«Надежная репутация — наш драйвер, локомотив и защитный купол»

В текущем году фирме «Андрей Городисский и Партнеры» (АГП), одному из старейших адвокатских бюро страны, исполняется 30 лет. О важности традиций, о секретах, позволяющих долго и успешно «жить» на юридическом рынке, избегая рутины и выгорания, и о главном ресурсе фирмы “Ъ” поговорил с ее ключевыми лицами: основателем Андреем Городисским, партнером, руководителем практики корпоративного права и M&A Алексеем Городисским и управляющим партнером Дмитрием Любомудровым.

— Андрей Михайлович, создавая фирму 30 лет назад, вы ощущали, что шагаете в неизвестность? Ведь сразу после развала СССР у юридической профессии в нашей стране не было понятных путей развития.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

АНДРЕЙ ГОРОДИССКИЙ: Тогда вообще ничего не было. К моменту создания собственной фирмы я 15 лет отработал на государственной службе (с 1978 по 1992 год, последовательно: юрисконсульт в «Союзнефтеэкспорте», торговом представительстве СССР в Западном Берлине, главный эксперт Договорно-правового управления, представитель СССР на сессиях Комиссии ООН по международному торговому праву в Министерстве внешних экономических связей СССР.— “Ъ”), более того — был воспитан как слуга государства и семьей, и общей обстановкой в стране. После распада СССР и прекращения существования министерства я оказался практически на улице, и нужно было решать, чем заниматься дальше. В то время в стране набирала силу волна по созданию частного бизнеса, многие мои приятели и друзья уже трудились на свободных хлебах — конечно, эта аура влияла и на меня.

Позволить себе заниматься тем, что я не знаю, было недопустимо, а знал я только одно: свою профессию. До распада Союза государство было единственным моим клиентом, новый исторический этап обещал, что клиентов и, соответственно, доходов станет намного больше. И мы с партнером решили рискнуть.

Поначалу у нас даже не было офиса — его функцию выполняли мои «Жигули». Первые три месяца работы принесли небольшие деньги, которых нам хватило на реконструкцию нескольких полуразрушенных этажей в здании на улице Веснина, сейчас это Денежный переулок. Мы открыли там офис, зарегистрировали фирму и поверили в то, что наша деятельность может быть успешной.

Хотя уверенности в завтрашнем дне не было ни у кого — и это абсолютно не пустая фраза. Но результаты, которые регулярно показывало наше адвокатское бюро, вселяли надежду, что мы на правильном пути.

— На каких практиках вы сосредоточились в начале работы?

Ан. Г.: Поначалу мы брались за все. Но постепенно (и, кстати, довольно быстро — спустя полгода после старта) у нас сложилась определенная специализация, главным образом базировавшаяся на моем предыдущем опыте. Мы стали теми, кого сейчас принято называть корпоративными юристами, а вскоре в бюро появилось направление, связанное с товарными знаками,— защита интеллектуальной собственности.

Интересно, что на этом этапе наша маленькая компания вышла в сектор крупнейших международных юридических фирм. Проработав всю жизнь во внешней торговле, я хорошо разбирался в профильном законодательстве многих ведущих стран, неплохо знал, как делаются международные контракты, и понимал, как нужно работать с инвесторами, впервые пришедшими в такую страну, как Россия, особенно в начале 1990-х. Помогало и знание профессионального языка. Для иностранных компаний, начинавших свою деятельность на территории РФ, все было в новинку, и они очень ценили юристов, которые действительно могли помочь им на старте развития бизнеса. Дела в этом направлении у нас шли хорошо, и мы быстро добились высоких результатов. К 2000 году до 70% нашей работы занимало обслуживание иностранных инвесторов, в том числе крупнейших мировых транснациональных корпораций. Сегодня наши взаимоотношения со многими из них, возникшие как результат кропотливой, объемной работы, исчисляются уже 20–25 годами.

Ближе к 2003 году мы заметили интересную тенденцию: число иностранных клиентов не уменьшалось — оно по-прежнему арифметически превышало число заказов от российских клиентов, но сложность проектов, объемы работ и, что самое интересное в бизнесе, объемы доходов от заказов российских компаний начали существенно опережать заказы иностранцев. Отчасти это было связано с тем, что наши иностранные клиенты уже обжились в России, создали свои юридические департаменты и изрядную часть рутинной работы, которую раньше делали мы, стали выполнять инхаусы. Также к тому времени оперился и российский бизнес: в стране возникли крупные и мощные, в том числе интегрированные, отраслевые холдинги, промышленные компании, обладающие серьезными капиталами и столь же серьезным вкусом к инвестициям. Они развивались, приобретали нужные им активы, продавали ненужные, начинали экспансию за рубеж, и по биллингу мы ощутили, насколько российская клиентура превалирует над иностранной.

