Сессия особого назначения

Как депутаты Госдумы вписались в новые «спецоперационные» реалии

Завершившуюся 6 июля весеннюю сессию Госдума отработала, как какой-нибудь оборонный завод времен Великой Отечественной войны: четко, слаженно и по спущенному верховным главнокомандованием плану. Депутатское единство нарушалось разве что в тех нечастых случаях, когда законотворческие «снаряды» ненароком залетали на поле сугубо внутренней политики. Но на восприятии парламента как надежного винтика в механизме законодательного обеспечения спецоперации на Украине это ничуть не сказалось, считает завотделом политики «Ъ» Дмитрий Камышев.

«Партий у нас много, а Родина — одна». Хотя эти слова президент Владимир Путин произнес на следующий день после завершения весенней сессии Госдумы, вся сессия прошла именно под этим лозунгом. Вернее, если быть совсем уж точным, то не вся, а на 80% — за вычетом периода с 18 января по 24 февраля. Но та, «доспецоперационная», Дума осталась уже как будто в прошлой жизни, о которой сейчас мало кто помнит. Хотя в ней были такие громкие на тот момент свершения, как, например, снятие с рассмотрения нашумевших законопроектов о введении QR-кодов для вакцинированных и переболевших коронавирусом, и резонансные поправки в УК о пожизненном лишении свободы для педофилов-рецидивистов — кстати, перебившие в итоге по упоминаемости в СМИ все законы «донбасской повестки».

Ну а после 24 февраля нижняя палата заработала в новом, мобилизационном режиме. До рекордных «норм выработки» прошлых лет депутаты, правда, не дотянули, но с консолидацией и сплоченностью, как отметил президент на встрече с руководством Госдумы, у них все было в порядке.

При этом в «мобилизационном законотворчестве» сразу сложилось четкое разделение труда: правительство вносило законопроекты о поддержке экономики и о контрсанкционных мерах, а депутаты взяли на себя юридическое обеспечение спецоперации и ее, так сказать, идеологическое наполнение.

Тем более что по этой части в действующем законодательстве сразу обнаружились серьезные пробелы.

Так, оказалось, что Уголовный кодекс «мирного времени» не вполне приспособлен к условиям масштабной специальной военной операции. К примеру, он не предусматривал ситуаций, когда российские граждане воюют против российской же армии, переходят на сторону противника или передают ему сведения, которые «могут быть использованы против Вооруженных Сил РФ». Не предполагалось никаких санкций и для секретоносителей, выехавших в столь сложной международной обстановке за рубеж без разрешения руководства (наказуема была лишь передача кому-либо секретных сведений). А закон о военной службе дозволял россиянам заключать контракты с Вооруженными силами только до 40 лет, что мешало присоединиться к боевым действиям на Украине гражданским лицам более старшего возраста.

Не очень хорошо обстояло дело и с идеологическим обеспечением спецоперации.

Хотя первые же социологические опросы показали достаточно высокий уровень ее поддержки в обществе (по данным ВЦИОМ на конец февраля, 65–68%), более 20% респондентов это решение Кремля не одобряли. Поэтому в числе первых законов, принятых Думой после 24 февраля, оказались поправки в УК и КоАП, вводящие ответственность за «заведомо ложную информацию» о деятельности Вооруженных Сил РФ за рубежом и за «дискредитацию» этой деятельности. А уже летом к ним добавилась новая статья УК о «публичных призывах к осуществлению деятельности, направленной против безопасности РФ, либо к воспрепятствованию исполнению органами власти своих полномочий по обеспечению безопасности РФ». Правда, на уровне поддержки спецоперации это пока сказалось не очень заметно: по последнему опросу ВЦИОМ от 25 июня, он составил 72%, а доля противников снизилась до 17%.

Разумеется, не забыли депутаты и о «пятой колонне» в лице «иностранных агентов»: законопроект «О контроле за деятельностью лиц, находящихся под иностранным влиянием», обобщающий соответствующие нормы разных законов, начал разрабатываться еще в прошлом году, но его принятие именно в разгар спецоперации на Украине выглядело символично. В итоге законодатели отказались и от мудреной формулировки «организация, исполняющая функции иностранного агента» (в пользу просто «иностранного агента»), и от квалифицирующего признака в виде получения зарубежного финансирования (теперь достаточно «иностранного влияния» в любой форме), и даже от звучавших прежде на разных уровнях (включая президента и Конституционный суд) уверений в том, что иноагентам в России «ничего не запрещают», а лишь требуют от них «прозрачности». Новый закон и связанные с ним поправки вводят для иноагентов целую серию вполне конкретных ограничений, в том числе запреты на преподавательскую деятельность, получение финансовой господдержки и организацию публичных мероприятий.

Как поработала Госдума в весеннюю сессию 2022 года — в графиках

Отдельной строкой в думских «мобилизационных» планах проходили ответные меры в отношении «недружественных стран» и международных организаций. Главной из них стал закон об отказе выполнять решения Европейского суда по правам человека, принятые после 16 марта 2022 года — даты выхода России из Совета Европы (хотя формально РФ перестанет быть стороной Европейской конвенции по правам человека лишь с 16 сентября 2022 года). На ограничение доступа к российским СМИ за рубежом депутаты ответили поправками, позволяющими генпрокурору РФ и его заместителям «в качестве ответной меры» запрещать деятельность в РФ иностранного СМИ, зарегистрированного на территории соответствующего государства, и блокировать распространение его материалов в России.

Наконец, ради демонстрации угрозы прогрессивному человечеству, исходившей от «киевского режима», Госдума «разморозила» не использовавшийся более десяти лет институт парламентского расследования, создав комиссию по изучению деятельности американских биолабораторий на территории Украины.

Не обошлось, впрочем, в ходе весенней сессии и без «бомбардировок Воронежа» — когда среди мер реагирования на «недружественные» действия иностранцев неожиданно появлялись и поправки, ущемляющие права россиян. Например, в законопроект о «зеркальном» ответе на дискриминацию российских СМИ за рубежом были включены пункты о внесудебном закрытии отечественных СМИ за различные «противоправные действия». А к законопроекту о дополнительных ограничениях для иноагентов добавились нормы, существенно расширяющие перечень мест, где запрещены любые публичные мероприятия. Но в итоге при обсуждении первого проекта Дума согласилась сделать исключение для российских СМИ, дав им «право на ошибку» (их работа будет приостанавливаться до устранения нарушений), а второй документ пока принят лишь в первом чтении, что сохраняет шансы на внесение в него изменений уже в ходе осенней сессии. На осень перенесено и рассмотрение вызвавших немало споров законопроектов о наказании руководителей коммерческих и иных организаций за исполнение антироссийских санкций и о введении внешнего управления иностранными компаниями, ушедшими с российского рынка.

Чем занималась Госдума в ходе весенней сессии

Кстати, именно законопроекты, выбивавшиеся из общей концепции «нашего ответа Чемберлену», вызывали в Госдуме хоть какие-то внутренние дискуссии, забойщиком которых, как правило, выступала КПРФ. И именно коммунисты чаще других депутатов позволяли себе не голосовать за подобные инициативы. Но на репутации Думы как верного проводника курса Кремля, судя все по той же встрече депутатов с президентом, это никак не сказалось.