Первого заместителя Юрия Спиридонова АНАТОЛИЯ КАРАКЧИЕВА называют в Сыктывкаре "серым кардиналом", "нашим Грефом" и вторым по влиятельности человеком республики. В интервью корреспонденту Ъ АНДРЕЮ СИНИЦЫНУ он прокомментировал ситуацию в экономике Коми.
— Основное богатство Коми — нефть, газ и лес. В последнее время республика рассталась с большинством подконтрольных пакетов в нефтяных компаниях. Это происходило сознательно или просто пришли большие нефтяники и вас подвинули?
— У нас была только одна государственная нефтяная компания — "Коминефть". Она была в свое время приватизирована, был наш пакет акций. В 1995-1996 годах, когда нефтяники были в трудном положении, мы продали свой пакет, и тогда он ничего не стоил. Продали с одной простой целью — привлечь инвесторов, которые смогли бы поднять компанию — а речь шла о банкротстве.
Наша принципиальная позиция — в республике должен нормально работать бизнес. Независимо от форм собственности. Мы не ставим условий, при которых новая компания имела бы обязательно государственную долю. Нам нужны новые рабочие места, налоги, прибыль, инвестиции.
Когда ЛУКойл пришел, он уже пакет свой покупал не у нас. У нас остались небольшие пакеты, мы сейчас думаем о создании компании по освоению южных месторождений. Мы хотим, чтобы компания создавалась с нашей помощью и поддержкой. Потом продадим инвестору. К большому сожалению, государство сейчас инвестировать не может, зачем же держаться за пакет? Это наша позиция во всех отраслях. Но есть определенные условия, при которых можно продавать. Вот в угольной отрасли мы имеем пакет "Воркутаугля" 23,5% и докупаем до блокирующего пакета 25% плюс 1 акция, чтобы без нас не принимались решения о реорганизации, о собственности и т.д.
— Не секрет, что у ЛУКойла достаточно агрессивная политика в регионах. Какие у вас с ним отношения?
— С ЛУКойлом отношения у нас деловые, на первом этапе, естественно, шла какая-то притирка. Мы не всем были довольны, они не всем были довольны. Я считаю, что сейчас проблем нет. Мы удовлетворены инвестициями, работой, которую они ведут, подходом, масштабностью. Увеличили зарплату, создали новые рабочие места, Усинск ожил. Есть контакты с руководством, встречи происходят систематически, мы уже начали совместные проекты. Есть, конечно, требования и с нашей стороны — то же решение социальных проблем. Хотя позиция у ЛУКойла сегодня понятна. Они говорят: давайте мы будем больше налогов платить, а вы берите на себя все социальные вопросы. Мы согласны, но нельзя в одночасье решить, когда все запущено, когда все передали нам, бюджет в одиночку это поднять не сможет.
— Проект программы развития Тимано-Печорской нефтегазоносной провинции правительством еще не утвержден. Как сейчас происходит освоение провинции, большие ли расходы это составляет для бюджета республики?
— Мы работаем с проектом. Участвуют в освоении все компании, которые работают в республике. Мы немного отстаем от плана инвестирования — это упущение 1997-1998 годов. Мы поддерживаем создание БТС, считаем, что это наиболее правильный путь. ЛУКойл работает по северному пути, по строительству терминалов, это право компании. Сейчас строится инфраструктура дополнительно, есть месторождения, которые вновь заработали. Но все очень постепенно. Нет такого, чтобы всплеск бурный произошел. Проблема в том,что нас разделила административная граница с Ненецким автономным округом. Мы создавали инфраструктуру на территории Коми, двигались на север, Харьягинское месторождение начали осваивать — это уже НАО. А сейчас получается, что все тендеры проводит НАО. Искусственно разделили. Вот это сегодня самый главный тормоз для развития провинции. Мы пытаемся объединить всех, и, думаю, что это у нас получится, но нужно время.
Вообще-то все, что мы добываем, мы и так добываем в Тимано-Печоре. Просто мы хотим утвердить программу развития с целью увеличения объемов инвестирования. Сейчас добываем 12 млн тонн, а хотим 20. Мы вкладываем свои деньги. В этом году вложим 1,4 млрд рублей в разведку.
— А федеральный бюджет?
— Федеральный бюджет тоже вкладывает в разведку. Обычно мы вкладывали поровну, но в этом году они дадут только 30 млн рублей, потому что раньше целевой был фонд ВМСБ (воспроизводства минерально-сырьевой базы), а теперь его урезали, из 30 млрд на геологоразведочные работы по России оставили всего 5 млрд.
— Существует расхожее мнение, что лес в Коми рубят только зэки. И лес должен быть дешевле.
— У нас на самом деле очень мало зэков. Были созданы в свое время огромные мощности по заготовке и переработке, где работали заключенные. А сейчас с каждым годом зоны закрываются и закрываются, многие оказались брошены, а самая главная проблема — при каждой зоне есть поселок, где живут простые нормальные люди. Эти поселки всегда обеспечивались работой в зонах и инфраструктурой зон. Сегодня зоны закрываются, нам надо переселять людей. Сейчас объемы, где работают заключенные, в десятки раз меньше, чем были раньше.
Валютное регулирование и железнодорожные тарифы ставят нас в неравное положение с конкурентами на рынке. В Европу нас не очень-то пускают, да еще и российское государство в виде таможенных пошлин, там, акцизов и черт знает чего еще тормозит.
— Говорят, вы лично внимательно следите за местным рынком СМИ. У администрации довольно прочные на нем позиции — большинство газет бюджетные, более того, создается национальный телеканал. Как вы относитесь к независимой прессе?
— С большим уважением. Но это необязательно издания без доли государства. Они могут быть независимыми и с долей государства. Можно быть зависимым от какого-то акционерного общества. Независимость, свобода — это все относительно.
Я считаю, что Россия сейчас медленно развивается во многом из-за менталитета наших людей. Привычку к тому, что государство всегда поможет, надо искоренять — и делать это лучше всего через СМИ. У нас есть набор газет, радио, телевидение (федеральное) — мы используем все эти рычаги. Мы создали журналистский факультет в университете, рассчитываем привлечь людей из Москвы — это совершенно не связано с выборами! Мы начали этим заниматься сразу после прошлых выборов. Что касается национального телевидения, это не какая-то игра в суверенитет, просто мы уже чувствуем, что нас постепенно с федерального канала отодвинут. Нас уже отодвинули на радио, с прайм-тайма на РТР. Поэтому мы сейчас вкладываем $3 млн, для того чтобы иметь техническую возможность вещать через спутник. Дециметровый диапазон наиболее перспективный.
— А Минпечати даст?
— Ну, мы уже временное разрешение получили. В сентябре будем участвовать в конкурсе, свободные частоты у нас есть. Я думаю, что там понимают прекрасно: мы же не хотим противопоставить себя, мы хотим дополнить.