 |
ФОТО: ПАВЕЛ СМЕРТИН  |
"Власть" решила спросить, какая пиар-кампания нужна, чтобы успокоить бывших льготников, и что в результате произойдет с самой монетизацией, доктора экономических наук, сотрудника Института народонаселения РАН Иосифа Дискина и заместителя директора Независимого института социальной политики Лилию Овчарову.
Иосиф Дискин: власти требуется умение видеть социальный контекст
— В чем, по-вашему, главная причина столь неудачного старта монетизации льгот, чего власть явно не ожидала?
— Причина как раз в самой власти, которая отнеслась к реформе сугубо экономически, не задумываясь, в какое социальное измерение она тем самым переводит свой замысел. А ведь это измерение имеется у любой реформы, даже у той, которая никаким боком не касается социалки.
— Вы имеете в виду цену, которую обычно платит тот, кто остается в проигрыше в результате реформы?
— Вы опять говорите об экономической стороне дела. Я же говорю о другом. Экономический смысл любой либеральной реформы сводится, грубо говоря, к тому, чтобы "все было за деньги" и чтобы люди имели возможность эти деньги заработать. Но в социальном измерении таких реформ лежат иные категории — свобода выбора как норма бытия, ответственность за сделанный выбор, за принятое решение.
— По-вашему, отмена льгот должна была приучать пенсионеров к свободе выбора?
— Приучать к либеральным ценностям, которые вытекают из основополагающего принципа — свободы выбора. И приучать именно пенсионеров, которые остаются у нас "заказником" традиционалистского мышления. Но власть, решив заменить льготы на деньги, этого аспекта совершенно не учитывала. В итоге, с точки зрения пенсионеров, она поставила под сомнение все их базовые ценности. В социальном измерении речь шла уже не о монетизации льгот, а о монетизации смысла жизни. Потому и реакция была крайне острой.
— Значит, власть ради смысла жизни пенсионеров вовсе не должна была затевать монетизацию?
— Реформа нужна. Но для ее проведения власть обязана была продумать социальную технологию.
— Это что — разновидность пиар-технологий? Пиара и так вроде достаточно — митинги "Единой России", выступления старушек за монетизацию, зурабовские вояжи...
— Нет-нет. Пиар создает, условно говоря, красивую упаковку. А социальные технологии — это очень специфическая вещь, связанная с управлением мотивацией. Если бы власть владела ими, она не стала бы одним махом отменять все льготы для всех разом. Можно же было перейти сначала на заявительный принцип. Кто подал заявление — тот получил компенсацию. И кто-то, на самом деле нуждающийся, действительно подал бы. В итоге власть получила бы желанный экономический эффект — финансировала льготы тем, кто в них реально нуждается. А в социальном измерении пенсионеры почувствовали бы, что власть проявила уважение к их заслугам, что она готова помочь нуждающимся не на словах, а на деле. Затем можно было бы отказаться от уравниловки при выдаче проездных билетов: у кого пенсия выше, для тех сумма компенсации должна быть меньше, и наоборот. Ясно же, что такие технологии дали бы больший эффект, чем все телевизионные пиар-сюжеты о сельских пенсионерах, с удовольствием меняющих льготы на деньги.
— И сколько лет тянулась бы монетизация с такими технологиями?
— А куда спешить? Поспешили уже — и получили обмен любезностями между властью и пенсионерами — "Мы вас всех в гробу видали!" и "Кто вам приказал долго жить?". Но если бы реформа учитывала то понимание социальной справедливости, которое есть среди пенсионеров, протестов не было бы.
— То есть вы считаете, что власти нужны "соцтехнологи" — по аналогии с политтехнологами?
— Какие специалисты нужны, чтобы власть, повысив, к примеру, зарплату министру обороны, не забывала при этом увеличивать денежное довольствие ключевым фигурам в армии — комбатам, командирам полков и командирам дивизий?! А ведь хорошая зарплата комбата — мощный стимул к карьерному росту для молодых офицеров, которые сейчас зачастую просто уходят из армии. Или правительству, которое собирается поддержать науку, обязательно нужен профессионал, который объяснит, что для развития науки нужно повышать оклады не ректорам, а заведующим кафедрами. Власти требуются не специалисты, а умение видеть социальный контекст при принятии решений. Такого умения, судя по тому, что произошло с монетизацией льгот, у нынешней власти нет.
 |
— Можно ли было, по-вашему, избежать негативных последствий монетизации, массовых протестов?