— Вам пришлось корректировать направления работы?

Ан. Г.: Да, хотя переориентироваться было непросто: мы по-прежнему позиционировали себя как фирму, работающую на иностранных инвесторов, но огромные объемы задач переваривали именно в работе на российскую клиентуру, которая послужила серьезной платформой для развития бюро и роста наших компетенций.

А дальше забушевал финансовый рынок! Как минимум для нас. Мы участвовали в подготовке крупнейших российских компаний к выходу на финансовые рынки, а в знаковых IPO выступали специальными консультантами для андеррайтеров. Более того, без нашего участия не обошлось и единственное на тот момент IPO в Гонконге. У бюро была роль специального российского консультанта, выдававшего legal opinion, под которое в последний день и даже час IPO на невероятном психологическом накале выпускались деньги. Случаев, в которых компания проходила бы подготовку к выходу на биржу без шероховатостей, почти не бывает. И если часть из необходимых для процесса документов не представлена, юрист формально не вправе подписывать legal opinion — конечно, если он не желает стать банкротом после исков инвесторов или сесть в тюрьму. Подобные нервные ситуации возникали при IPO регулярно, но это был захватывающий период нашей работы — он очень нам нравился.

А самой интересной была подготовка к выходу на IPO крупнейших российских индустриальных компаний. Во всем, что касалось корпоративных отношений, структуры капитала, всевозможных офшорных подразделений, они развивались в своеобразных условиях, ведь главной задачей для них было выстроить бизнес. Они далеко не всегда отвечали высоким стандартам, предъявляемым западными банками, биржами и инвесторами при выходе на IPO, и подготовка их к этому процессу оборачивалась напряженным трудом с существенным участием бюро и армии иностранных юристов. Эта работа сильно обогатила нас, позволила продвинуться дальше, инвестировать в развитие фирмы.

— Такая сосредоточенность на одном направлении не повредила другим практикам бюро?

Ан. Г.: В какой-то момент — да. Усердие, с которым мы в режиме 24/7 долгие годы выполняли огромные объемы работ, по-видимому, не оставило нам сил для того, чтобы задуматься, в каких иных направлениях следует развивать нашу практику. На определенном этапе мы почувствовали, что упустили сектор судебной работы — конечно, судебные дела мы вели, но рынок не знал нас как литигаторов. Ситуацию требовалось исправить, особенно в условиях смещения акцентов на работу преимущественно с российской клиентурой. Постепенно (юридический бизнес вообще не особенно быстр) наше судебное направление достигло хорошего уровня, и мы планируем совершенствовать его дальше.

Важным этапом в истории фирмы стало развитие практики защиты интеллектуальной собственности, которая по объемам работы, биллингу и доходности всегда отличалась компактностью и одновременно высоким уровнем качества. Специалисты практики несколько лет подряд получали признание рейтинга IP Stars — это высокая оценка профессионального сообщества. В 2016 году мы укрепили направление IP, присоединив к ней команду патентных поверенных Николая Константиновича Попеленского. Практика расширяется и сейчас, в команду приходят новые люди. И профессиональной, и бизнес-составляющей этой деятельности мы очень довольны.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

АЛЕКСЕЙ ГОРОДИССКИЙ: Да, наша практика IP стабильна и в нынешние сложные времена. Российский бизнес давно изъявлял желание коммерциализировать свою интеллектуальную собственность, но продвигался в эту сторону очень медленно — до недавних пор. В третьем квартале 2022 года интенсивность запросов по теме IP, с которыми к нам обращается крупный российский бизнес, существенно возросла.

К примеру, крупный клиент, чье наименование я по понятным причинам не могу раскрывать, недавно привлек нас к разработке стратегии по коммерциализации IP — задача, интеллектуально емкая и для клиента, и для консультанта, и сейчас мы ведем в этом направлении подготовительную работу.

