Его университеты

Вчера в кинотеатре "Аврора" состоялась премьера фильма "Русское", полнометражного дебюта Александра Велединского, поставленного по мотивам "харьковской" прозы Эдуарда Лимонова, романов "Подросток Савенко", "Молодой негодяй", "У нас была великая эпоха".

       Эдуард Лимонов и кинематограф — идеальная пара. Сама лимоновская проза киногеничнее многих фильмов: точная в описаниях, чувственная, осязаемая. Дорогого стоит и личность автора, последнего российского разночинца и первого интеллектуала в европейском понимании слова. Харьковская шпана, пролетарий, ставший яркой фигурой и американской, и французской культуры, пишет свою жизнь, как роман, в котором нашлось место и нищете, и блеску, и любви первых красавиц своего времени, и психушке, и войнам, и тюрьме, а теперь — и революции. О ком еще снимать кино, как не об Эдуарде Лимонове? И когда снимать о нем и по его книгам, как не сейчас, когда он за считанные месяцы превратился из сомнительного радикала, от которого шарахалась общественность, в одну из главных фигур российской жизни?
       Искать в "Русском" конъюнктуру или рифмы с современностью не стоит. Подростковый бунт на экране не отличить от иных, воспетых кино, попыток разорвать порочный круг жизни "козлиного племени", как называл покорную рабочую скотинку сам Эдуард Лимонов. Булыжник, брошенный ночью в витрину, вены, резаные из-за того, что девушка предпочла поэту жлоба, юношеское стихотворчество, риск уйти навсегда на криминальное "дно", брань с родителями — это не специфически "русское", а неминуемые вехи "романа воспитания" молодого человека, мечтающего вырваться из пролетарского гетто.
       Андрей Чадов в главной роли заторможен и статичен, не выделяется на фоне битых жизнью харьковчан. Непрерывные увещевания и участкового, и старших товарищей-уркаганов не идти по кривой дорожке, а ехать в Москву учиться — "Ты же, поэт, Эд!" — не вызывают ничего, кроме недоумения: меньше всего гуляющий по экрану мальчик похож на поэта, нет у него в глазах, хоть плачь, чего-то этакого. Единственная попытка режиссера перекинуть мостик от Савенко к Лимонову — казалось бы обреченный своей наивностью на насмешки, самый обаятельный эпизод фильма. Подростку грезится, как он, в будущем став "героем", делает зарядку в камере смертников в криво приклеенном парике и бородке Эдуарда Лимонова-2004.
       Адекватно оценить "Русское" можно, только приняв правила режиссерской игры, в которой нет ничего идеологического. Юность писателя напомнила Александру Велединскому его собственные дворовые университеты. А сидевшему в тюрьме Эдуарду Лимонову нужны были деньги на адвокатов: у него было только 15 минут, чтобы пролистать сценарий, а отношения кино с литературой он понимает слишком хорошо, чтобы предъявлять к фильму какие-либо требования. Поэтому из прозы "буревестника" получилось нормальное, обычное ретро: с заметно фальшивящими исполнителями ролей уголовников, обшарпанными стенами, стираными занавесочками, шинелью отца-конвоира и книжечкой "Нового мира" в руках свихнувшегося интеллигента, запертого в стенах психушки, помнящей Врубеля и Хлебникова.
       Беда в том, что с ретро творится неладное. Оно вроде бы цветет на экране, но у всех, от Павла Чухрая с "Водителем для Веры" до Марины Разбежкиной со "Временем жатвы", получается лишь игра в ретро, если не подделка: детали быта вроде бы, да и то не всегда, достоверны, но мелодия человеческих отношений, нюансы, интонации потеряны. А специфика кино такова, что фальшь режет ухо даже тем, "кого там не стояло", кто не помнит реставрированное на экране время. "Русское" в меньшей степени, но тоже больно этим недугом. Впрочем, в исторической перспективе, когда книги Эдуарда Лимонова войдут в школьную программу, у фильма есть шансы занять в кинематографе 1990-х годов то место, какое в 1930-х занимали экранизации "Детства" и "В людях" Максима Горького.
       МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