Кто «Троицу» любит

«Троицу» Андрея Рублева впервые со времен Великой Отечественной войны временно вывезли из Государственной Третьяковской галереи (ГТГ). Это произошло по личной просьбе патриарха Московского и всея Руси. До вечера 18 июля она будет находиться в Троице-Сергиевой лавре, где проходят торжественные богослужения в честь 600-летия обретения мощей преподобного Сергия Радонежского. Временная выдача иконы из музея и ее транспортировка были окружены повышенной секретностью и состоялись вопреки мнению музейных сотрудников, признавших перевозку потенциально гибельной для «Троицы» — главнейшего памятника национального искусства и самой известной в мире русской иконы.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Предыдущий раз намерения вывезти «Троицу» письма преподобного Андрея Рублева на праздники возникли еще в 2008 году. Тогда — при другом патриархе, другом президенте РФ, другом министре культуры и другом директоре Третьяковской галереи — после общественного резонанса икону оставили в музее. В нынешнем году все происходило иначе. «Предстоятель Русской православной церкви обратился в органы государственной власти с просьбой предоставить икону "Троица" авторства преподобного Андрея Рублева для совершения богослужения в Троице-Сергиевой лавре в день празднования 600-летия обретения мощей преподобного Сергия Радонежского,— сообщил “Ъ” председатель синодального отдела по взаимоотношениям церкви с обществом и СМИ Владимир Легойда.— Просьба была удовлетворена, и чтимый образ с 16 на 17 июля был доставлен в Лавру с соблюдением всех необходимых требований обеспечения сохранности иконы».

При этом обстоятельства выдачи хранимого Третьяковской галереей памятника не прояснены. Генеральный директор Третьяковской галереи Зельфира Трегулова в настоящий момент находится в отпуске и не прокомментировала “Ъ” события вокруг «Троицы». Накануне вывоза иконы из ГТГ это событие не подтвердили “Ъ” ни в Министерстве культуры РФ, ни в руководящих учреждениях Московской патриархии. Источники “Ъ” сообщают, что распоряжение о временной выдаче едва ли не самого драгоценного произведения во всем государственном музейном фонде подписал первый заместитель министра культуры Сергей Обрывалин, а со стороны галереи соответствующий документ подписывал заместитель генерального директора по строительству и ремонту Ринат Шигапов.

Сам же факт временной выдачи противоречит рекомендациям профильного научного сообщества, продиктованным физическим состоянием иконы.

Вплоть до начала прошлого столетия рублевская икона была почти полностью закрыта драгоценным окладом, сформировавшимся на протяжении XVII–XVIII веков и оставлявшим открытыми только потемневшие лики трех ангелов, кисти их рук и ступни. Она была чтимым образом, но никогда не была самостоятельным объектом паломничества — это мощи св. Сергия привлекали многие тысячи паломников, зачастую и не знавших ничего ни об Андрее Рублеве, ни о написанном им образе. Лишь в 1904 году оклад был снят, и в ходе первоначальной расчистки, предпринятой Василием Гурьяновым, предсказуемо обнаружилось, что рублевская доска покрыта «слоеным пирогом» поновлений и записей. В 1918–1919 годах была проведена первая научная реставрация с раскрытием того, что осталось от авторского живописного слоя.

Только после этого «Троица» (в 1929 году оказавшаяся в собрании Третьяковской галереи) стала приобретать статус высочайшего художественного сокровища и национального достояния. Даже ученые коммунистического времени были вынуждены, разбирая композиционное совершенство «Троицы», пытаться апеллировать и к общественному значению рублевского шедевра — так, Михаил Алпатов писал в 1963 году: «"Троица" написана в похвалу Сергию. Сергий призывал учеников к единению, дружбе, любви. Этот призыв в годы феодальных междоусобий имел на Руси огромное жизненное значение. Образ трех ангелов должен был наставлять людей. Можно усматривать в этом стремление повысить воспитательное значение искусства». На Западе как минимум с оттепельных времен икону стали воспринимать как один из приоритетных символов русской духовности (где-то в одном ряду с Достоевским и Толстым) — или, шире, духовности восточнохристианской, в чем мог убедиться любой, кто обнаруживал благоговейно выставленную репродукцию с «Троицы» в каком-нибудь европейском католическом храме.

Всемирная и общегосударственная слава иконе, как это ни парадоксально, досталась именно в безбожное время. Но реставраторы советского периода обнаружили и ее тревожное состояние.

Из-за грубых интервенций прошлого времени первоначальная авторская живопись частью утрачена, частью по сей день прикрыта записями — в тех фрагментах, где это удаление было бы опасным. Доски же, из которых состоит деревянная основа иконы, давно начали расходиться — из-за чего в левой трети образа опять-таки давным-давно возникла заметная трещина левкаса и живописного слоя.

В стабильных музейных условиях при непрерывном мониторинге и контролируемых климатических показателях все это не представляет прямой угрозы. Но перевозка иконы за 70 километров и обратно уже может оказаться травмирующей. Нахождение «Троицы» в маленьком Троицком соборе при теперешнем потоке верующих и при зажжении свечей во время богослужения, согласно разъяснениям сотрудников ГТТ, тем более опасно: предсказать, каким образом отреагирует на резкую смену температурно-влажностного режима хрупкий конгломерат старого дерева, грунтовки и разновременных красочных слоев, невозможно. Теоретически смягчить неблагоприятные воздействия могли бы специальные контейнер для транспортировки и киот для временного экспонирования в храме, но такие изделия выполняются по особому заказу с учетом замечаний реставраторов и с многочисленными испытаниями (и если уж на то пошло, с проведением тендера по нормам федерального закона). То, что известно о спешном изготовлении контейнера и киота, использованных для теперешней транспортации, позволяет заподозрить, что опасность не устранена: занимающаяся перевозкой произведений искусства известная компания «Арт-Курьер» предоставила витрину, которая, как сообщали хранители Третьяковской галереи, не может обеспечить поддержание необходимых параметров температуры и влажности.

Иными словами, гарантировать, что «Троица» не будет серьезно повреждена в результате этих перемещений, специалисты не могут. В самом лучшем случае ей предстоит, по сведениям “Ъ”, долгое «лечение», прежде чем она окажется на своем месте в постоянной экспозиции Третьяковской галереи.

Это процедура затратная (учитывая хотя бы стоимость оборудования — а что-то наверняка понадобится изготавливать теперь специально — и реактивов) и длительная (учитывая необходимость «консилиума» ученых для оценки состояния памятника и микроскопического контроля за тем, что происходит с красочным слоем). В случае серьезных повреждений, как сообщил “Ъ” близкий к Третьяковской галерее источник, «Троица» может находиться на попечении реставраторов «месяцы, если не годы» — в таком случае все это время один из главных шедевров музея не будет доступен обычному зрителю, ради которого, собственно, и работает Третьяковская галерея.

Необходимость этого шага общественности никто не объяснял. Ничто не мешает интимному контакту зрителя, молитвенному или нет, с иконой в зале музея (в то время как в Троицком соборе сейчас молящихся спешно направляют, чтобы они перед иконой не задерживались). В храмовом пространстве для особого молитвенного поклонения она и так оказывается каждый год — в День Св. Троицы ее с соблюдением всех необходимых предосторожностей штатным образом относят в храм Николы в Толмачах, входящий в музейный комплекс Третьяковки. Глубоко апокрифическое известие, которое в ХХ веке подхватили многочисленные популяризаторы, утверждает, что Сергий Радонежский хотел, дабы «взиранием на Святую Троицу побеждался страх перед ненавистной раздельностью мира». Но едва ли «страх перед ненавистной раздельностью мира» может сегодня победиться манипуляциями над величайшим предметом государственного достояния с перспективой окончательной утраты этого самого предмета.

Сергей Ходнев, Павел Коробов