Вскрытие показывает
«Преступления будущего»: Дэвид Кроненберг возвращается к боди-хоррорам
В прокате «Преступления будущего», первый за восемь лет фильм Дэвида Кроненберга. Канадский классик давно не снимал по собственным сценариям, и «Преступления будущего» имеют все шансы вызвать острую ностальгию у тех поклонников режиссера, которым «Автокатастрофа» и «Экзистенция» ближе «Порока на экспорт» и «Космополиса».
Фото: Capella Film
Фото: Capella Film
Условная Южная Европа, то ли Греция, то ли Сицилия, странное время. Человеческая цивилизация, какой мы ее знаем, живет последние деньки. Сыплется штукатурка и отваливается кафель. Не столько со зданий (хотя жилой фонд тут в ужасном состоянии), сколько с самой человеческой породы. Виной тому — резкий скачок в эволюции Homo sapiens. Люди будущего массово перестают чувствовать боль и от этого дуреют. Стабильности нет, один селфхарм на уме. Кроме того, тела некоторых особо удачливых индивидуумов получают способность выращивать новые, неизвестные науке органы — то ли опухоли, то ли железы. Зачем они нужны? Оставлять их или вынимать? Этого вам не скажет и врачебный консилиум.
Один из счастливчиков-мутантов, всемирно известный перформансист Сол Тензер (Вигго Мортенсен), превращает свое изувеченное тело в полигон для боди-арта. Когда чрево порождает очередной курьезный орган, Тензер отдает себя в руки любовницы-ассистентки Каприче (Леа Сейду), которая сначала наносит на новообразование татуировку с помощью хитроумных зондов, а затем проводит публичное изъятие с помощью автоматизированного бокса для домашних аутопсий под названием Sark. В названии аппарата явно срастаются равно близкие Кроненбергу феномены — «саркома» и «сарказм». Между страшным и смешным и разворачивается весь фильм.
Фото: Capella Film
Фото: Capella Film
Фото: Capella Film
Фото: Capella Film
Фото: Capella Film
Фото: Capella Film
Фото: Capella Film
По Кроненбергу, в будущем обезболенные вскрытия живых еще тел и другие анатомические перформансы становятся модным элементом повседневности. Когда-то человек мечтал избавиться от телесного, укротить плоть, теперь же он мечтает ее не просто познать, а превратить в продолжение своей витиеватой мысли. Люди режут себя и шьют, приравняли тело к холсту. И вообще, «хирургия — это новый секс», как проникновенно утверждает Тимлин, стремная чиновница из отдела регистрации новых органов (эту роль с неожиданными комедийными обертонами исполнила Кристен Стюарт).
Несмотря на известную радикальность последнего тезиса, поклонникам Дэвида Кроненберга трудно будет отыскать что-то по-настоящему травмирующее взгляд. В конце концов, расширять состав человеческих органов за счет бытовых приборов и механических агрегатов Кроненберг начал давно. Конечно, любопытно видеть, как герой Вигго Мортенсена распахивает перед любовницей застегнутую на молнию брюшную полость, а она засовывает туда язык, или как они предаются медико-эротическим процедурам, но по большому счету это уже слишком хорошо знакомые зрителям кроненберговские практики из восьмидесятых-девяностых. Просто за последние 20 лет мы от них немного отвыкли — ведь в нулевые автор переключился с мутаций телесных на общественные, исследовал коррозию не плоти, но духа.
Фото: Capella Film
Мир «Преступлений будущего» — возвращение домой, к тканям и слизистой. В таком возвращении есть свой уют и тепло. Радостно, что биоинженер Кроненберг в своем боди-хорроре (спасибо вечной соратнице Кроненберга по художественно-постановочному цеху — Кэрол Спир) может обойтись без смартфонов, проектируя будущее с особым аналоговым шиком; тут даже архив человеческих мутаций ведется без помощи компьютеров — сотрудники специального архива складывают бумажные схемы и рисунки в папочки с тесемками. Нельзя не отметить, что и идея медицины как зрелища и анатомического театра как общественного пространства — из глубин XIX века.
В следующем году Кроненбергу стукнет восемьдесят, и он, пока не поздно, передает юному зрителю из XXI века привет от прошлого, когда-то безоглядно верившего в прогресс. Нынче вера в технологии лежит у берегов Старого Света полузатонувшим лайнером «Коста Конкордия» (с перевернутого корабля начинается фильм), пока по пляжу в поисках съедобного пластмассового мусора рыщет Homo novus, человек, порожденный миазмами технологий и остро жаждущий лишь одного — удовлетворения многочисленных желаний. Их многовато, и выбрать действительно актуальные пункты из объемного вишлиста почти невозможно. Что важнее: комфорт? идентичность? развитие? экология?
Не выбрал и Кроненберг, отважно пытающийся совместить телесные трансмутации «Видеодрома» с сексуальными аффектами «Автокатастрофы» и интеллектуальной фантастикой «Экзистенции». В этой мешанине смыслов каждый зритель поспешит отыскать что-то свое (единой дороги к истине и светлому будущему давно не существует — Кроненберг, в частности, и об этом). Очевидно, будут и те, кому для полного кинематографического удовлетворения нужно совсем немного — достаточно взглянуть в стальные глаза Леи Сейду в тот самый момент, когда та с любопытством взирает на Кристен Стюарт. Что ж, это не преступление.
Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram