Американ экспресс

В течение последних лет на карте переводной американской литературы XX века в России произошли существенные изменения: появились не только новые имена и названия, но и целые литературные направления. За этими изменениями стоят, как правило, энтузиасты, которые ищут переводчиков, редакторов, дружественных издателей — а то и сами становятся ими. Пока крупные издательства продолжают переиздавать классиков и публиковать лауреатов больших премий, эти энтузиасты открывают российскому читателю мир подземной американской литературы и обойденной вниманием классики. Результаты их трудов впечатляют: всего за несколько лет в России были изданы сразу несколько важнейших американских романов прошлого века — в диапазоне от «Мертвого отца» Дональда Бартелми (2017) до «Бесконечной шутки» Дэвида Фостера Уоллеса (2018). Игорь Кириенков изучил, какую американскую литературу переводили независимые издательства в течение последних трех лет, выбрал восемь книг, на которые стоит обратить особое внимание, а заодно попросил их переводчиков и издателей рассказать о своей работе.

Уильям Гэддис «Плотницкая готика»

«Carpenter’s Gothic», 1985
Перевод Сергея Карпова
Издательства Pollen Press, «Антоним», 2021

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Уильям Гэддис — один из ключевых авторов второй половины XX века, радикальным образом повлиявший на облик и круг тем американских постмодернистов. Джонатан Франзен в своем ироничном эссе окрестил его Мистером Сложным, и действительно, «The Recognitions» (1955) и «JR» (1975) относят к числу самых трудных для понимания книг столетия. На их фоне «Плотницкая готика» — текст относительно дружелюбный. Действие разворачивается в деревянном доме в стиле «плотницкая готика», который снимает супружеская пара. Лиз — дочь недавно скончавшегося бизнесмена, чьим наследством она не может в полной мере распоряжаться. Ее муж — ветеран Вьетнама и аферист. Хозяин дома — геолог, когда-то работавший на ЦРУ. Из их диалогов в значительной степени и состоит роман — семейная мелодрама, финансовый триллер и черная комедия сразу. Постмодернизм отчего-то принято считать если не аморальным, то имморальным; словесная пиротехника, дескать, заслоняет всякую социальную проблематику. Гэддис — писатель, напротив, крайне ангажированный: главные мишени его опустошительной критики — экспансивный американский капитализм и религиозные шарлатаны. И «Готика» при всей музыкальной изысканности и технической виртуозности — книга в первую очередь злая. Может быть, дело в обстоятельствах ее создания. В 1977 году от Гэддиса ушла вторая жена, и в письме к другу он сказал, что наконец стал «достаточно язвителен, чтобы написать» американскую версию романа Ивлина Во «Пригоршня праха», которым он восхищался.

Владимир Вертинский, издатель Pollen fanzine:

«Пыльца» выросла из комьюнити, сложившегося вокруг фигуры Томаса Пинчона примерно в 2014 году, когда его особенно активно издавали на русском. Человек слева от тебя читает Пинчона, человек справа от тебя тоже читает Пинчона — и есть люди, которые хотят канализировать этот опыт чтения. Так появился Pollen fanzine: сперва как плохо сверстанный журнал, а потом как сайт, где аккумулируются связи между писателями Америки XX века. В целом плеяду авторов, входящих в нашу орбиту интересов, можно назвать постмодернистами, но мы предпочитаем не проводить никаких дистинкций. Драйвером нашей книгоиздательской деятельности стал украинский переводчик Максим Нестелеев, сумевший пролоббировать два перевода Джозефа Макэлроя. Один — «Бомба» — вышел в Киеве в 2017-м, второй — «Плюс» — у нас в 2019-м. Коллеги называли это предприятие книгоиздательским самоубийством, но книга быстро стала библиографической редкостью, что мотивировало продолжить работу. Следующим мы хотели ввести в русскоязычное пространство Уильяма Гэддиса. Его можно назвать исторической фигурой для американской литературы: условно говоря, он дедушка битников и отец следующего поколения писателей, таких как Пинчон. В России на месте всего этого отрезка — интеллектуальная пустота, которую мы заполняли статьями в журнале, но нужны были и аутентичные произведения эпохи. Называя Гэддиса Мистером Сложным, Франзен драматизирует (или это какой-то комплекс типа «фигуры отца»). На самом деле это очень разухабистый писатель, но в то же время очень умный, очень по-американски правильный. Даже когда текст у Гэддиса начинает сходить с ума, он всегда знает, куда его заведет созданная им фикция. Конечно, его романы — это не жанровая литература для приоритетной выкладки, но и не дремучее экспериментальное письмо тиражом 100 экземпляров. «Плотницкая готика» в этом смысле — идеальный пример. Гэддис сам хотел после достаточно прохладной встречи «Распознаваний» («The Recognitions».— W) сделать роман «для этой пейпербековой публики». Его желание совпало с нашими возможностями. «Готика» — самый доступный по объему и ресурсам роман, который мы себе могли позволить как некоммерческое издательство (спасибо фандрайзингу и издательскому проекту «Антоним»). «Распознавания», впрочем, тоже планируются к изданию в Kongress W press — мы будем партнерами этого проекта.

