Европейский расчетный механизм (European Exchange Rate Mechanism, ERM) был собран в 1979 году. Когда его создавали, предполагалось, что он будет функционировать 20 лет, а затем его сменит более совершенная система — единая европейская валюта, которая и станет средством платежей во всех странах, входящих в Европейское Сообщество. Специальная комиссия, состоящая из министров финансов и глав центральных банков государств — членов ЕС — постановила, что каждая деталь ERM (то есть каждая из входящих в него валют) будет достаточно жестко закреплена друг относительно друга; колебание курса любой валюты относительно курса любой другой не могло превышать 2,25%. До подписания Маастрихтского соглашения ERM работал ни шатко ни валко, однако с приближением психологически важной даты 1 января 1993 года (с этого момента, как известно, Европа стала формально единой) в механизме стали возникать неполадки — сперва небольшие и не слишком серьезные. Но до поры до времени ERM самостоятельно справлялся с ними — действовала система защиты. Заключалась эта система в следующем: если одна из входящих в ERM валют начинала — в силу тех или иных рыночных причин — угрожающе падать относительно другой входящей туда же валюты (т. е. рисковала выйти за отпущенные 2,25%), центральный банк страны, в которой ходит ослабевшая валюта, скупал свою собственную денежную единицу у страны, валюта которой растет, за эту самую растущую валюту, имевшуюся у него как раз на такой случай в резерве. Центральный банк же страны с сильной валютой помогал коллегам в этом трудном деле, а точнее говоря — не чинил препятствий. Таким образом довольно долго удавалось бороться со стихией рынка.
Решительное "нет", сказанное датчанами на референдуме в июне прошлого года, привело к тому, что валютные спекулянты стали задумываться: а стоит ли так уж доверять этому механизму? Предстояли ведь еще референдумы в Ирландии и Франции, и Бог знает, проголосуют ли избиратели этих стран "за"? Тем временем мощный удар по ERM нанес германский Бундесбанк, совершенно неожиданно объявивший о повышении ключевых процентных ставок, что еще усилило и без того далеко не слабую марку. С этого момента марка и Бундесбанк стали основными предметами беспокойства рачительных евробюрократов, занимающихся вопросами валютного регулирования внутри ЕС.
В сентябре произошло сразу несколько событий: сначала европейские министры финансов, обеспокоенные ситуацией на валютных рынках, заявили, что не может идти и речи о том, чтобы изменить взаимные курсы входящих в ERM валют. Вслед за этим наступил кризис в Северной Европе, который повлиял не только на собственно страны этого региона, но и на ситуацию на европейском валютном рынке — скандинавские валюты были в одностороннем порядке связаны с ЭКЮ, и потому их стремительное падение не могло не отразиться на этой денежной единице. В механизме стали ломаться части. Первой не выдержала лира и была девальвирована на 7%; затем — это было 16 сентября, в "черную среду", как был назван этот день, — резко вниз пошли фунт стерлингов, лира и испанская песета. Вскоре лира и фунт были удалены из механизма, а песета девальвирована на 5%. Со временем настал черед и ирландского фунта — зимой он был девальвирован сразу на 10%.
Европейский расчетный механизм продолжал портится, и в прошедший уик-энд, как может оказаться, испортился окончательно, поскольку за допустимые границы курса выскочили сразу все валюты, за исключением немецкой марки и голландского гульдена. Даже бельгийский франк не выдержал натиска спекулянтов. Многочисленные интервенции не дали результата, и представителям стран — участниц механизма пришлось собраться на экстренную встречу. Двенадцать часов раздумий над схемой механизма привели собравшихся официальных лиц к такому выводу: надо увеличить зазор, предоставляемый валютам для колебаний — что и было сделано. Теперь только взаимные колебания курсов марки и гульдена должны укладываться в 2,25%, остальным же валютам предоставлено право на колебания в 15%. Разумеется, подчеркивали представители ЕС, это временная мера: уже к 1 января 1994 года ERM должен подняться на новую стадию совершенства, и потому механизм должен функционировать именно так, как было задумано 14 лет назад. По мнению многочисленных обозревателей, это не слишком вероятное развитие событий.