20 сентября Российская академия наук (РАН) избрала нового президента — им стал доктор технических наук Геннадий Красников. Незадолго до голосования он дал интервью «Ъ-Науке», в котором рассуждал в том числе о том, какие преобразования нужны академии. Как интегрировать академическую, прикладную и вузовскую науку с высокотехнологическим бизнесом, откуда можно взять деньги на финансирование фундаментальной науки и каким должно стать международное научное сотрудничество, рассказывает академик-секретарь Отделения нанотехнологий и информационных технологий РАН, доктор технических наук, профессор, гендиректор АО «НИИМЭ» Геннадий Красников.
Академик Геннадий Красников
Фото: Предоставлено пресс-службой РАН
Академик Геннадий Красников
Фото: Предоставлено пресс-службой РАН
Биографическая справка
Геннадий Красников — ученый в области физики полупроводников, диэлектриков, гетероструктур и полупроводниковых приборов. Автор и соавтор более 460 научных работ в отечественных и зарубежных рецензируемых изданиях, восьми научных монографий и более 50 авторских свидетельств и патентов.
Академиком Красниковым выполнен цикл теоретических и экспериментальных исследований структурно-примесных комплексов и переноса заряда в системе Si-SiO2. Он внес существенный вклад в исследования по выявлению закономерностей поведения фоновых примесей на границах раздела системы «металл — оксид кремния — кремний», энергии локализации ловушек для электронов и дырок в функциональных слоях полупроводниковых структур. Им впервые с позиции единой научной концепции, основанной на анализе структурно-примесных дефектов системы Si-SiO2, дана классификация различных дефектов, образующихся в этой системе в процессе ее формирования, выявлены закономерности неравновесных процессов в переходных областях границ раздела гетерогенных областей систем «кремний — диоксид кремния — металл», рассмотрены электрические свойства этих структур и предложены методы их стабилизации на заданном уровне.
Исследования, проведенные под руководством Красникова, способствовали развитию российских микроэлектронных технологий, в частности, сверхбольших интегральных схем и сложных полупроводниковых структур с управляемыми и стабильными электрофизическими параметрами.
Существенный вклад академик Красников внес в исследования радиационно-стойкой электронной компонентной базы для бортовой радиоэлектронной аппаратуры ракетно-космической техники. Разработанные им большие интегральные схемы внедряются в бортовую радиоэлектронную аппаратуру нового поколения ракетно-космической техники. В них используется технология «кремний на изоляторе», существенно повышающая стойкость бортовой аппаратуры к радиации.
Академик Красников является руководителем приоритетного технологического направления России «Электронные технологии».
Председатель научного совета РАН «Квантовые технологии».
Председатель научного совета РАН «Фундаментальные проблемы элементной базы информационно-вычислительных и управляющих систем и материалов для ее создания».
Заведующий кафедрой «Микро- и наноэлектроника» Физтех-школы электроники, фотоники и молекулярной физики в Национальном исследовательском университете МФТИ.
— Геннадий Яковлевич, давайте начнем с общих вопросов. В 2024 году Российская академия наук, важнейшая научная организация страны, будет отмечать 300 лет со дня основания. Что собой представляет Российская академия наук сегодня? Как фактически изменились ее функции, ее деятельность после реформ 2013–2018 годов?
— К сожалению, по моему ощущению, с 2013 года мы так и не смогли преодолеть продолжающееся падение авторитета Российской академии наук. Мы сегодня фактически не вписаны в государственную систему принятия решений, и такое положение очень тревожное.
Фундаментальные и поисковые исследования по новейшим технологиям ведутся самыми разными ведомствами и госкомпаниями, в том числе Минпромторгом, Росатомом, Роскосмосом, РЖД и другими. При этом академия зачастую стоит в стороне от этих исследований, что в корне неправильно. Функции, закрепленные за Академией наук законом о РАН: научно-методическое руководство институтами, проведение экспертиз, согласование правительственных постановлений и распоряжений сейчас носят скорее декларативный характер. Наша экспертная сфера, а именно сейчас она является основной, сокращается, не учитываются наши замечания на постановления, не создаются согласительные комиссии при вынесении академией отрицательных заключений — все это негативно сказывается на нашем авторитете.
— Как же с этим быть? Есть ли перспективы?