Роберт Антон Уилсон «Кот Шрёдингера. Трилогия»

«Schrodinger’s Cat Trilogy», 1979
Перевод Андрея Синельникова
Издательство книжного магазина «Все свободны», 2020

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

В начале 2000-х на русском вышло сразу несколько книг американского философа-визионера Роберта Антона Уилсона. Возможно, дело было в спросе на конспирологическую литературу и всевозможные книги, расширяющие сознание. Впрочем, в действительности Уилсон ближе к Филипу К. Дику и Умберто Эко, чем к мистическому селф-хелпу. Его романы о тайных обществах и нон-фикшен о квантовой психологии — ироничная, построенная на сомнении проза, а не догматическое учение. «Кот Шрёдингера» — серия романов о трех альтернативных версиях США. В одной террористы шантажируют американское руководство ядерным взрывом, который гарантированно приведет к мировой войне. Во второй президентом страны становится ученая: она подчиняет всю государственную жизнь науке и запускает радикальную судебную реформу. А в третьей как раз и выясняется, что никакой единой реальности не существует — только поле возможного. Написанный в конце 1970-х «Кот...» — хулиганская книга, в которой эйнштейновская физика сочетается с тимоти-лириевской психоделикой и раблезианским юмором. Эта трилогия — слепок наивной эпохи, когда представители контркультуры верили: люди только и ждут, чтобы их разбудили и показали, как прихотливо на самом деле устроен мир.

Артем Фаустов, совладелец книжного магазина и издательства «Все свободны», редактор книги:

С переводчиком Андреем Синельниковым мы знакомы еще с тех времен, когда никакого издательства и книжного магазина «Все свободны» не было в проекте, а я только краем уха слышал о Роберте Антоне Уилсоне. Уже позже мне попала в руки книга РАУ «Секс, магия и психоделия» в переводе Андрея, и я был ошарашен: это умнейшая, острая и стилистически безупречная публицистика в духе Курта Воннегута. Уилсон как-то непостижимо сочетает либертарный научный скепсис и нью-эйджерскую оптику — вселенское сознание, Тимоти Лири, оккультизм и прочее. И все это вроде как не всерьез, но одновременно с трикстерским прищуром. Ну и перевод: пожалуй, первый на моей памяти, где и субкультурный дискурс передан абсолютно адекватно, и к научной части не придраться. Андрей предложил провести во «Все свободны» презентацию книги и рассказал, что уже давно занимается переводом большого романа РАУ «Кот Шрёдингера» и хотел бы предложить его к публикации в нашем издательстве. Два года мы готовили книгу: пришлось бессчетное количество раз искать первоисточники уилсоновских острот, каламбуров и зашифрованных посланий, которыми роман нашпигован, и привлечь стороннего эксперта для сверки перевода терминов квантовой физики, на которой строится концепция вселенной романа. «Кот Шрёдингера» — памфлет на США начала 1980-х годов и очень здорово передает настроения интеллектуальной части общества, фрустрирующей по поводу усиления фундаментализма, раздавленной демократии и произвола силовых ведомств. В романе подобные состояния социума показаны как квантовые позиции мультивселенной, которые люди все еще в состоянии изменить к лучшему. Впрочем, две параллельные Земли из трех все равно сгорают в ядерном апокалипсисе. Уилсон мечтатель, однако в первую очередь он скептик.

