На 85-м году жизни скончался Борис Лагутин. Ему первому из отечественных боксеров удалось стать двукратным олимпийским чемпионом, но среди остальных представителей жанра Лагутина выделяют не только эти победы в 1964 и 1968 годах, но и неординарность биографии и таланта.
Дважды выигравший Олимпийские игры Борис Лагутин долго оставался эталоном боксера
Фото: Герберт Багдасарян / ТАСС
Дважды выигравший Олимпийские игры Борис Лагутин долго оставался эталоном боксера
Фото: Герберт Багдасарян / ТАСС
Без Бориса Лагутина не обходится ни один рейтинг лучших боксеров, которых прежде было принято называть любителями, подразумевая, что есть еще и бокс профессиональный, тот, что вне олимпийской вселенной. Обычно в таких классификациях впереди него две-три грандиозные легенды, не больше — кубинцы Теофило Стивенсон и Феликс Савон, венгр Ласло Папп, то есть те, кому удалось выиграть Олимпиаду трижды. У Лагутина таких побед две. И это тоже колоссальное достижение для жанра, в котором огромна конкуренция и в котором карьера, пиковая ее часть во всяком случае, длится, как правило, недолго. Достаточно сказать, что следующих двукратных олимпийских чемпионов отечественному боксу, хотя он регулярно выводил в свет исключительно талантливых спортсменов, не имевших никакой возможности, насладившись любительским успехом, по примеру западных соперников перейти в профессионалы, на запретную для советского бойца территорию, пришлось ждать несколько десятилетий. Повторили трюк Бориса Лагутина лишь Олег Саитов в 2000 году и Алексей Тищенко в 2008-м.
Но дело не только в формальной причине.
Борис Лагутин был несомненным спортивным титаном, таким же могучим, как побеждавшие в одну с ним эпоху штангист Юрий Власов, легкоатлет Валерий Брумель, футболист Лев Яшин — кумиры огромной страны, пользовавшиеся безумной популярностью и внутри ее границ, и за ее пределами.
Его стиль был эталонным, как будто созданным для того, чтобы по нему потом учили молодых боксеров, как правильно держать дистанцию, как не давать сопернику использовать свои козыри, как выбирать момент для удара — может, с виду и не самого сильного, но из-за тайминга выливающегося в нокаут или как минимум в глубокий нокдаун. А его жизнь напрочь опровергала стереотипы насчет того, каким должен быть путь к триумфу и превращению в эталон.
Удивительно, но в секцию бокса при московском спортобществе «Крылья Советов» Борис Лагутин пришел в 17 лет. И ни его физические данные (а на атлета он в принципе не слишком походил), ни сдержанный характер не кричали о том, что поздно заинтересовавшийся спортом молодой человек способен компенсировать отставание от сверстников. Однако через три года Лагутин, выступавший в среднем весе (до 71 кг), уже справлялся с лучшими боксерами СССР, а через пять, в 1960-м, смог отобраться в состав сборной на Олимпиаду в Риме. На ней он добрался до полуфинала, в абсолютно равном бою уступив американцу Уилберту Макклюру и получив бронзу, чтобы после итальянского турнира скорректировать подход к подготовке и тренироваться как проклятый чуть ли не круглыми сутками.
Спустя четыре года на Олимпиаде в Токио уже успевший взять два золота чемпионатов Европы (мировые первенства в то время не проводились) Лагутин прежних ошибок не допустил: пять поединков — пять убедительных выигрышей, в том числе в финале у француза Жозефа Гонсалеса. Но история со вторым его олимпийским золотом все же гораздо любопытнее и драматичнее.
После Олимпиады в Токио Борис Лагутин, уже почти что ветеран по меркам любительского бокса, кажется, решил, что спортивных подвигов с него хватит.
Его намного больше спорта теперь интересовала учеба на биофаке МГУ. На ринг он выходил нечасто, а выходы вызывали сомнения в том, что ему удастся опять съездить на главное для советского боксера соревнование. В СССР дозрел еще один шикарный средневес — виртуоз Виктор Агеев, которому сам Лагутин сулил золото Олимпиады 1968 года в Мехико.
Но случилось ЧП. Импульсивного, в отличие от старшего товарища, Агеева перед Олимпийскими играми отстранили от сборной за драку после гулянки в кафе, и вакансию в среднем весе отдали Лагутину. В Мехико он отправлялся в статусе точно не фаворитском: маловато практики топ-уровня, а 30 лет — возраст уже чересчур солидный для великих свершений. А уж в финале на Бориса Лагутина ставить вообще не имело смысла. Ему противостоял кубинец Роландо Гарбей — 21-летний, но уже имевший репутацию бесспорной звезды, жесткий, быстрый, неутомимый, уверенный, что знает, как справиться с любым бойцом, тем более настолько досконально изученным, как Лагутин.
Для всей кубинской команды тот финал был шоком. Уверенно начавший его Гарбей производил впечатление хищника, собирающегося растерзать жертву, но вскоре, атакуя с виду слегка апатичного и инертного оппонента, напоролся на незаметный удар, отправивший его на настил. А попытки после нокдауна взвинтить темп, вывести хладнокровного Лагутина из равновесия ни к чему не приводили. Заключительный, третий раунд и вовсе походил на избиение кубинца, хотя, по идее, свежесть была его преимуществом. Но нет, и в этом аспекте верх взял уникальный советский боксер, который, завоевав мексиканское золото, со спортом попрощался и с головой погрузился в общественную работу. Частью ее была организация главного для юношей в СССР и России турнира — турнира на призы Бориса Лагутина. В том, что этим соревнованиям досталось его имя, не было ничего странного: в конце концов точнее него в представления об идеале боксера все равно никто не вписывался.