— После 24 февраля у нас появилось окно возможностей, чтобы серьезно изменить эту ситуацию. Я по своей работе в области электронных технологий вижу, как меняется отношение государства к научным исследованиям, внедрению новых разработок. Сегодня правительство уделяет очень серьезное внимание внедрению отечественных научных достижений, развитию потенциала наших исследований. Потому что сегодняшняя ситуация требует большего участия науки, внедрения передовых разработок в промышленность. Я вижу потребность государства в том, чтобы РАН вновь заняла важное положение в структуре государственного управления, как это было всегда.
Российская академия наук должна взять на себя функции ключевого партнера государственной власти в реализации Стратегии научно-технологического развития и выполнении программ научно-технологического развития Российской Федерации и фундаментальных научных исследований на долгосрочный период. Академия должна стать органично встроенным в систему принятия решений государства интеллектуальным штабом научно-технологического развития страны на десятилетия вперед.
Часто приводят в пример советские атомный и космический проекты, которые в свое время вывели страну в мировые технологические лидеры. Они фактически стали стимулом для развития всей нашей науки и промышленности. Академия сегодня должна генерировать и предлагать аналогичные по масштабу стратегические государственные проекты, в том числе их научно-методическое сопровождение, брать на себя определенную долю ответственности за их реализацию. Только тогда к нам появится совершенно другое отношение со стороны и руководства страны, и общества.
— Вы — один из четырех кандидатов на пост президента РАН. Каковы ключевые отличия вашей программы от программ других кандидатов? Что бы вы сделали иначе, чем они, и почему? Каким вы видите будущее академии? Какие преобразования ей необходимы?
— Преобразований, на мой взгляд, потребуется много. Проблемы академии уже давно очевидны не только для ее членов, но и для российской власти, общества. Я это вижу из многочисленных бесед с членами академии, представителями органов государственной власти. Естественно, другие кандидаты тоже не могут игнорировать эти проблемы. Поэтому чем ближе к выборам, тем больше программы кандидатов будут выравниваться, становиться похожими друг на друга. Но возможность что-то серьезно изменить во многом зависит непосредственно от личных качеств и возможностей руководителя.
Опять же — в законе о РАН за Академией наук закреплено много функций, но сегодня мы, к сожалению, не в полной мере этим законом пользуемся, не проявляем определенной настойчивости, твердости в отстаивании своих позиций. Наше взаимодействие с органами государственной власти недостаточно эффективно. В конечном счете это приводит к потере авторитета. Вот этот подход к отстаиванию интересов и мнения академии в первую очередь должен быть в зоне внимания ее президента.
— На ваш взгляд, на какие науки следует делать стратегический упор в современном мире — фундаментальные или прикладные? Как здесь следует расставить приоритеты?
— Конечно, основная задача академии — это фундаментальные поисковые исследования. Но тут невозможно расставить приоритеты, так как зачастую мы не знаем заранее, где могут быть получены быстрые результаты. С другой стороны, очень много исследований в итоге все равно получают прикладной результат. Нобелевский лауреат Жорес Иванович Алферов любил цитировать другого нобелевского лауреата, президента Лондонского королевского общества Джорджа Портера, который говорил: «Наука вся прикладная. Разница только в том, что отдельные приложения появляются быстро, а другие через столетия». И это очень правильная формулировка, потому что все прикладные результаты так или иначе получаются именно из базовых фундаментальных исследований. И именно академия, как никто другой, знает потенциал фундаментальных исследований и разработок на предмет их прикладного характера.
Но академия должна не только нести ответственность за фундаментальные и поисковые исследования, но и формировать основу для эффективного взаимодействия с прикладной наукой, с высокотехнологичным производством. Наиболее перспективной формой интеграции академической, прикладной, вузовской науки и высокотехнологичного бизнеса должны стать консорциумы, включающие академические и прикладные НИИ, вузы, бизнес-структуры, а также инновационные предприятия, основанные на разработках академических институтов. Они будут воссоздавать технологические цепочки от фундаментальных исследований к прикладным и производству готовой продукции. Для ускорения процессов передачи научных результатов в практический сектор и обеспечения экономической устойчивости консорциумы могут получать статус особых экономических зон.
— Фундаментальные, как и прикладные, исследования требуют финансирования, но из их результатов не так легко извлечь прибыль. Значит ли это, что они менее востребованы и заслуживают меньшей поддержи?