Денис Джонсон «Иисусов сын»

«Jesus’ Son», 1992
Перевод Юлии Серебренниковой
Издательство No Kidding Press, 2020

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Вышедший в начале 1990-х сборник рассказов поэта и романиста Дениса Джонсона «Иисусов сын» сделал его звездой. Брутальные и лиричные новеллы из жизни бродяг, пропойц и наркопотребителей (одним из которых когда-то был и сам Джонсон) выглядели одновременно продолжением битнической традиции и решительном шагом вперед. Спустя 20 лет автор довольно пренебрежительно отозвался о своей книге, сказав, что содрал ее у Исаака Бабеля. Между «Конармией» и «Сыном» действительно можно выявить несколько структурных и стилистических параллелей. И то и другое — циклы вроде бы произвольно расположенных рассказов, образующих при этом романное целое. В обоих случаях авторы описывают опасный мир маргиналов, с большой тонкостью используя поэтические приемы — не романтизируя насилие, а лишь созерцая его. Разница — в дистанции между повествователем и теми, о ком он повествует. Бабелевский рассказчик — интеллигент на войне, «очкарик»: его ужас и его восторг от конармейцев-«кентавров» — следствие книжной натуры, жаждущей героев и подвигов и содрогающейся от того, как они выглядят на самом деле. Джонсоновский Fuckhead — неотъемлемая часть описываемого им мира. Авторская дистанция здесь тоже присутствует, но пролегает между прежним Fuckhead (бедовым малым) и нынешним (окончательно завязавшим с веществами). Не отрекаясь от своего прошлого и не моля об искуплении грехов, герой по ходу повествования обретает что-то вроде эпифании — не в строго религиозном, а скорее в эстетическом плане.

Юлия Серебренникова, переводчица:

Я училась в Литинституте на переводчика художественной литературы. Когда я выбирала, что буду переводить для диплома, я прочитала довольно много всего. Среди того, что я выбрала, были рассказы Дэвида Фостера Уоллеса, Дэйва Эггерса, Дениса Джонсона. Но именно рассказчик «Иисусова сына» обладал почти родным и очень понятным голосом. Это было странное ощущение: как будто я должна была прочитать этот текст гораздо раньше, когда читала «оранжевую» серию (серия «Альтернатива» издательства АСТ, 2001–2013.— W), Сэлинджера, Кизи. Это не значит, что это книга для молодых; скорее, нет. Но тогда мне хотелось, чтобы все прочли ее как можно раньше в своей жизни. Правда, сделать так, чтобы «Иисусов сын» вышел на русском, у меня получилось только спустя семь лет, когда оказалось, что издательница No Kidding Press Саша Шадрина тоже знает и любит эту книгу. Мой любимый рассказ из сборника — «Неотложка». Они все великие, просто с этим я как-то очень совпала. Мы с редактором доделывали сборник как раз в больнице, куда меня привезла скорая,— очень подходяще было.

Джоан Дидион «Ползут, чтоб вновь родиться в Вифлееме»

«Slouching Towards Bethlehem», 1968
Перевод Елены Смотровой
Издательство No Kidding Press, 2022

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

До сих пор легендарная американская журналистка и писательница Джоан Дидион была известна российскому читателю как автор политического романа «Демократия» и двух мемуаров, посвященных утрате и горю,— «Синие ночи» (о смерти приемной дочери) и «Год магического мышления» (о жизни без мужа). «Ползут, чтоб вновь родиться в Вифлееме» — сборник ее статей и эссе 1960-х, такая же эмблематичная книга для «новой журналистики», как «Электропрохладительный кислотный тест» Тома Вулфа, «Хладнокровное убийство» Трумена Капоте или «Большая охота на акул» Хантера С. Томпсона. Это очень калифорнийский сборник (одно из эссе так и называется — «Заметки коренной калифорнийки»). Дидион пишет об актерах, радикалах, хиппи и разлитой в лос-анджелесском воздухе тревоге. Это умные, наблюдательные, ироничные тексты, но отчасти все-таки оставшиеся в своем времени — не потому, что Дидион устарела, а потому, что была первой и задала, так сказать, производственный стандарт. Поэтому сегодня наибольший интерес представляют эссе из центральной секции — «Личное». В них Дидион рассказывает, зачем ведет заметки, рефлексирует о плачевном состоянии киноиндустрии (проходясь по Кубрику, Антониони и Бергману) и объясняет, почему важно уважать себя.

