Особняк-мастерская, построенный в 1927 году в Париже мастером французского ар-деко Робером Малле-Стивенсом для художников братьев Мартель, открылся для публики. Его владельцы-антиквары явно считают дом одним из лучших экспонатов своей коллекции архитектуры и прикладного искусства. Корреспондент “Ъ” во Франции Алексей Тарханов воспользовался возможностью взглянуть, как «безмятежно и без печали» жила Франция до войны.
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов / купить фото
В богатом 16-м округе Парижа видны следы соседних городков, поглощенных растущей столицей в конце ХIХ века. Одним из них в 1860 году стал Отёй. В 1920-х, когда этот городок врастал в город, здесь появилась удивительная улица, которую полвека спустя назвали «улицей Малле-Стивенса». Спланированная всего из семи домов (построено из них было только шесть), это даже не улица, а тупик. Длина — 77 метров, ширина — 7. По заказу владельца, банкира Даниэля Дрейфуса, все дома спроектировал блестящий парижский архитектор Робер Малле-Стивенс (1886–1945).
«Улица, которую мне посчастливилось построить, находится в Отёе. Торговля на ней запрещена. Она предназначена исключительно для жилья, для отдыха, сам вид ее рождает безмятежность без печали»,— писал о своей работе, торжественно представленной парижанам 20 июля 1927 года, Малле-Стивенс.
В междувоенной французской архитектуре, на которую мы раньше смотрели только через круглые очки функционалиста Ле Корбюзье, у этого гения ар-деко была завидная роль. Сейчас, в социалистической Франции ему ставят в вину абсолютную глухоту к социальным утопиям. Он совершенно не считал, как другие модернисты, что архитектура в каком-то долгу перед обществом и может стать альтернативой революции. Малле-Стивенс не выдвигал завиральных теорий и не занимался завиральной практикой. Трудно представить себе его в роли строителя студенческих общежитий, или ночлежек для Армии спасения, или Дворца Советов для большевиков. Он принципиально работал для буржуев, пусть даже художников. Когда его разбогатевшие собратья мечтали о роскошном и необычном доме, они шли к Малле-Стивенсу, как сделал это кутюрье Поль Пуаре, витражист и художник стекла Луи Барилле или скульпторы-монументалисты Жан и Жоэль Мартели (1896–1966). Братья-близнецы решили обосноваться в столице на новой архитектурной улице.
Ар-деко, победивший на Парижской выставке 1925 года, наследовал функционализму, но это был совсем другой, роскошный функционализм.
Идея «жилых ячеек» для пролетариев сменилась на идею «современных дворцов» для буржуазии. Улица Малле-Стивенса — парад огромных особняков в формах «современной архитектуры». В каждом из них можно было разместить рабочий клуб или многоквартирный дом, что отчасти и сделали в 1950–1970-х, когда их принялись перепланировывать и надстраивать. В те годы пропали нарисованные Малле-Стивенсом фонари и малые формы, лишь чудом сохранился общий, единый для всех домов рисунок цоколя. Могла исчезнуть и сама улица, но в 1975 году ее поставили под охрану, а в 2000-м признали единым памятником архитектуры.
К тому времени не стало многих прежних жильцов. Черту подвела война. Сам Малле-Стивенс, живший в доме 12, бежал от немцев на французскую территорию Виши, боясь за судьбу своей жены-еврейки,— и не зря. Семья литератора и продюсера кино Эрика Аллатини, владельцы дома 3/5, была в 1942 году арестована французским гестапо, а в их особняке с комфортом разместилось отделение фашистской тайной полиции. Аллатини так и не вернулись домой из Освенцима.
Свой дом номер 10 братья Мартель сохранили дольше, чем все их соседи. Они прожили до 1966 года, а их наследники продали здание только в 1990-х. Особняк к тому времени уже состоял под охраной, да его и не пришлось перестраивать для новых хозяев, потому что для каждого из братьев и их отца были заранее придуманы отдельные двухэтажные квартиры, одна над другой. В итоге, хотя дом сейчас принадлежит разным семьям и владельцам, он остался единственным памятником времен Малле-Стивенса на улице, который ничуть не изменился.
Бывший особняк-мастерская разделен на две части, между ними поднимается башня с закругленной лестницей. На крыше она превращается в беседку-бельведер, с которой Мартели могли любоваться буколической панорамой Отёя. Жилая часть — справа, и туда сейчас не подняться, разве что в гости. Известно, правда, что мебели, специально созданной для хозяев Шарлоттой Перриан, Габриэлем Гуэврекяном, Жаном Пруве, Марселем Брейером, в квартирах этой части не осталась, ее продали наследники, и сейчас она хранится в запасниках Центра Помпиду. Зато в левой части открыта для посетителей трехуровневая скульптурная мастерская, превращенная сейчас в подобие музея мебели и декоративного искусства ар-деко.
Мастерская принадлежит одному из жильцов дома галеристу Эрику Тушалому, чья Galerie 54 продает предметы дизайна и даже архитектуру XX века. Старая скульптурная мастерская — настоящая пещера Али-Бабы. Здесь стоят и висят работы Шарлотты Перриан, братьев Мартель, Жана Пруве, Пьера Жаннере, Жана Люрса и других классиков модернизма, пусть выполненные для других заказчиков и, вполне вероятно, лишь ожидающие покупателей, но все же соответствующие стилю интерьера.
Попасть внутрь можно в течение нескольких летних дней, визиты завершаются до следующего года, но до того времени есть утешение. Владелец галереи, которого не зря называют «Индианой Джонсом дизайна», нашел в Сен-Жан-де-Люзе фонтан из сада казино, построенного Малле-Стивенсом в 1928 году, купил его и установил перед домом. Вся парижская улица, торжественно открытая 95 лет назад, превращена в настоящий музей под открытым небом, где на 77 метрах живет история старой Франции прошлого века.