собрание
Вчера президент России Владимир Путин встретился с российскими бизнесменами и сделал им несколько ценных подарков. Специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ считает, что бизнесмены даже не поверили, что это и вправду им, и остались в недоумении: что теперь им с ними делать?
Казалось, бизнесмены шли на эту встречу как на праздник. На прошлой встрече еще лежала печать ареста Михаила Ходорковского, бизнесмены с момента его ареста не встречались с президентом за столом в своем любимом формате, и еще были иллюзии (в том числе, наверное, и у них самих), что вот возьмут да все и скажут...
На этот раз было проще. Ни у кого никаких завышенных ожиданий. Были заниженные. Бизнесмены, конечно, хотели поговорить с президентом о чем-то своем и просили организаторов для непринужденности атмосферы поскорее, желательно сразу после выступления господина Путина, удалить журналистов из зала. Журналисты перед встречей предполагали, что речь пойдет о налогах. Впрочем, если бы на встрече с бизнесменами ни слова не было сказано о необходимости совершенствовать налоговую систему, я бы решил, что Волга впадает не в Каспийское море, а куда-нибудь еще.
Но никто даже не мог предполагать, что именно президент скажет на самом деле уже в самом начале встречи. Уверен, что не предполагали этого и бизнесмены, стоило только взглянуть на них в тот момент, когда он говорил.
Для начала Владимир Путин поинтересовался у коллег, чувствуют ли они поддержку государства на западных рынках. Они, по-моему, удивились этому вопросу. Но их ответ на самом деле не интересовал президента. Он задал его потому, что хотел кое о чем проинформировать их.
— Свободный выход на рынки зависит от свободной конкуренции. И поэтому уже подготовлен закон "О защите конкуренции",— добавил Владимир Путин.
Он еще некоторое время рассказывал бизнесменам, как важна для бизнеса здоровая конкуренция (а то они могли уже успеть забыть об этом) и, наконец, произнес, что "в целях стабилизации отношений собственности и недопущения каких-нибудь возвратов к теме ее передела считаю возможным поддержать предложения по сокращению сроков давности по приватизационным сделкам с десяти до трех лет. Речь идет о всех сделках, заключенных юридическими лицами и гражданами. Это поможет бизнесу и миллионам людей, которые приватизировали квартиры, уверенно смотреть в будущее".
— Надеюсь, это внесет долгожданное успокоение в предпринимательскую среду по вопросу о гарантиях прав собственности,— закончил господин Путин и передал слово гендиректору "Северсталь-групп" Алексею Мордашову.
Бизнесмены удивленно переглядывались друг с другом. Не очень было все-таки понятно, что имеется в виду. Станет ли предложение президента законом? Или господин Путин ограничится своим указом? В этом деле, как ни в каком другом, важны были нюансы. Например, когда предложение вступит в силу? Если с 25 марта 2005 года, то к возможным проблемам сидящих в этом зале людей оно не имеет никакого отношения. Если с 25 марта 2002 года, то уже легче.
Господин Мордашов, получив слово, мог бы, по идее, задать президенту несколько уточняющих вопросов, которые прояснили бы ситуацию. Но он готовился к своему докладу. В котором не было ни слова о приватизационных сделках.
Доклад Алексея Мордашова был посвящен проекту закона "О защите конкуренции". Он должен был, видимо, развить положения, содержащиеся в той части речи президента, которая касалась проблем монополизации рынка. Господин Мордашов должен был объяснить коллегам, зачем нужен закон "О защите конкуренции", и конструктивно покритиковать некоторые положения уже, очевидно, существующего законопроекта.
И он рассказывал о "трех-пяти компаниях", которые захватили рынки в некоторых ведущих отраслях и теперь дорожат своим исключительным положением. Речь шла о машиностроении, о производстве сахара и пива, о финансовых услугах.
Правительство, по словам Алексея Мордашова, хочет ввести понятие "монопольного поведения". Под него подпадает при желании контролирующих органов практически любое поведение крупных предприятий. За монопольное поведение положен штраф.
