Три песни о родинах

Многие фильмы фестиваля в Локарно воссоздают мифологию стран и территорий, которые их породили. В особенностях национального патриотизма разбирался Андрей Плахов.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Режиссер Карлуш Консейсан помещает действие фильма «Доблестная нация» в 1974 год — последний год португальского правления в Анголе. Атмосфера насилия возникает уже в прологе к картине, где показано, как девушка из ангольского племени пленяет сердце набожного и ценящего поэзию португальского солдата. Пытаясь преодолеть плотское искушение, он молится, а затем стреляет в нее.

Основное действие происходит в обнесенном стеной лагере, где заперты семь одичавших солдат под началом полковника-садиста. Однажды они вырываются из заточения, но возвращаются обратно с трофеем — большим портретом Брижит Бардо — и делают из него икону. Полковник, чтобы укротить готовых взбунтоваться солдат, приводит в лагерь проститутку, но тут ситуация и вовсе выходит из-под контроля. Главный смысл фильма — в том, что вся система колониальной армейской муштры опирается на внушение молодым мужчинам одной мифологемы — будто они защищают свою землю от злых и коварных врагов. В то время как на самом деле «враги» со своей земли никогда не уходили и на чужие не претендовали.

В существенно усложненном, более интеллектуальном варианте мифологема войны как матрицы сознания присутствует в азербайджанском фильме «Проповедь рыбе».

Его режиссер Хилал Байдаров — бывший математик из Баку, учился у Белы Тарра и сумел привлечь в качестве продюсера своих проектов Карлоса Рейгадаса. «Проповедь рыбе» — вторая часть трилогии «военных историй»; первая — «От смерти до смерти» — была показана два года назад в Венеции. Тот же самый молодой герой, Давуд, возвращается с войны и попадает в мертвую деревню: все ее жители заживо сгнили. Осталась только сестра героя, у нее тоже уже появились пятна болезни на руках и на лице, но она пытается прильнуть к жизни, общаясь на возвышенно поэтическом языке со скалами, дорогой, ветром и деревом. Причина массового смертельного недуга ясна — человеческая алчность. Прекрасная природа этих мест разрушена, вездесущие ржавые нефтяные насосы превратили богатые рыбой озера в бурлящую вонючую жижу. Первая эмоциональная кульминация фильма: лежащая на столе приготовленная для еды рыбина вспыхивает от спички, как факел.

Вторая кульминация: Давуд вскакивает и становится по стойке смирно, услышав воображаемый зов своего командира; до этого он как заклинание произносит имена погибших товарищей — погибших, как ему кажется, по его вине: Аббас, Самир, Бахтияр, Рамиль, Новруз, Абдулла, Низами… Плач выживших по тем, кто не вернулся, лишен ностальгических ноток, а война остается худшим из зол, истощающих ту самую землю, которую она согласно патриотической мифологии призвана защищать. «Проповедь рыбе» — фильм местами «пережаренный», но с амбициями — иногда он даже побуждает вспомнить «Сталкера».

Третьей «песней о родине» в конкурсе Локарно прозвучала абсурдистская черная комедия «Джиджи Закон» Алессандро Комодина. Ее герой — чудаковатый полицейский, патрулирующий улицы сонного городка в итальянской области Фриули—Венеция-Джулия. Поскольку здесь никогда ничего не происходит, Джиджи удовлетворяет профессиональный голод слежкой за «подозрительными» соседями. При этом своими странностями он вызывает недовольство и начальства, и жителей городка: сад возле его дома, например, так разросся, что превратился в непроходимые джунгли, а исполинские деревья грозят обрушиться на соседние участки.

Некоторое разнообразие в жизнь провинции вносят участившиеся случаи самоубийств на железной дороге. Кто-то повреждается умом, и полицейские отвозят его в психушку. Впрочем, и сам Джиджи, похоже, путает реальность с фантазией. Скорее виртуален и его флирт с новой сотрудницей полиции, с которой герой общается по радиосвязи. Это парадокументальное кино с актерами-непрофессионалами вдохновлено региональной мифологией и поэтическими текстами Пазолини, но лишено его темперамента, а потому звучит не в полную силу.