В Большом концертном зале "Октябрьский" состоялся единственный в России концерт знаменитого ирландского дуэта Dead Can Dance. Оценить состояние воскресшего после семилетней комы чуда world music отправился ЮРИЙ СТРЕКАЛОВСКИЙ.
В реальность этого концерта как-то не верилось — это же чудо какое-то: после многолетнего молчания снова вместе и у нас. Их ждали: показателем ажиотажа всегда является наличие дисков исполнителя в магазинах накануне выступления — так вот, уже в середине марта MP3-коллекцию DCD было практически невозможно купить, а билеты, довольно дорогие, бойко расходились. Зал был забит под завязку. То и дело слышалось: "О, привет, и ты здесь!" Казалось, начинается какой-то гигантский "вечер встречи выпускников". Впрочем, так оно и было: альбомы Лизы Джерард и Брендана Перри — "Мертвых, умеющих танцевать" — были в первой половине 1990-х непременной составляющей жизни студенчества, где-то рядом с книжкой Виктора Пелевина и обязательными осенними каникулами в Праге.
Выступление Dead Can Dance, разумеется, типичный "сидячий" концерт: музыканты играют, публика внимает. Сплясать под это дело сможет только тот, кто упомянут в названии команды, да и подпеть умопомрачительным фиоритурам госпожи Джерард на гэльском или арамейском языке осмелятся немногие из смертных. Солистка стояла на задрапированном желтой материей возвышении, напоминающем то ли кафедру, то ли жертвенник. На нем покоился янгчин — китайский аналог европейского средневекового канона и древнееврейской псалтыри, на котором певица себе аккомпанировала, лишь один раз — в Saltarello — снизойдя до мирских инструментов (янгчин — литургический) и сыграв на средневековой дудке-корнамузе. В ниспадающих желтых одеждах она была невероятно эффектна и напоминала то ли шатобриановскую Веледу на священной колеснице, то ли Диву Лагуну из "Пятого элемента". Справа и немного в стороне скромно, но достойно помещался господин Перри — он пел в микрофон на стойке, играл то на басу, то на гитаре (ее звук иногда напоминал арабскую лютню уд), то на харди-гарди (по-русски этот инструмент называется колесная лира), а один раз осмелился приблизиться к Лизе и сыграть на ее янгчине.
За спинами солистов громоздился гигантский арсенал инструментов, главным образом перкуссионных, который обслуживала бригада приглашенных ассистентов-музыкантов и пара клавишников. Те своими компьютерами, белыми нарядами и сосредоточенным строгим видом странно напоминали врачей из дорогой, набитой техникой клиники. Световое шоу было аскетичным, но впечатляющим: никаких лазеров, никаких голограмм — лишь столбы и конусы холодного (синего, фиолетового, белого) света за спинами музыкантов и ослепительный луч, направляемый на солистов. И хотя звук на первых композициях оставлял желать лучшего (впрочем, отстроили его довольно быстро), сразу же стало понятно: это настоящие DCD. Можно даже было подумать, что время для "Мертвых..." и впрямь остановилось и ты оказался на записи знаменитых концертников "Toward The Within" или "In The Power". Все идеально сыграно, приглашенные музыканты экстра-класса, участники дуэта в отличной форме. Впрочем, было одно очень важное отличие: дело происходит в 2005-м, и этот тур, скорее всего, действительно прощальный. Пути-дороги Лизы Джерард и Брендана Перри разошлись — это видно по их музыке и даже по тому, как они общались на сцене: как давние партнеры, уважительно и корректно аккомпанируя друг другу в старых вещах вроде "Song of the Sybil", тех, где участвуют оба. И практически не интересуясь друг другом в сольных композициях.
Брендан всегда был генератором идей, бравшим на себя труд объяснять публике концептуальность DCD. Его музыкальный талант и образованность и сегодня не вызывают сомнений, но все же он просто идеолог и доктринер, тогда как Лиза, вернее, ее голос, наделенный необъятным диапазоном и вооруженный грандиозным арсеналом техник (от аутентичного грегорианского хорала, барокко и бельканто до скандинавской и полинезийской этники и суфийских школ), — просто чудо. До поры до времени они хорошо дополняли друг друга, им было вместе интересно. Кажется, теперь — не очень. Новая музыка Брендана Перри — все тот же рок-н-ролл, пусть очень классный, умный, техничный. Но будущее его вполне предсказуемо, чего не скажешь о вокалистке — ее пути неисповедимы.
Концерт окончился бисами, и их было целых четыре, чего странно было ждать после длинной (больше двух часов), продуманной и цельной программы. Тем не менее сыграли — уж очень неистовствовал зал. Последней была неожиданная даже для Лизы Джерард баллада, решенная в соул-ключе, спетая низким грудным голосом, почти колыбельная — "Very special for Russian people. Dobroy notchi...".