— Необходимо более тонкое применение законодательства,— говорил Алексей Мордашов.— Мы благодарны правительству, что участвуем в этом процессе.
— Вы с ведомством Артемьева работаете? — участливо спрашивал президент.Алексей Мордашов подтверждал с плохо, казалось мне, скрытым восторгом:
— И с Грефом тоже!
— Хорошо! А теперь вы, Александр Григорьевич! — дирижировал президент слаженным оркестром бизнесменов.
Президент "Евразхолдинга" Александр Абрамов заговорил о необходимости что-нибудь сделать с прямым ограничением на размещение ценных бумаг российских предприятий на западном фондовом рынке.
— Но вот мы получаем,— сбился он вдруг со взятой было высокой ноты,— информацию: хотят еще и ограничить депозитарные расписки. Я имею в виду по объему...
— А что, есть такие планы? — еще тревожнее спросил президент.— Да нет,— успокоил его Герман Греф.— Эта норма мало что давала. Никакого ограничения сейчас не существует.
— Александр Григорьевич! Ваши источники вас подводят,— обрадованно сказал президент, получая нескрываемое удовольствие от того, что удалось поймать собеседника в сети, которых даже не пришлось расставлять.— Зря вы деньги тратили на них!
— Да там не надо платить,— пробормотал господин Абрамов, и правда застигнутый врасплох.— Там все прозрачно.
Президент выглядел очень удивленным. Как это не надо платить? Он, очевидно, не мог взять в толк, что можно получать информацию даром. "Ну вот, значит, такого она у вас и качества",— было написано на его лице.
— Мы просто работаем совместно...— убитым голосом произнес Александр Абрамов.— Так я вам и поверил! — засмеялся президент.— Ладно, сформулируйте ваши предложения и отправьте в Минэкономразвития.
— И в ФСФР (Федеральная служба по финансовым рынкам.— Ъ) тоже,— капризно сказал Герман Греф.
— Уверен, что без таких ограничений все будут чувствовать себя только увереннее. Это просто шло накачивание мускулов,— добавил господин Путин.— Вот отсюда взялось.
— А также в странах СНГ нам тяжело участвовать в аукционах,— продолжил Александр Абрамов.— Там же идут аукционы. Но мы не можем просто поучаствовать в них. Надо в Центробанк предоставить все документы, в которых сказано, сколько мы заплатим за то или другое. А мы не можем сказать, сколько — там все время условия меняются... А документов много. Этот механизм надо сделать уведомительным. А то и в Грузии, и на Украине у нас будут проблемы.
— Согласен! — оживился Владимир Путин.— Понимаю вас. Новые возможности, открывающиеся в связи с волной деприватизации на Украине, например. Да?
— Да! — опять до обидного легко попался доверчивый господин Абрамов.— У нас есть хищный интерес там. Грех было бы не попробовать. Не знаю, получится ли...
— Попробуйте,— кивнул ему господин Путин.— Так документы же Центробанку нужны, с цифрами! — вспомнил Александр Абрамов о том, с чего начал, и буквально просиял.
Господин Путин вопросительно посмотрел на Германа Грефа. Два раза смотреть на него было не нужно.
— Сейчас не нужно таких документов, о которых вы говорите,— сказал господин Греф.— Сейчас нужно только депонирование определенной суммы. Уже полгода так.
Владимир Путин с интересом перевел взгляд на Александра Абрамова. "Ну а на это что скажешь, дружок?" — стоял в его глазах вопрос.
Господин Абрамов промолчал.— Да это только название,— неожиданно сказал президент РСПП Аркадий Вольский.— Неважно ведь как называется. Суть одна и та же.
— Да не надо ничего,— добавил министр финансов Алексей Кудрин.— Ни в Центробанк не надо, ни в другое место. Какие документы?
Обыграть этих людей на публике было нереально. Они все-таки занимаются такими упражнениями каждый божий день. Но отчаянный господин Абрамов решил продолжить:
— И прямого запрета нет, но и разрешения нет. Мои же юристы ко мне приходят и говорят...
— Ну! — рассмеялся господин Путин.— Они так и будут вас кошмарить!Президент России не собирался останавливаться. Чиновники откровенно развлекались с господином Абрамовым.