Александра Шадрина, издательница No Kidding Press:

Мы часто беремся за упущенные важные книги — те, которые по какой-то причине обошли русскоязычного читателя. Среди них — репортажи и эссеистика Джоан Дидион, которые и сделали ей имя. И Дидион, и Дениса Джонсона принято считать «писателями для писателей» — из их шинели вышли многие значимые авторы последующих поколений. Их достижения в области формы, жанра и языка часто больше интересны людям пишущим, чем читающим. В целом это, конечно, не самые очевидные тексты для нашего издательского портфеля, в котором скорее встретишь финалистов премии «Лямбда», нежели Национальной книжной премии США или Пулитцера. Вообще, из больших имен американской литературы на русском мне не хватало разве что Лидии Дэвис и Лорри Мур — я рада, что их переводы вышли недавно в независимых издательствах «Найди лесоруба» и «Подписные издания». Мы же сейчас работаем над романами американской поэтессы Фанни Хау.

Пола Фокс «Отчаянные характеры»

«Desperate Characters», 1970
Перевод Евгении Макаровой
Издательство «Лайвбук», 2022

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Пола Фокс могла бы остаться успешной детской писательницей и автором симпатичного, но подзабытого «взрослого» романа, если бы не Франзен. В 1996 году в эссе «Уснуть и видеть сны», опубликованном в Harper’s Magazine и посвященном упадку серьезной литературы в эпоху ТВ, он вспомнил, как прочел и влюбился в ее книгу «Отчаянные характеры». Главные герои романа — пара из зажиточного среднего класса — проживают чрезвычайно интенсивные выходные: Отто расходится со своим давним бизнес-партнером, а Софи укусила уличная кошка, и теперь она боится, что заразилась бешенством. Стремительная и язвительная, эта книга — блистательное описание фобий и обсессий американского обывателя конца 1960-х — начала 1970-х, тонко передающее ощущение безумия — до поры до времени вытесненного, но все ближе подступающего и к самым благополучным слоям общества. Это позволяет поместить Фокс в один ряд с Джоном Апдайком и Джоном Чивером — другими выдающимися исследователями американского подсознательного. Франзен, однако, уверен, что она заслуживает места повыше. «Перед нами роман, воспаривший над всеми остальными произведениями американской реалистической литературы со времен Второй мировой войны» — цитата из его эссе, открывающего переиздание «Отчаянных характеров», которое вышло в 1999 году после 19-летнего перерыва. А когда в 2001-м свет увидели «Поправки», стало понятно: Франзен не только восторженный энтузиаст Фокс, но и ее подлинный литературный наследник.

Анна Бабяшкина, главный редактор издательства «Лайвбук»:

Мы охотно издаем американскую прозу, при этом, как правило, выбираем произведения экспериментальные, новаторские или те, которые были новаторскими в момент написания. Новаторство может заключаться в теме («Мы умели верить» Ребекки Маккай), манере повествования («Святой папочка» Патриции Локвуд) или структуре, приемах подачи, экспериментах с языком («Последний самурай» Хелен Девитт). Или это вообще может быть произведение—первооткрыватель жанра, как «Гипербола с половиной» и «Ответы и другие вопросы» Элли Брош, экзистенциальные и при этом юмористические комиксы для взрослых. «Отчаянные характеры» Полы Фокс впервые увидели свет в 1970 году, но это очень современный с точки зрения того, «как это сделано», текст, а также поразительно актуальный: лаконичная, пружинистая, минималистская проза, при этом глубоко рефлексивная. У нас в планах издать на русском еще несколько американских авторов, которые идут на шаг впереди, смело экспериментируют и изобретают. Мы готовим к изданию две книги Дженни Оффилл — «Погода» и «Департамент слухов», а также переводим «The Thrust» Лидии Юкнавич и «Пловцов» Джулии Оцуки.