— Конечно, очень важно финансировать фундаментальные исследования. У нас сейчас есть очень широкое поле для привлечения финансирования: это государственные целевые программы, внебюджетные фонды, средства институтов развития, инвестиции бизнес-структур. Создание консорциумов, о которых я говорил, будет способствовать получению дополнительного финансирования со стороны промышленности, реального сектора экономики. Просто этим нужно заниматься системно.
Академик Геннадий Красников
Фото: Из личного архива
Академик Геннадий Красников
Фото: Из личного архива
— Если к этому вопросу подходить системно, то для реализации таких планов нужны и существенные интеллектуальные ресурсы. Академия наук как-то планирует расширять свое участие в подготовке необходимых кадров?
— Российская академия наук может и должна быть источником научных кадров высшей квалификации для возникающих новых направлений науки и техники, эволюционирующей цифровой экономики, подобно тому, как в свое время Академия наук СССР обеспечила такими кадрами атомный и ракетно-космический проекты. Для этого необходимо существенно укрепить взаимодействие академии с ведущими вузами страны, обеспечить эффективное функционирование исследовательской аспирантуры, развить на новой основе имеющийся у нас опыт создания и функционирования базовых кафедр вузов в научных организациях и на предприятиях.
РАН должна занять ключевое место и в вопросах присуждения ученых степеней и званий, что в полной мере соответствовало бы значению и функционалу РАН как эксперта высшего уровня в сфере науки и технологий. Поскольку в настоящее время около двух третей численности Высшей аттестационной комиссии при Минобрнауки России составляют члены РАН, целесообразно рассмотреть вопрос о переходе ВАК под эгиду академии.
— Несколько крупных международных реферативных баз стали недоступны ученым в России. Каковы последствия для рядовых исследователей? Для российской науки в целом? Является ли это помехой и есть ли альтернативы?
— Закрытие доступа к базам Scopus и Web of Science, конечно, не очень приятный для наших исследователей момент. Однако напомню, что в мире существует немало открытых, общедоступных реферативных баз, в которых аккумулируется значительная часть ссылок на публикации авторов различных стран в ведущих периодических изданиях. Нужно просто шире их использовать. Более того, Международным советом по науке (International Science Council, ISC) активно разрабатывается концепция «Глобального облака открытой науки» (Global Open Science Cloud, GOSC), предполагающая независимость мирового научного сообщества от коммерческих операторов.
— Как, с вашей точки зрения, в нынешних условиях может быть и должен быть выстроен научный обмен с прочими странами? Очевидно, с частью из них коммуникация и сотрудничество сошли на нет. Какие в связи с этим задачи стоят перед научной дипломатией?
— Несомненно, одной из важнейших задач для академии является международное научное сотрудничество, научная дипломатия, особенно в современной международной обстановке. РАН должна сохранить научное присутствие России в глобальном научном пространстве, не допустить научной изоляции страны. Здесь нам должны помочь коллеги в государственных организациях и отдельные ученые, представляющие Академию наук в авторитетных международных научных советах, комитетах и институтах.
Конечно, какие-то контакты и проекты для нас будут потеряны, но в то же время география международного научного сотрудничества может быть существенно расширена с учетом национальных приоритетов. Нужно активизировать деятельность РАН в рамках Международной ассоциации академий наук (МААН), взаимодействие с Национальной академией наук Белоруссии в рамках Союзного государства России и Белоруссии, научными организациями и сообществами стран СНГ, БРИКС, Шанхайской организации сотрудничества и других международных политических объединений, в основе деятельности которых лежит позитивное отношение к Российской Федерации и ее ученым.
— И вопрос напоследок. Какие науки, на ваш взгляд, определяют XXI век и обеспечивают развитие человечества? Иными словами, XXI век — век каких наук?
— Я бы не стал выделять какое-то направление, а обратил ваше внимание на то, что в последнее время все большую роль начинает играть синергия научных знаний и междисциплинарность науки. Это и неудивительно: современная наука становится каждый день все сложнее и сложнее, и зачастую эффективное решение очередной научной проблемы лежит на стыке разных дисциплин. Сотрудничество ученых, работающих в разных областях науки, дает удивительную возможность посмотреть на проблему с другой, неожиданной стороны. И это очень часто приводит к хорошим результатам. Так, к примеру, современные информационные технологии уже помогают решать серьезные задачи в области археологии, лингвистики, материаловедения и в других областях знаний.