Сейчас Минтруд с помощью региональных центров занятости и портала «Работа России» собирает множество информации о состоянии российского рынка труда. Замглавы ведомства Елена Мухтиярова рассказала «Ъ» о том, как используются эти данные, чем они отличаются от статистики Росстата и как с их помощью в РФ запустили новый стандарт работы с соискателями на биржах труда.
Заместитель министра труда и социальной защиты РФ Елена Мухтиярова
Фото: Александр Гальперин / РИА Новости
Заместитель министра труда и социальной защиты РФ Елена Мухтиярова
Фото: Александр Гальперин / РИА Новости
— Согласно данным Росстата за июнь, уровень безработицы в РФ остается рекордно низким (3,9%). А как ситуацию с занятостью видит Минтруд?
— Да, действительно, на протяжении двух месяцев подряд Росстат фиксирует рекордно низкий уровень безработицы. Данные за июль будут доступны чуть позже. Мы со своей стороны ведем оперативный мониторинг ситуации на рынке труда на основе административных данных. Сейчас в центрах занятости (ЦЗН) зарегистрировались 675 тыс. безработных, что мало отличается от показателя последних месяцев (660–696 тыс. граждан).
Число граждан, работающих в режиме неполного рабочего дня, составляет чуть менее 142 тыс. человек, что выше, чем в начале марта, но существенно ниже, чем в пандемию. Аналогичная ситуация и по количеству работников, находящихся в простое (106,4 тыс. человек).
— Данные, которые вы сейчас привели, административные, и Минтруд последовательно развивал систему их сбора несколько лет подряд. Расскажите, как был выстроен этот процесс? Какую роль в нем играет портал «Работа России»?
— Административные данные не замена данным Росстата. Это более оперативный срез, который позволяет выявить тренды и успеть на них среагировать, хотя такой мониторинг охватывает не всех. Мы видим только трудовые и гражданско-правовые договоры, то есть 55 млн работников в более чем 3,5 млн организаций.
Данные об увольнении и найме на работу поступают на следующий день после заключения или расторжения договора. Сейчас причины увольнения собираем в полуавтоматизированном режиме. Со следующего года эти сведения тоже будут отражаться в мониторинге. Информацию об изменении режимов работы работодатель подает в течение трех дней. Также мы собираем данные о планируемом сокращении сотрудников, в том числе при реорганизации или изменении штатного расписания.
Собирать данные о введении режимов неполной занятости не новая идея. Но до 2020 года свод информации по всем субъектам проходил только раз в неделю — сведения представлялись в центры занятости по разным каналам вплоть до бумажных писем. В самые первые дни пандемии стало очевидно: с таким интервалом мы просто действуем вслепую. Поэтому передавать данные стали в оперативном режиме электронно через портал «Работа России».
Вся информация представлена на витринах мониторинга по регионам, в разрезе моногородов, по отраслям. На особом контроле — ситуация по системообразующим предприятиям. Мониторинг в режиме онлайн доступен руководству правительства, губернаторам, а также ряду профильных министерств.
Это деперсонализированные сведения. В мониторинге нет данных, что на работу приняли Иванова и назначили ему зарплату 120 тыс. руб. Но в мониторинге отражено, что компания Х за минувшие сутки заключила три трудовых договора, а расторгла, например, один.
Да, если работодатель не хочет показывать массовые сокращения, то максимум, что мы сможем увидеть,— просто всплеск расторжений трудовых договоров.
Поэтому налажена и работа по ежедневному мониторингу информации в СМИ, осуществляется сбор сигналов от федеральных и региональных органов власти, анализируем обращения на горячую линию Роструда. Это позволяет вести превентивную работу.
— В чем преимущества административных данных перед опросными, а в чем — недостаток? Возможно ли их взаимное обогащение?
— Ключевое — оперативность. Мы бы никогда не смогли в режиме «день в день» получать опросные сведения о числе трудоустроенных или уволенных. Кроме того, административные данные «дешевле». К тому же такие данные более объективны. Например, часть организаций после заявления о приостановке работ практически не выводила сотрудников в простой. Такие компании с самого начала готовились к возобновлению работы или продаже бизнеса. А некоторые, напротив, на словах говорили о продолжении работы, но наем приостанавливали и наращивали количество увольнений. Для нас это был сигнал к тому, что нужно готовиться «перехватить» работников.
Но при этом административные данные не описывают то, что происходит, например, в теневой занятости. На административных данных пока не видно, меняется ли потенциальная рабочая сила. Кроме того, опросные данные точнее описывают уровень безработицы, так как в адмданных отражаются только те, кто зарегистрировался в центрах занятости как безработный. Поэтому для более объективного анализа ситуации мы используем и опросные, и административные данные. Например, так мы видим, что низкий уровень безработицы отчасти связан с активным приростом самозанятости. Если ранее мы говорили о 5 млн самозанятых к 2024 году и 10 млн самозанятых к 2030 году, то сейчас мы видим, что порог в 5 млн уже пройден.
