нефтегазовая вертикаль
В распоряжении Ъ оказалась инвестиционная программа "Газпрома". До последней возможности "Газпром" откладывал ее создание, рассмотрение инвестпрограммы правительством переносилось неоднократно (последний раз — 24 февраля). Дело в том, что "Газпром" все еще пытался заполучить "Роснефть", что, естественно, должно было отразиться в программе. Тот вариант документа, который имеется у Ъ и который 3 марта будет представлен правительству, подтверждает, что у "Газпрома" никаких иллюзий уже не осталось: заполучить "Роснефть" ему так и не удалось.
Инвестпрограмма без "Роснефти"
"Свадьба" "Газпрома" с "Роснефтью" подавалась как новость номер один с ноября прошлого года. Сначала речь шла сугубо об арифметике. Была поставлена задача увеличить долю государства в "Газпроме" с 38 до 51%, для чего ему передавалось 100% акций "Роснефти". В "Роснефти" скрипели зубами, но контригры у нее не было.
И тут случился аукцион по "Юганскнефтегазу". Замаячили санкции хьюстонского суда. Самыми смелыми в той острой ситуации оказались руководители "Роснефти": председатель правления Сергей Богданчиков и председатель совета директоров Игорь Сечин. В какой-то степени они пошли ва-банк, скупив однодневку "Байкал Финанс Групп" вместе с ее обязательствами заплатить за "Юганскнефтегаз". Но в итоге выиграли: во-первых, хьюстонский суд, по крайней мере пока, вышел из игры; во-вторых, теперь "Юганскнефтегаз" "Роснефть" не отдаст никому — ни "Газпрому", ни ЮКОСу. Между тем господам Богданчикову и Сечину поступали прозрачные предложения отдать "Юганскнефтегаз", официально их сделал министр промышленности и энергетики РФ Виктор Христенко, который выдвинул такую схему: "Газпром", "как и договаривались", поглощает "Роснефть", при этом ее главный трофей, "Юганскнефтегаз", превращается в отдельную государственную нефтяную компанию. Идея господина Христенко имела хотя бы теоретическое обоснование, если стояла задача исключить возможные негативные последствия хьюстонского суда, хотя и в этом случае было совершенно непонятно, как экспроприировать "Роснефть". В условиях же, когда хьюстонская тревога улеглась, "Роснефть" тем более не будет ни с кем делиться.
Как следует из составленной с явным опозданием инвестпрограммы "Газпрома", госмонополия наконец смирилась. В документе нет ни слова, ни цифры об инвестициях в активы "Роснефти". Впрочем, в уточненном проекте платежного баланса "Газпрома" на 2005 год есть ряд упоминаний нефтяной компании. В частности, "Газпром" намерен предоставить "Роснефти" краткосрочный кредит для пополнения оборотных средств в рамках слияния компаний. Однако, каким образом этот кредит должен участвовать в слиянии, проект платежного баланса не детализирует.
Несмотря на это, даже упрощенно-традиционного варианта инвестпрограммы, которую считают бюджетом компании, у газовых королей не получилось. Вероятно, писать документ--признание в том, что амбициозные матримониальные планы рухнули, было настолько скучно, что к программе у чиновников из МЭРТа и аппарата правительства появились серьезные претензии. Дело в том, что инвестпрограмма — это не просто перечень того, на что собираются потратить средства (на добычу, на транспортировку, на социальные программы) ее составители, а некий баланс того, что компания с разрешения государства, устанавливающего тарифы, заработала (либо заняла) и бизнес-планы на ближайшее будущее (с указанием сроков их окупаемости). По мнению чиновников МЭРТа и Белого дома, как раз программы у "Газпрома" не получилось: то, что есть,— это просто заявка на расходы. Но это вовсе не значит, что "Газпром" 3 марта, представляя программу на заседании правительства, столкнется с какими-то серьезными трудностями. Причина традиционна: "Газпром" — это прерогатива не столько правительства, сколько Кремля, а из-за стены, как утверждают источники Ъ, дана команда не осложнять жизнь Алексею Миллеру.
Акции без либерализации
Итак, у государства по-прежнему нет в "Газпроме" доли в 51% акций. С одной стороны, эта ситуация тянется со времен Рема Вяхирева и знаменитого трастового договора, по которому он управлял госпакетом в 38%. И вроде это никак не мешало считать "Газпром" госкомпанией и даже поручать ему выполнение весьма деликатных задач — например, в такой сфере, как контроль над рынком СМИ. С другой стороны, тема 51% всегда поднимается на щит, когда речь заходит о будущей, давно обещанной либерализации рынка акций "Газпрома". Принято считать, что условием либерализации, то есть уравнивания двух разных на сегодня рынков — внутреннего и внешнего,— является полный контроль над "Газпромом" со стороны государства.
Раз союз "Газпрома" с "Роснефтью" распался, государству не удалось не вполне рыночным путем (взаимозачет акций — это не покупка акций на рынке) добиться искомых 51%, то либерализация рынка опять откладывается. Кому это выгодно?
Очевидно, что когда единый, по существу, рынок оказывается разделенным, причем так, что официальный допуск к акциям главного покупателя, которым являются иностранные инвесторы, в России ограничен, то расцветают так называемые серые схемы, на которых зарабатывают различного рода российские посредники. По оценкам Financial Times, только в середине 2004 года иностранные компании вложили на российском рынке через посредников до $4 млрд в акции "Газпрома". По оценкам аналитиков, под управлением ряда инвесткомпаний, среди которых UFG, Hermitage Investment, Vostok Nafta, "Ренессанс Капитал" и "Тройка Диалог", находится до 8% акций "Газпрома", эта доля постоянно растет.
И посредники, и западные спекулянты сейчас наращивают свою активность, расчет очень прост: прибыль можно будет зафиксировать в тот момент, когда произойдет объединение двух частей рынка. У государства два пути: или вспомнить о букве ограничений и затеять поиски конечных собственников акций "Газпрома" с тем, чтобы обвинить их, как и других участников сделок, в нарушении законодательства, или ускорить либерализацию рынка. Пока нет движения ни по одному направлению. Что для "Газпрома" вообще характерно, точно так же ничего не происходит и с его реструктуризацией по видам деятельности.
Получается, что линия на неприкосновенность "Газпрома" для реформаторов, которой продолжают придерживаться в Кремле, наносит прямой ущерб и самому "Газпрому", и экономике в целом. Экономике — потому что важнейшая энергетическая монополия остается непрозрачной и неэффективной. "Газпрому" — потому что его акции продаются иностранцам дешевле, чем предусмотрено сегодняшним законодательством.