Вообще доля простых задач в работе бюро минимальна, мы не занимаемся рутиной просто потому, что к нам не обращаются клиенты из числа типовых. Если обобщить, клиент АГП — это человек, который высокопрофессионален и компетентен в своей деятельности, что, в свою очередь, задает тон и нашей работе. Потому что каков твой клиент — таков и ты. Как в теннисе: играя с сильным напарником, ты растешь и пытаешься превзойти его уровень.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

ДМИТРИЙ ЛЮБОМУДРОВ: Большинство наших клиентов — представители крупного корпоративного сектора, сейчас в основном российского. Оставшаяся часть — частные российские клиенты, которые имеют собственность как в России, так и за рубежом и в эти неспокойные времена обращаются к нам в целях сохранения и консолидации активов.

— Что еще помимо уровня клиентов позволяет вам так долго играть на юридическом поле? В чем ваш основной ресурс?

Д. Л.: Главный ресурс бюро — это репутация, которую мы ставим на первое место и свято блюдем. Наша фирма всегда функционировала независимо, не имея каких-либо связей, которые давали бы ей дополнительный неконкурентный доход. Мы всегда работали в режиме конкуренции, и именно надежная репутация помогала нам побеждать. Она наш драйвер, база, локомотив и защитный купол.

— Можно ли сказать, что бренд «Андрей Городисский и Партнеры» обладает собственной философией? Каковы наиболее важные составляющие, которые определяют сущность компании?

Ан. Г.: На мой взгляд, философия бюро абсолютно прагматична, жизненна и довольно логична. Мы исходим из того, что единственным наиболее эффективным инструментом создания и развития своей практики такого независимого консультанта, как АГП, не ассоциированного с финансово-промышленными группами и не имеющего никаких административных ресурсов, является очень высокий уровень профессиональной репутации, о котором коллеги сказали выше.

Д. Л.: Кроме того, мы исходим из того, что юрист АГП должен быть человеком по-настоящему интеллигентным и исповедовать «врачебное» отношение к делам клиента: это означает не только высокопрофессионально и своевременно выполнять задания клиента, но и проявлять определенную заботу о его делах. В связи с этим иногда приходится делать лишнюю работу и тратить больше времени (оплачиваемого далеко не всегда), но делать это необходимо — клиенты очень ценят тепло и внимание, и наши отношения с ними становятся крепче.

— За 30 лет работы на российском рынке АГП накопило уникальный опыт во многих областях права, собрало отличную команду и приобрело горячо любимых клиентов. Такая слаженная живая система, как бюро, немыслима без хорошего руководителя. Расскажите, пожалуйста, о человеческих качествах Андрея Михайловича.

Д. Л.: Я попал в компанию еще зеленым практикантом в начале 1990-х, и самое глубокое впечатление на меня произвел именно профессионализм руководства бюро, и в первую очередь Андрея Михайловича. Поработав в бюро какое-то время, я смог оценить и его личные качества, а больше всего — его глубокую порядочность по отношению ко всем окружающим: и к клиентам, и к любому члену коллектива — от старшего юриста до уборщицы.

Кроме того, стоит сказать, что Андрей Михайлович — человек очень увлекающийся и целеустремленный, как в профессиональном плане, так и применительно к разнообразным хобби, будь то путешествия, дайвинг или подводная фотография. Он объездил весь мир, и, наверное, нет ни одного морского гада, который бы ему не попозировал.

Надо признать, что парадигма, в которой бюро существовало все эти 30 лет, целиком заслуга нашего отца-основателя. Профессионализм, этику и человечность мы стараемся бережно сохранять и сейчас, когда он отошел от активной руководящей деятельности.

— Андрей Михайлович, почему в прошлом году вы приняли решение уйти с поста управляющего партнера? Какова ваша роль сейчас?

Ан. Г.: Уже много лет в бюро существует объемный и детальный партнерский договор, который помимо общей массы правил регулирует и управление нашей практикой. Для управляющего партнера в договоре установлен возрастной лимит — это 60 лет, в определенных случаях — 65 лет. Поэтому в 2021 году я должен был уйти с поста даже по формальным основаниям. Но основная причина даже не в них, а в концептуальном подходе: поскольку АГП — это не проект одного собственника бизнеса или даже группы владельцев, подразумевается, что партнерский состав может меняться, а управляющий партнер должен через определенное время складывать свои полномочия и передавать их другому члену совета партнеров. В команду должна вливаться свежая кровь, новые люди с современными взглядами на управление фирмой и развитие практики — в этом случае бюро остается «долгоиграющей пластинкой».

Зная, что в 2021 году мне предстоит уйти со своего поста, за два года до этого я начал серьезно посвящать партнеров и всех членов совета в финансовые и хозяйственные детали руководства фирмой, передавать им информацию по управленческим вопросам и вовлекать в принятие решений. На протяжении двух последних лет все решения в бюро мы принимали коллективно, консенсусом, и еще ни разу нам не пришлось принимать их большинством голосов. Мой уход с должности прошел для фирмы практически незаметно — руководство естественно и спокойно перешло из одних рук в другие, и к тому моменту мои коллеги были готовы управлять фирмой в любых ситуациях.

Сейчас я принципиально не участвую ни в каких управленческих вопросах, хотя полностью в курсе всего, что происходит в компании, поскольку я член совета и, естественно, получаю всю актуальную информацию. Сегодняшняя моя миссия состоит в том, чтобы помогать коллегам исключительно по их просьбе и только там, где это необходимо. До сих пор мне еще ни разу не приходилось вмешиваться в процесс принятия ими решений на уровне совета или каким-то иным образом. Управление фирмой происходит разумно, в высшей степени компетентно, и я очень доволен сегодняшним состоянием дел. Это прекрасный результат, и я рад, что мне удалось его добиться.

— После того как Андрей Михайлович Городисский покинул пост управляющего партнера бюро, его сменил Дмитрий Любомудров. Дмитрий, каково вам было взять бразды правления на себя?

Д. Л.: Честно сказать, предложение занять эту должность стало для меня неожиданностью, и я очень признателен коллегам за оказанное доверие.

В бюро всегда существовал коллегиальный принцип принятия решений на своеобразном совете партнеров, статус которого мы официально закрепили в 2014 году. Шесть членов совета несут управленческую и финансовую ответственность за все, что происходит в компании. При таком подходе у меня всегда есть возможность посоветоваться с коллегами, которые скорректируют принятое мной решение или выступят с инициативой. Ряд главных решений, в том числе кадровых, мы принимаем совместно.

— Юридическая фирма с традициями в лучшем смысле этого слова.

Д. Л.: Спасибо. В принятии решений мы действительно довольно консервативны и стараемся ничего не делать в горящем формате — даже собеседования проводим в несколько этапов, позволяя всем членам совета партнеров взглянуть на кандидата, поскольку психологическая совместимость новичка с коллективом нам очень важна.

Ал. Г.: Так же, как настоящее, не формальное партнерское равенство. В состав совета бюро входят четверо мужчин и две женщины — мы одна из немногих российских юридических фирм, имеющих женщин в числе equity partners. Такой состав с огромным совокупным жизненным опытом — эффективно работающее сито, которое способно оценить не только прикладные знания и опыт соискателя, но и его личные качества, понять, станет ли он частью монолитного коллектива. С точки зрения временных затрат метод слегка обременителен, но работает потрясающе.

Д. Л.: Во всяком случае, ротация у нас в коллективе минимальна.

— А еще АГП, наверное, единственная фирма, где присутствует преемственность поколений в прямом смысле этого слова. Алексей, вы, как и ваш отец, выбрали своей профессией юриспруденцию. То, что вы пошли по этой стезе, было осознанным выбором или так распорядилась судьба?

Ал. Г.: Скорее это был естественный ход событий. За год до окончания школы я задумался о выборе вуза. Наибольшей популярностью тогда пользовалась специальность экономиста: ими стремились стать все поголовно, а юристы в этой гонке профессий были вечными серебряными призерами. В старших классах я решил было поступать в РЭУ им. Г. В. Плеханова, но вовремя понял, что моя гуманитарная природа не оставит мне ни единого шанса учиться там. И дальше я уже готовился к поступлению на юриста.

— А как вы пришли работать в бюро?

Ал. Г.: Это тоже произошло по естественному стечению обстоятельств. Как и многие студенты третьего-четвертого курсов, изучающие юриспруденцию, к моменту прихода в бюро я успел пройти стажировку в других фирмах — к примеру, стажировался в московском офисе одной крупной и теперь уже, к сожалению, официально ушедшей из России американской компании. Что касается бюро — что скрывать, в силу родства мне всегда можно было попрактиковаться здесь в любое время. И в 2002 году я заявился на практику. В то время как раз стал формироваться финансовый рынок, и фирма начинала вести проекты в области евробондов, требующие большого количества юристов, которые должны были перелопачивать горы документов. С точки зрения стажировки ситуация оказалась идеальной: в фирме день и ночь трудилась команда юристов, меня прикрепили к ней, и я сразу с головой погрузился в рабочий процесс. Проекты были именно такими, какими их описал выше Андрей Михайлович, и когда ты начинаешь работу с задач высокого уровня сложности, твоя временная стажировка быстро превращается в постоянную. В сентябре 2003 года, после сдачи выпускных экзаменов, я официально устроился в бюро на должность юриста, и с тех пор, как видите, прошло почти 20 лет.

— А на заре карьеры приходилось набивать шишки?

Ал. Г.: Конечно. Бывали и сложные клиенты, и бесценный опыт. В середине нулевых, в 2005 году, у меня был клиент, на которого я, тогда совсем молодой юрист, работал практически 90% моего времени. Объем задач был такой, что два с половиной года я работал 12–14 часов в сутки без выходных и праздников. Клиент был важным винтиком определенной олигархической структуры, которая в тот момент находилась на вершине своего величия, а ее первое лицо было вхожим в самые высокие кабинеты и часто появлялось на первых полосах газет. Клиент был жаворонком и любил ставить задачи в девять вечера, а уже в восемь утра следующего дня требовать их выполнения, поскольку вставал он в пять. Фраза «мне нужно это вчера» была для него стилем работы. В какой-то момент я даже перестал спрашивать его о сроках, потому что заранее знал ответ. Проекты были суперконфиденциальные и коммерчески очень сложные, по телефону обсуждался минимум информации с использованием шифров и кодов. Основные вопросы решались исключительно на личных встречах, и мне приходилось ездить в клиентский офис по два-три раза в день. Иногда мне казалось, что он просто надо мной издевается.

Но однажды в компании клиента начался серьезный корпоративный конфликт с другой олигархической структурой, в разрешении которого я, как юридический консультант, принимал определенное участие. И когда градус напряжения конфликта достиг своего пика, в полночь раздался звонок от клиента. Он сказал мне: «Леша, если к утру вы с "Илюшей" (на тот момент это был зашифрованный позывной одного из наших иностранных консультантов) не найдете способ решить этот вопрос, наутро вы будете должниками нашей конторы». И дальше он назвал сумму, астрономическую по любым временам.

Наутро у меня с ним состоялся «мужской» разговор. На дворе стоял 2006 год, то есть после окончания института я проработал всего три года. Я приехал к нему в офис, заранее не договорившись о встрече, чтобы выяснить отношения, притом что я понимал, с кем именно разговариваю. Мы расставили точки над i, он извинился за ночной срыв, но и способ решить проблему мы с «Илюшей» нашли. И даже проработали с этим клиентом еще какое-то время. Сейчас события тех лет я вспоминаю с улыбкой, ведь все, чему я научился за те два с половиной года,— от работоспособности до стрессоустойчивости, другие могут не постичь и за десять лет. Думаю, что у всех партнеров российских юридических фирм происходило что-то подобное, иначе в нашей стране они не сумели бы стать партнерами.

— Двадцать лет — долгий срок. Спустя годы вы продолжаете получать удовольствие от работы?

Ал. Г.: Конечно, за 20 лет работы в голову приходят самые разные вещи, начиная от периодически посещающего меня импульса «а не открыть ли нам офис в Питере?» и заканчивая идеями дауншифтинга...

Д. Л.: Клубнику будешь сажать на пенсии.

Ал. Г.: Вот видите. (Смеется.) Ты можешь быть сколь угодно успешным молодым юристом в российском или международном консалтинге, но рано или поздно начинаешь перегреваться, испытывать то, что сейчас называется модным словом «выгорание». Оно, как бальзамом, быстро снималось хорошим отпуском в красивом месте, но эмоциональные порывы сменить профессию иногда возникали. И однажды Андрей Михайлович мне сказал: «Алексей, у тебя нет никаких моральных обязательств перед компанией. Если ты решишь уйти куда-то еще — это твой выбор и твое право». Я принял решение остаться. Спустя 20 лет работы вопрос «оставаться или нет» уже не возникает в принципе.

— Исходя из всего вышесказанного, АГП обладает хорошим потенциалом для роста и развития еще лет на 30. Но тенденция к тому, что профессия молодеет, очевидна. Расскажите, каким должен быть юрист—новый член команды АГП?

Ал. Г.: Безусловно, мы все чаще принимаем на работу молодых специалистов, и для некоторых из них патриархом и старожилом выгляжу даже я. Что касается профессиональных качеств, которых мы ожидаем от нового поколения, я глубоко убежден, что молодые юристы любых консалтинговых фирм должны обладать не только блестящим профильным образованием, хорошими hard skills и широким профессиональным кругозором в сфере права, но и иметь глубокие знания в специфике отраслей, в которых они практикуют сейчас или же планируют практиковать в будущем.