— То есть появление новых данных позволяет также зафиксировать новые формы занятости на российском рынке труда? Планируете ли вы их как-то отрегулировать?
— Скорее не зафиксировать, а более точно оценивать природу и масштаб этих новых форм. Что касается правовых норм, то сейчас самозанятый — это налоговой режим. С точки зрения занятости эта форма пока никак в законодательстве, регулирующем трудовые отношения, не определена. В новой редакции закона о занятости, над которым мы сейчас работаем, мы планируем закрепить такое понятие.
— Как большая доступность административных данных о российском рынке труда повлияла на формирование мер поддержки занятости и безработных? В частности, какие новые возможности появляются у государства при объединении информации о региональных рынках труда всех субъектов РФ в единой системе?
— Мониторинг помогает видеть проблемы на дальних подступах и реагировать на них. Например, на основе анализа данных по простою принято решение продлить оплату временных работ на предприятиях с трех до шести месяцев.
По административным данным мы видим снижение динамики по несезонному найму. Поэтому планируем расширять программу субсидирования найма. Распространим ее не только на отдельные категории молодых соискателей, но и на всех молодых людей, которые зарегистрированы в ЦЗН.
Конечно, не все можно увидеть на административных данных. Они скорее дают повод разобрать ситуацию более подробно и уже с учетом этого принять меры. Поэтому еженедельно вице-премьер Татьяна Голикова собирает межведомственную рабочую группу — с отраслевиками, работодателями, социальными партнерами, главами регионов. Мы буквально идем по отраслям и предприятиям, чтобы найти узкие места и предложить необходимые решения.
— А как сейчас работают службы занятости в регионах? В прошлом году было заявлено о переходе к единым стандартам — что они предполагают?
— Цель стандартов — обеспечить равную доступность и качество услуг по всей стране на основе принципов клиентоцентричности. Стандарты предусматривают возможность онлайн-обращения, сводят к минимуму перечень сведений, которые должен представить соискатель, и сокращают сроки. Кроме того, они предполагают адресный подход к жизненным ситуациям соискателей и бизнес-ситуациям работодателей.
Под каждый ситуацию — свой набор действий: для трудоустройства граждан с инвалидностью, женщин после длительного отпуска по уходу за ребенком, выпускников, молодых соискателей без опыта работы, для массового подбора.
В целом в прошлом году было трудоустроено более 2,5 млн граждан, обратившихся в ЦЗН.
Кто-то нашел работу напрямую по направлению, кто-то прошел образовательные курсы и смог найти работу самостоятельно, кто-то открыл свое дело с помощью государства.
— Стала ли работа служб занятости более эффективной благодаря ему? По каким критериям их оценивают?
— Единые стандарты прошли «апробацию» на модернизированных ЦЗН, чтобы можно было оценить их эффективность в действии. Основной критерий — трудоустройство обратившихся граждан и скорость подбора сотрудников по запросу работодателей. Оказалось, что если обычный ЦЗН за год помогает найти работу 3,7 тыс. граждан, то центр, прошедший модернизацию и работающий в аналогичных условиях,— 7 тыс. человек. За год в обычный центр занятости в среднем для набора сотрудников обращаются 272 работодателя, а в модернизированный — уже 942.
В целом поиск работы через центры занятости ускорился. Для сравнения: по статистике самостоятельный поиск в среднем занимает полгода от решения о смене работы до выхода на нее.
В модернизированных центрах занятости скорость поиска — 78 дней. Наша цель — сократить этот срок до 50 дней. При этом в целевой модели человек обращается в центры занятости не в тот момент, когда он уже получил трудовую на руки, а еще на этапе принятия решения о смене работы. Чтобы и дальше улучшать эти показатели, мы формируем «индекс клиентоцентричности ЦЗН». Методика предполагает анализ по пяти группам показателей: индекс полезности, показатели, характеризующие минимизацию усилий клиента, адресность и персонализация взаимодействия, дружелюбие ЦЗН и внешний комфорт и удобство центра. Запуск системы оценки запланирован на апрель 2023 года.
— А какой спрос на работу служб занятости вы видите со стороны россиян?
— За последние полтора года «портрет» граждан, обращающихся в службу занятости, изменился. В 2021 году 53,3% обращающихся в центры занятости не имели профессионального образования. Сейчас 57% соискателей — это граждане со средним или высшим профобразованием. В 2021 году 52% не работали четыре месяца или более перед тем, как прийти за помощью к государству, сегодня 66% — те, кто обратился в центры занятости в первые дни или недели после потери работы. С учетом того что уровень безработицы находится на низкой отметке, эти изменения — сигнал о росте доверия к нашим специалистам, потому что даже те, кто имеет высокий потенциал для самостоятельного поиска, начинают пользоваться услугами центров занятости.