказал больше ни слова. Почетный караул в национальной форме поднял гроб и понес его к Дидубинскому пантеону.
Пантеон — это только звучит громко. На самом деле это обычное городское кладбище, только очень маленькое и окруженное жилыми многоэтажками. И здесь не хоронят простых людей. Только великих, прославивших Грузию. Я спросила у кладбищенского смотрителя, кто похоронен на этом кладбище, и он сказал, что это кладбище для людей искусства, литературы, для поэтов, певцов и артистов, для тех, кто оставил большой след в развитии Грузии. "А политики здесь есть?" — спросила я. "Таких, чтобы вы знали, нет,— ответил смотритель.— Ну разве что Коте Махарадзе". "Разве он был политиком?" — удивилась я. "Нет,— сказал смотритель.— Он был спортивным комментатором и мужем Софико Чиаурели. В России его должны хорошо знать". Почему на этом кладбище похоронили Зураба Жванию, смотритель не знал. Но он сказал, что, наверное, это тоже был великий человек. Что история рассудит, какова была его роль.