Вчера Михаил Пиотровский выступил против предложенной министром культуры Александром Соколовым передачи Германии так называемого ангальтского серебра — 18 столовых приборов XVI-XVIII веков, принадлежавших принцу Йоахиму Эрнсту фон Ангальтскому (см Ъ от 22.02.2005). О новом потихоньку разгорающемся реституционном скандале — АЛЯ ХАРЧЕНКО.
Хотя и противники, и сторонники реституции в России делают регулярные заявления о необходимости работы исключительно в правовом поле, куда более мощным двигателем, чем закон, у нас остается чье-то, юридически никак не оформленное, желание. Трактуемое Министерством культуры как "жест доброй воли", в случае с ангальтским серебром оно и стало причиной согласия на возвращение коллекции наследникам.
С точки зрения закона ситуация сложна из-за отсутствия прецедентов: как выразился на недавней пресс-конференции заместитель руководителя Федеральной службы по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия Анатолий Вилков, "случай с ангальтским серебром — уникальный". По словам господина Вилкова, ни одного документа, доказывающего, что вещи были ввезены в Россию так, что подлежат реституции, найдено не было. На отсутствие необходимых бумаг наследникам принца указала и прокуратура. Разрешить зашедшую в тупик ситуацию помог тот самый "жест доброй воли", заставивший Министерство культуры согласиться вернуть серебро наследникам. Мотивы, повлиявшие на решение чиновников, были никак не связаны с тонкостями регулирующего вопросы реституции законодательства. Как пояснил министр культуры Александр Соколов, было просто "необходимо восстановить справедливость перед человеком, который много сделал для наших соотечественников. К тому же именно его род подарил России Екатерину Великую".
Однако с готовностью министра восстановить историческую справедливость именно таким образом согласны далеко не все. Свою позицию по поводу ангальтского серебра Ъ четко выразил директор Эрмитажа Михаил Пиотровский (см. материал на этой странице). Вчера же ситуацию с серебром принца Ангальтского прокомментировал Ъ Анатолий Вилков: "Я по-прежнему считаю, что возвращать нужно в рамках доброй воли, и нравственные принципы должны быть главенствующими. Так говорил и президент про имущество, принадлежащее Церкви. Зачем мучить людей, которые реабилитированы и документально подтвердили свое право наследования, и не отдавать им их вещи?" Приведенный Михаилом Пиотровским аргумент с наследниками коллекционера Щукина Анатолий Вилков парировал невозможностью проводить параллель с вопросами национализации 1918 года: "Это разные вещи. Национализация была осуществлена на основании декрета Совнаркома, и вопрос о ее пересмотре не стоит. У нас почти все музеи состоят из частных коллекций, но имущество как было государственным, так и останется. Здесь же речь идет о ценностях, которые были перемещены во время войны. Этот вопрос скоро будет передан на рассмотрение в правительство. Только оно, как собственник, будет принимать окончательное решение о возврате без необходимых документов. Боюсь загадывать, но судьба коллекции ангальтского серебра может быть решена в течение полугода".
Директор Государственного Эрмитажа Михаил Борисович Пиотровский:
— Коллекция ангальтского серебра поступила к нам из Гохрана, никаких документов о конфискации этих вещей у конкретного физического лица в российских архивах нет. Несколько лет Генеральная прокуратура проводила проверку и не нашла юридических оснований для возврата этих вещей наследникам принца Ангальта. Нужны только законные решения: когда речь идет об изъятии вещей из музейного фонда, то это возможно либо по решению суда, либо когда выясняется, что вещи попали туда по ошибке. В данном случае нет ни того ни другого. И тогда возникает вопрос: если, исходя из гуманистических соображений, мы "по доброй воле", а не по закону отдаем коллекцию наследникам принца Ангальта, то чем, например, внук Сергея Щукина хуже, при всем моем уважении к обоим собирателям? Мы создаем прецедент, а ведь пострадавших от подобных конфискаций у нас очень много. Здесь все должно быть продумано — от вопросов вступления в права наследства со всеми вытекающими налоговыми обязательствами наследников до защиты от аукционов, на которых переведенные из государственной в частную собственность вещи могут очень быстро оказаться. Все это должно быть много раз продискутировано, прежде чем принимать подобные решения.
Позиция Эрмитажа по этому вопросу является частью нашей общей позиции по всем вопросам, связанным с так называемым трофейным искусством. Когда речь идет о выводе вещей из государственного музейного фонда, то решение должно приниматься исключительно в виде федерального закона, принятого Государственной думой, а не в виде решений чиновников — так, как это было с возвращением в Германию витражей из Мариенкирхи. Решение Госдумы — это решение России. К такому пониманию ситуации нас приводит опыт музея, в чьем архиве лежат бумажки из Наркомпроса, по которым были изъяты, а потом проданы лучшие вещи коллекции — полотна Рафаэля, Ван Эйка, Боттичелли, Тициана, Рембрандта и многое другое. Подобных "бумажек" больше в истории музея мы допустить не можем.