Уильям Гэсс «Тоннель»

«The Tunnel», 1995
Перевод Максима Немцова
Издательство «Гонзо», 2021

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Уильям Фредерик Колер — уважаемый американский историк, живущий на Среднем Западе. Закончив свой главный труд «Вина и невинность в гитлеровской Германии», он пытается сочинить к нему предисловие — и проваливается в мизантропичные воспоминания о детстве, учебе у немецкого профессора, несчастливом браке, коллегах и романах на стороне. В какой-то момент он берется за другой эскапистский проект — начинает рыть под своим домом тоннель, чтобы сбежать туда от жены, повседневных обязанностей и собственной книги. Критик и писатель Уильям Гэсс работал над «Тоннелем» 26 лет, печатая отрывки из него в журналах. При публикации полной версии роман был сразу провозглашен классикой, подводящей итог послевоенной американской прозе. 12-частная структура, напоминающая о додекафонии Арнольда Шенберга; разнообразные типографические ухищрения; многочисленные аллитерации и изнурительные каламбуры; ненадежный рассказчик — Гэсс претендует на создание образцового постмодернистского романа, вобравшего в себя весь инструментарий этой литературной традиции. Российский читатель наверняка заметит сходство совсем с другим кругом текстов — в первую очередь с «Благоволительницами» Джонатана Литтелла, которые вышли через десять лет после «Тоннеля». Тема обеих книг — готовность интеллектуала покориться силе и стать соучастником зверств. Неслучайно в образе немецкого профессора у Гэсса проступают черты Мартина Хайдеггера, а некоторые детали биографии Колера позаимствованы из жизни самого автора — изживающего с помощью литературы «фашизм сердца».

Максим Немцов, переводчик:

Мое сотрудничество с издательством «Гонзо» началось с того, что Александр Бисеров (директор издательства.— W) предложил мне продолжить перевод, который они заказали каким-то людям, и люди эти перевели первых страниц сто и поломались. Продолжать я отказался, поэтому перевел текст целиком заново. Потом они долго не могли найти редактора, потом нашли кого-то — ну и в итоге что получилось, то и получилось. С одной стороны, это просто очень длинный и рыхлый роман, в котором ничего не происходит. То есть буквально ничего — ни рытья тоннеля, ни жизни духа. С другой стороны — это гениально воссозданное содержимое помойки в уме одного конкретного не нацело придуманного персонажа. Если, читая (и уж тем более реконструируя на другом языке) этот текст, ни на секунду об этом не забывать, все у нас будет в порядке, и роман даже не будет раздражать.

Лорри Мур «Птицы Америки»

«Birds of America», 1998
Перевод Татьяны Боровиковой
Издательство книжного магазина «Подписные издания», 2022

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Критики, писавшие о сборнике рассказов Лорри Мур «Птицы Америки» в конце 1990-х, сравнивали писательницу с Элис Манро. Это лестное, но не вполне точное сопоставление. Нобелевская лауреатка сочиняет рассказы длиною в жизнь, мысля объемной прозаической формой, пусть и формально в коротком жанре. Мур же выхватывает из жизни героев какой-нибудь фрагмент — смерть кота, временную работу, неожиданный роман, поездку — и оснащает этот эпизод многочисленными подробностями, достигая, впрочем, примерно того же эффекта, что и Манро. В начале карьеры у Мур была репутация юмористки, сыплющей слегка меланхоличными панчлайнами. В «Птицах Америки» во весь голос заявила о себе Мур-трагик — писательница, которая бесстрашно заходит на территорию беды, утраты, беспримесного горя. Говоря о раке и мертвых детях, она обходится без фальши, мелодраматизма, сентиментальности — на этом сделал особый акцент Джулиан Барнс, рецензировавший «Птиц» для The New York Review of Books. Может быть, американская писательница Элисон Лури не так уж преувеличивала, когда сказала, что Мур — это самое близкое к Чехову в американской литературе.

