На Исторической сцене Большого театра проходят гастроли петербургского Театра балета имени Леонида Якобсона. Качеству шедевров знаменитого шестидесятника, давшего имя театру, удивлялась Лейла Гучмазова.
Технически несложные, но прекрасно сделанные театрально роли превращают «Свадебный кортеж» в хлесткую драму
Фото: Елена Пушкина / пресс-служба Театра балета им. Якобсона.
Технически несложные, но прекрасно сделанные театрально роли превращают «Свадебный кортеж» в хлесткую драму
Фото: Елена Пушкина / пресс-служба Театра балета им. Якобсона.
Трудно поверить, но старейший в стране авторский театр на сцене Большого впервые. За 53 сезона он много чего пережил, но теперь уверенно держится в кругу петербургских балетных грандов, часто танцует на сцене Мариинского и вопреки своей бездомности соответствует метке «государственный академический» по арт-политике и уровню исполнения. Он и в Москву приехал не бедным родственником, привезя три весомых спектакля «большой классики» — «Спящую красавицу», «Дон Кихота» и «Лебединое озеро» — и восстановленные миниатюры знаменитого шефа: недавнюю премьеру «Вне времени. Шедевры Леонида Якобсона», состоящую из циклов «Классицизм — Романтизм» и «Роден», а также одноактного балета «Свадебный кортеж».
Почти ровеснику прошлого века хореографу Якобсону везло на виражи. Внук скрипача Мариинского театра и осиротевший сын мелкого клерка в числе таких же тощих петроградских детей был вывезен на Урал в 1918 году в составе Петроградской детской питательной колонии «на откорм». Мир в то время очередной раз сходил с ума, так что детей возвращали родителям через Владивосток, Хоккайдо, Панамский канал и Нью-Йорк, где их встречали японские школьники и приветствовал президент Вудро Вильсон. Длилось это до января 1921 года, то есть с 14 до 17 лет будущий хореограф пережил резонансное кругосветное путешествие и кое-что повидал. Видимо, потому даже оконченный им потом Институт сценических искусств, ныне Академия русского балета имени Вагановой, не научил его ходить строем.
Он был талантлив и несговорчив, и в 1969-м получил наконец труппу «Хореографические миниатюры», которую растил до своей внезапной смерти в 1975 году. Самые юные его артисты, ныне педагоги преклонных лет, помогали нынешним восстановить лучшие опусы Якобсона. Чему очень способствовал художественный руководитель Балета Якобсона экс-премьер Мариинского Андриан Фадеев, умный амбициозный профессионал, умеющий сочетать курс на оригинальный репертуар с лояльностью к наследию и качеством работы.
Петербургскую премьеру «Вне времени. Шедевры Леонида Якобсона», что спустя полгода показывают в Большом, приурочили к 50-летию первой концертной программы труппы, но возраст виден только тренированному глазу. Опус «Па-де-катр» на музыку Винченцо Беллини из цикла «Классицизм — Романтизм» у Якобсона изящен и чуть ироничен: да, мы чтим белые тюники и ручки венчиком на фоне художественной гимнастики и фигурного катания. «Па-де-де» из того же цикла показывает Якобсона—игрока в барокко, доставившего кучу неприятностей обреченным на мелкую каверзную технику солистам. Логичное продолжение, «Па-де-труа» (Алла Бочарова, Кирилл Вычужанин, Дмитрий Соболев) отличается от всего предыдущего спортивной эстетикой, нежданно засвеченной в завитках академической классики и кидающей танцовщиков из прыжка в партерный шпагат. А «Секстет» на слишком популярное Адажио Моцарта из 23-го Концерта для фортепиано с оркестром — это чистый Джером Роббинс, только русский, с космополитичной грустью о несовершенстве мира и неизбежной драматизацией отношений: она любит его, он любит другую, другая любит третьего, все в секстете чем-то заняты и несчастны. Абсолютно замечательна и вне времени миниатюра «Полет Тальони», тоже на музыку Моцарта, эдакий трейлер и квинтэссенция балетного романтизма с его недосягаемо прекрасной летучей феей, никогда не касающейся земли (невесомая Алена Гривнина, Денис Климук, хорошо станцованные солисты) и словно растворяющейся в пространстве сцены (художники по свету Евгений Ганзбург, Камиль Кутыев).
Свежо выглядел одноактный «Свадебный кортеж», дивный, пронзительно грустный, открывший несправедливость мира в диссонансах Шостаковича и Якобсона. Оформленный с синевой, летающими собаками и косыми домишками, балет оживляет работу Шагала в Еврейском камерном театре ровно век назад. Сценография и костюмы так же тщательны и уместны. Технически несложные, но прекрасно сделанные театрально роли богатых и бедных родителей, почти гротескной Невесты (Юлия Королева) и Бедного жениха (Айдар Бикбулатов), клезмер-музыкантов, любопытных жителей местечка — все заворачивается в хлесткую драму. «Свадебный кортеж» Якобсона на годы определил слепленный в широких па нахрап богатства, скукоженную ничтожность бедности и хрупкую обреченность любви.
Много раз перепетые эпигонами миниатюры из цикла «Роден» открывают тихо уверенного в себе Якобсона с его любовью к античным мифам и скульптуре. Тут его музыкальность и умение видеть перетекающие одна в другую позы особенно хороши в культурном контексте не ведающей секса страны. Дебюсси, Прокофьев, Берг; «Вечная весна», «Поцелуй», «Вечный идол» (дивные Анна Бикбулатова и Лоренцо Лоди), «Отчаяние», откровенный «Экстаз», сдержанно пылкие «Паоло и Франческа», «Минотавр и Нимфа» как-то несовременно эротичны и цепляют безыскусной, неотвратимо действующей красотой человеческих тел.