— Кто у вас юристы? — продолжил Владимир Путин.— Англичане, американцы...
— Ну вот,— наслаждался президент,— англичане! А вы не берите их. Наших берите!
Единственным человеком, который пожалел господина Абрамова, оказался вице-премьер Александр Жуков. Он сказал, что, если постараться, всегда же можно найти взаимопонимание. Этого оказалось достаточно, чтобы все вдруг замолчали. Мне даже показалось, что всем участникам этого избиения (четверо против одного) стало неловко. И я уж не ожидал, что господин Абрамов по собственной инициативе нарушит это молчание.
— И проблема регулирования в части иностранного капитала в России...— как-то неуверенно сказал он.
Люди, сидящие за столом, старались подавить смешки.— Надо помочь ускорить,— коротко сказал Владимир Путин, которому тоже, наверное, показалось наконец, что нельзя так с живым человеком, пусть он даже и бизнесмен.
— Анатолий Борисович! — обратился президент к председателю РАО ЕЭС господину Чубайсу.— Вот тут говорят о монополистах. Вы у нас один из главных монополистов.
Анатолий Чубайс что-то ответил.— Погромче, погромче! — подбодрил его президент.
Господин Чубайс заговорил гораздо громче:
— Если иметь в виду то, с чего тут начали — с закона "О защите конкуренции"...
Вообще-то все, по-моему, давно забыли про закон "О защите конкуренции". Но Анатолий Чубайс невозмутимо продолжил. Вот кого тут нельзя было взять голыми руками.
— Сегодня есть проблемы с согласованным повышением крупными компаниями цены на бензин в регионах,— озабоченно произнес он.— Общество на это реагирует... Законодательного регулирования нет... А оно необходимо.
Все сразу успокоились. Встреча оказалась в надежных руках. Спорить больше было не о чем. Пришло время со всем соглашаться. Что можно было возразить на то, что в законопроекте не прописана процедура использования прав административных органов? Что "налоговики часто действуют с большим отрывом от закона"?
— Алексей Борисович,— обратился президент к главе "Газпрома" господину Миллеру.
"Что?" — казалось, сейчас переспросит тот.— Что касается закона "О защите конкуренции"? — переспросил Алексей Миллер.— "Газпром" относится к естественным монополиям, которые...
И здесь у президента, в общем, надежные тылы. В целом законопроект господину Миллеру, безусловно, нравится. О частностях он не говорил.
Член РСПП Александр Шохин был единственным человеком, с которым Владимир Путин пытался разговаривать про налоги. Он знал, с кем об этом говорить.
— Вы ведь участвовали в обсуждениях ситуации с налогами? — спрашивал президент.
— Конечно! — отвечал Александр Шохин.— Ну и первоначальные планы по снижению НДС — они как?
— Я могу рассказать о различных подходах к этой проблеме в РСПП,— уверенно отвечал Александр Шохин.— Есть позиция официальная, а есть неофициальная... Вот Олег Киселев тоже имеет позицию.
Глава группы "Ренессанс Капитал" Олег Киселев кивком подтвердил, что имеет.А господин Шохин тянул время, надеясь, что Владимир Путин как-то даст понять, намекнет как-то, что он сам-то думает по этому поводу.
— Что будет с налоговым администрированием, неизвестно пока,— беспомощно вздохнул наконец Александр Шохин, не дождавшись подсказки.— Надо и эту проблему решать. А какую раньше: снижать налоги или бороться с администрированием?
Он уже откровенно вопросительно смотрел на президента. Президент молчал.— Если снизить налоги и оставить администрирование как есть, то не будут ли выкручивать руки бизнесменам еще больше? — последовал еще один вопрос.
Тут господин Путин перестал мучить Александра Шохина и сказал, что с администрированием будет бороться (ему только вчера, по его словам, стало ясно, что необходимо), но и "обесточивать налоговую службу, делать ее никчемной организацией" он не собирается.
— Я думаю, вопросы будут закрыты и точки расставлены,— сказал он.Это, впрочем, было ясно задолго до вчерашней встречи.