Арсений Гаврицков, главный редактор издательства «Подписные издания»:

В редакционном «листе ожидания», куда мы вписываем потенциально интересных нам авторов, Мур появилась примерно тогда же, когда появилось наше издательство,— в 2017 году. В очередной раз мне про нее напомнил переводчик Сергей Карпов, когда мы работали над изданием сборника эссе Аллена Гинзберга «Сознательная проза». Я спросил Сергея, нет ли у него на примете кого-то, кого хорошо бы перевести прямо завтра. Среди прочих он назвал Мур. И я очень удивился, когда написал ее агентам и узнал, что права в Россию еще не проданы. Издавая Гинзберга, мы точно знали, что к нему есть интерес: его много лет спрашивали у нас в торговом зале. Вокруг Мур такого ажиотажа не было, хотя о ней довольно много писал, например, Алексей Поляринов. И тем не менее никаких сомнений в том, что русскоязычный читатель хорошо встретит «Птиц», у нас не было. Все-таки это такая же современная классика, как, скажем, Джулиан Барнс или Элис Манро. Перевести Мур мы предложили Татьяне Боровиковой, сейчас она уже заканчивает перевод ее романа «A Gate at the Stairs».

Эван Дара «Потерянный альбом»

«The Lost Scrapbook», 1995
Перевод Сергея Карпова
Издательство Kongress W press, 2022

Эван Дара, пожалуй, самая загадочная фигура американской литературы последних 30 лет. Никто не знает его настоящего имени (принято считать, что Дара — псевдоним), нет и его фотографий. Дебютный «Потерянный альбом» — роман, состоящий из монологов беженцев, покинувших родной город после экологической катастрофы,— принес автору приз издательства FC2, которое специализируется на экспериментальной и авангардной литературе. Текст для обложки написал Ричард Пауэрс — один из крупнейших авторов, работающих в жанре экофикшена (в 2019 году он получил Пулитцеровскую премию за роман «The Overstory»). Несмотря на все это, книга Дары удостоилась всего одной рецензии в мейнстримных медиа. Впрочем, в своем отзыве критик Том Леклер сравнил «Потерянный альбом» с другим выдающимся дебютом XX века, «The Recognitions» Уильяма Гэддиса — прием насколько запрещенный, настолько же и безотказный. С тех пор «Альбом» обрел культовый статус в среде тех, кто боготворит американских постмодернистов и не готов ограничиваться хрестоматийными именами. На русском книгу выпускает новое независимое издательство Kongress W press; ожидается, что она выйдет в ноябре.

Сергей Коновалов, издатель Kongress W press:

Название издательства — аллюзия на рассказ Борхеса «El congreso». Буква «C» в заглавии заменена на «K» как дань издательствам, названным именами своих основателей. «W» означает «World». Идея Конгресса Борхеса отражает суть литературы, которой мы занимаемся. Первая наша книга — «Потерянный альбом» Эвана Дары. Про Дару я узнал от Владимира Вертинского, когда предложил ему сделать вместе какой-нибудь проект. Я взял на себя организационные моменты и покупку прав, он занялся поиском переводчика и редактора. Эван Дара, несмотря на свою полную анонимность, довольно контактный человек, часто шутит. Когда я сказал ему, что забронировал под «Потерянный альбом» финскую бумагу, которой в нашей стране становится все меньше, он выразил признательность, что я ради этого съездил в Финляндию, и поинтересовался, не покусали ли меня там комары — насколько он помнит, в Финляндии они размером с собаку. У Дары есть собственный издательский бренд — Aurora 148, под которым и выходят все его книги. По сути, он такой же независимый издатель и фанат своего дела, как и мы, так что он с пониманием отнесся к тому, чтобы продать права новому издательству, пока не имеющему в своем портфеле ни одной книги. Теперь мы всерьез рассматриваем возможность издать его полное собрание сочинений. Сейчас у нас в работе еще два больших проекта. Первый — дебютный роман американского писателя Джорджа Салиса «Море вверху, солнце внизу». Второй — монография самого значительного в мире специалиста по американской авангардной литературе Стивена Мура, посвященная творчеству Уильяма Гэддиса. Только что мы запустили проект по переводу на русский язык magnum opus Гэддиса — «The Recognitions».

Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram