В минувший вторник в лютеранской церкви Св. Екатерины прошел концерт лондонского продюсера и петербургского музыканта Андрея Самсонова, устроенный им по случаю собственного дня рождения.
Концерты в церквах уже никого не удивляют. Даже электронные программы с центнерами аппаратуры, звукооператором в кепочке и более чем светской публикой. Церковь в Европе всегда относилась неравнодушно к развлечениям, то запрещая, а то инспирируя их. В последние десятилетия самыми яркими и тесными сближениями двух миров были: монашеские песнопения хитовыми тиражами на CD, пастор Литл Ричард (Little Richard) и один из символов начала 1990-х "Центр рок-н-ролльных приходов Андрея Тропилло". Пиратский проект, перекачавший добрую половину западной рок-классики на отечественный винил, ушел в историю приблизительно в одно время с самим материалом-носителем. Андрей Самсонов, который может похвастаться контрактом с английской Mute Records — Меккой самых популярных из независимых и самых независимых из популярных — известен в электрических кругах давно, но как продюсер. Ему доверяли свои последние альбомы "Мультильмы" и "Tequilajazzz". Переход продюсера к исполнительству тоже дело неновое. Garbage был создан Бучем (Butch), на чьем продюсерском счету знаковые для своего поколения альбомы таких групп, как Nirvana и Smashing Pumpkins. Тем более что Андрей Самсонов изначально — знаменитый кларнетист, вундеркинд.
Собирали всех к 8 вечера, начали играть без десяти 9. Алтарь был отгорожен белым экраном, из-за которого выглядывал характерный для церкви лик. Перед экраном разместились ударник, гитарист, клавишник, вокалистка и сам Андрей Самсонов с кларнетом и компьютером. На стенах зажглись звезды. Вступил кларнет, затем ударные, началось лазерное шоу. Звуки отпускались в час по чайной ложке. Каждый звук, каждая фраза игрались изолированно, чтобы слушатели могли подивиться на отдельные фонемы как на новые, неведомые еще музыкальные слова.
После 15-минутного разогрева с записями пения птиц вступили все инструменты. Создатели лазерного шоу, должно быть, вдохновлялись цветастой психоделикой конца 1960-х и полотнами Кандинского. Все это плюс самый вид музыкантов безошибочно отсылало к феномену Pink Floyd, из которых порой звучали прямые, хотя, может быть, и несознательные цитаты. Но музыка господина Самсонова — эклектика невольная, а потому абсолютно непародийная, без грана спасительной иронии. Насквозь серьезные лица исполнителей в нужные моменты оказывались искажены вдохновением. Тем временем музыка становилась все агрессивней, сквозь бесполую кучу саунда показалось что-то дионисийское. Не стоит забывать, что те же Pink Floyd изобрели не только высоколобое занудство повторяющегося рождения гармонии из хаоса, но и электронную пульсацию, своего рода пра-диско.
Подождав этак с полчаса, запела женщина, что привело к неминуемому упрощению. Исчезла, пусть и мнимая, загадочность, появилась танцевальность. К рокоту космических турбин, свисту установления связи с вэб-провайдером, стрекоту банкомата женский вокал прибавил ненужной здесь человечности. Но вскоре женщина петь перестала, все вернулось к обычному кваканью, клацанью, ударам тупым предметом. После этого так хорошо было бы услышать что-нибудь вроде "Лучше нету того цвету...". Но ребята не по этой части. Максимум, на что они пошли, это дать рамкой к концерту песни 1930-1940-х годов с компакта.
Под конец вдруг вылезло компьютерно смоделированное треньканье испанской гитары. Владеющее контекстом ухо улавливало сходство звучания с группой Future Sounds of London. Кто-то из сотни слушателей входил в транс, кто-то скучал, но такие концерты предпринимаются не для веселья. Удовольствие (как удовлетворение, а не наслаждение) достигается от собственного внутреннего состояния. Ровно через 50 минут после начала все стихло. Концерт неожиданно закончился, и все принялись поздравлять Андрея Самсонова с днем рождения. After-party в Fish Fabrique затянулась далеко за полночь.
СЕРГЕЙ ПОЛОТОВСКИЙ