— Вообще-то реформы без последствий не бывает. Тем более такой, как монетизация, которая по масштабам воздействия на отношения власти и населения сопоставима, пожалуй, лишь с гайдаровской либерализацией цен. Поэтому авторам реформы не стоило записывать в закон пункт о том, что монетизация не должна ухудшить положения льготников, и потом только этот пункт пиарить. Нужно было говорить о будущих проблемах честно, как в свое время делала команда Гайдара.
— Вы полагаете, что реформа уже провалилась?
— Но ведь почти ничего не монетизировано. Если это не провал, то стрельба из пушек по воробьям.
— Но ведь с бесплатным проездом в городском транспорте уже разобрались и взялись за лекарства...
— Начните с того, что пенсионеров закон о монетизации вообще никак не учитывает. А с их бесплатным проездом разобрались так, что транспортные предприятия остались при всех тех интересах, которые имели и до монетизации.
— Но теперь их интересы усечены распоряжением правительства. Проездные для льготников должны стоить ровно столько, сколько может выделить региональный бюджет...
— Ни правительству, ни региональным властям неизвестно, сколько на самом деле стоит проездной. Я внутренне согласна с Михаилом Зурабовым, что единый проездной в Москве стоит дешевле официальных 700 рублей. Но доказать этого не сможет никто, потому что механизм формирования тарифов в транспортной сфере совершенно непрозрачен.
— Возможно, теперь этот механизм будет сломан, после того как правительство жестко ограничило поток бюджетных средств в транспортные предприятия?
— Вы полагаете, до монетизации эти средства рекой утекали к транспортникам? Да никогда ни один региональный бюджет не покрывал всех издержек, которые несли транспортники, оказывая услуги льготникам! Обычно их покрывают на 30%.
— Почему же транспортники мирятся с этим?
— Во-первых, они люди подневольные: все предприятия общественного транспорта — государственные или муниципальные. Во-вторых, не покрывая всех издержек, власть предоставляет полную свободу в установлении тарифов. Больше того, власть даже не может проконтролировать, насколько эффективно используются те немногие бюджетные средства, которые все-таки выделяются для покрытия бесплатного проезда пенсионеров. С одной стороны, транспортники совершенно бесправны, так как собственник забирает всю заработанную ими прибыль. С другой стороны, власть, не покрывая всех издержек, предоставляет транспортникам тарифную вольницу, при которой уже никого не волнует качество оказываемых услуг. Потому что настоящие менеджеры транспортных перевозок ушли в частный бизнес, а оставшиеся заняты собственными доходами. А доходы выходят немалые, даже при тех малых суммах, которые перечисляются из бюджета.
— Неужели все так мрачно?
— Льгота — это услуга. Поэтому за каждой льготой — отрасль или индустрия. И все они, к сожалению, непрозрачны.
— Ну уж по крайней мере три из них — электрички, лекарства и санатории — наверняка станут прозрачными. Ведь они за счет так называемого соцпакета переведены на страховые принципы.
— Я не сомневаюсь, что пакет пролоббирован самим санкуром (санаторно-курортной сферой.— "Власть"), теми, кто обеспечивает пригородные перевозки на электропоездах, занимается продажей медикаментов.
— Но ведь главное, что пакет подразумевает страховой принцип, то есть плату за оказанную услугу, а не обезличенное бюджетное финансирование. Принял санаторий льготника — получил 50 рублей из пакета...
— Заметьте, что льготник эти 50 рублей на руки не получал. Их вычли из суммы причитающейся ему компенсации. А если бы он получил в руки, то крепко задумался бы, отдавать ли 50 рублей санаторию.
— Старики, судя по сообщениям государственных телеканалов, уже поехали в санатории.
— Поехали. Но не благодаря монетизации. Они каждый год туда едут в феврале-марте. Потому что не сезон. А в сезон (май--сентябрь) никто никого не направляет.
— И что с этим делать?
— С санаториями? Или с транспортными предприятиями? Или с лекарствами? Или с тарифами ЖКХ? Повторяю, все эти отрасли остаются совершенно непрозрачными. Власть, будучи активным игроком, должна была сначала хотя бы элементарно разобраться с тем, что происходит в этих секторах, и только потом проводить монетизацию льгот. Но она решила взяться за третьего (далеко не самого активного) игрока — население. И реформа, можно сказать, провалилась.
Беседовал Виктор Хамраев