«У нас не производство, а искусство»
Константин Чайкин, Konstantin Chaykin
Geneva Watch Days 2022 выдались для Константина Чайкина довольно нервными. Санкции не позволили ему привезти из Москвы экспонаты для выставки и лишили его модели, представленной на прошлом Grand Prix d’Horlogerie de Geneve. Часы задержала швейцарская таможня. Константин Чайкин опасался того, что и новые будут сняты с соревнования, но все кончилось ко всеобщему удовольствию: Konstantin Chaykin Harley Quinn не только остались в конкурсе, но и победили в полуфинале, сохранив шанс на приз.
Часовой мастер-изобретатель Константин Чайкин
Фото: Алексей Тарханов, Коммерсантъ
Часовой мастер-изобретатель Константин Чайкин
Фото: Алексей Тарханов, Коммерсантъ
— Каковы были ваши надежды на Geneva Watch Days и оправдались ли они? Стоила ли игра свеч? Надо ли было ехать?
— Вопрос не праздный, я считаю, что российский бренд Konstantin Chaykin за 19 лет существования стал международным. Международные часовые выставки и салоны — это мероприятия, в которых просто необходимо участвовать, чтобы показать не только то, что ты делаешь, но и то, что ты существуешь, что ты остаешься в обойме. Учитывая нынешние политические реалии, это особенно важно, и я благодарен швейцарским коллегам за то, что они нас поняли и дали возможность присутствовать на такой важной встрече. На выставке было видно, что ко мне не поменялось отношение клиентов, посетителей, журналистов. Много понимания, доброжелательности и умения отличать бизнес, людей, мастеров от политики. Мне это было очень важно.
— Что произошло с вашими часами? Правда ли, что они арестованы?
— В прошлом году наши часы были номинированы на Grand Prix d’Horlogerie de Geneve и по правилам остались на выставках в Швейцарии. Я должен был их забрать, но начались санкции, и часы были задержаны таможней. Затем в Москве я попытался оформить вывоз новых часов в Швейцарию на выставку. Это тоже оказалось невозможным. По счастью, у нас здесь были часы клиентов, их мы и показываем. Сложно оказалось и с нынешним Grand Prix. Часы Konstantin Chaykin участвовали в конкурсе в четырех категориях и в одной вошли в номинацию. Это большая радость для нас. Войти в шорт-лист очень почетно. Вместе с руководством Grand Prix мы нашли способ оставить наши часы в конкурсе. Они просто не будут покидать территорию Швейцарии, но их увидит жюри.
Фото: Konstantin Chaykin
Фото: Konstantin Chaykin
— Как санкции поменяли вашу работу в России?
— Во-первых, существует проблема работы с западными клиентами. Мы не можем отправлять им часы, мы не можем получать от них деньги. Во-вторых, сильный рубль увеличил наши затраты. Чем дороже рубль, тем менее конкурентоспособны товары российского производства. В-третьих, практически все оборудование у нас зарубежное, его надо обслуживать, нужны детали, и это приходится решать за счет сложнейших цепочек.
— У вас было множество западных клиентов. Теперь они не хотят или не могут у вас покупать?
— Могут, но только в России. Сейчас мы больше ориентируемся на российских клиентов. Последнюю нашу коллекцию мы почти целиком продали дома, чтобы избежать финансовых и логистических трудностей.
— Что вы думаете делать с базовыми механизмами? Вы работали со швейцарцами из Vaucher, но едва ли вы можете продолжать это сотрудничество.
— У нас был контракт с Vaucher, мы планировали с ними долго и счастливо работать, но в связи с санкциями они, к сожалению, вынуждены были аннулировать заказ. Это очень обидно, потому что они выпускают самый роскошный механизм, существующий на швейцарском открытом рынке. Он дорогой, стоимостью от 1,2 тыс. франков, но по соотношению цены, качества, обработки, безусловно, лучший. Теперь нам придется перейти на собственный механизм, который мы сделаем, уверен, не хуже, но обойдется он нам дороже.
Фото: Konstantin Chaykin
Фото: Konstantin Chaykin
Фото: Konstantin Chaykin
— Собственный механизм для вас вынужденное решение?
— Сейчас нет другого выхода, и, мне кажется, это правильный ход в нашей ситуации. Мы ведь так и развивались, по-своему. Мы не брали готовое, мы смотрели на чужое, но придумывали свое. Мы долго пытались разобраться, например, с лаковым покрытием циферблатов. Никто не делился этой технологией, мы стали ее разрабатывать сами и после шести попыток перестройки производства сделали нечто свое, что работает не хуже.
В итоге наша структура уникальна. Она не повторяет европейские образцы, она сделана для нас.
— Вы не думали, чтобы избежать санкций, перенести производство из России в Швейцарию, где вас знают и любят, или на какую-нибудь нейтральную территорию?
— Это немыслимо. Легко сказать — перенести. Самое дорогое у меня не машины, а люди. Это четыре десятка человек, которые вместе со мной заново учились работать. В стране не было часовщиков, когда мы начинали. Мастера советских заводов никуда не годились, они имели дело с совсем иным типом производства, иными требованиями, иными допусками. Их работа закончилась еще в прошлом веке, их стиль и умения мне не подходят. У нас все-таки главное не производство, а искусство. И вот таких людей, которые понимают, что такое часовое искусство, которые говорят со мной на одном языке, мне негде взять, кроме как в России.