Америка не первая страна, пошедшая по пути дезурбанизации. Индустриальная революция первой половины XIX века повлекла за собой резкий рост городского населения. Дорожающая земля вызвала появление многоэтажных доходных домов; города росли не только вширь, но и вверх. Перенаселенные метрополисы времен Диккенса и Бальзака любили сравнивать с Вавилоном: жить там было неуютно, опасно, вредно для здоровья.
Но развитие техники дало горожанам выход — пригородные железные дороги (в том числе подземные и надземные), а позже — автомобили. Вначале лондонцы, затем берлинцы и парижане начали строиться в пригородах. Жить в собственном доме за городом, а работать в городе становится вначале престижно, а затем просто нормально. Идея "города-сада", романтическая утопия англичанина Вильяма Морриса, постепенно воплощается в жизнь. США пошли по тому же пути с появлением фордовского конвейера, но "революция пригородов" была у американцев еще более радикальной. В городах остаются мигранты, богема, сверхбогачи (у них есть возможность иметь квартиру в городе и дом в пригороде).
В Петербурге начала XX века движение к "городу-саду" только намечалась. Появлялись и колонии собственников — Вырица, Сиверская, Териоки, Куоккала. Выходил журнал "Поселковая жизнь", в котором обсуждалась проблема объединения сил дачников для строительства загородных школ, инженерного обустройства, дорожного строительства.
Но все же столичный средний класс в своей массе предпочитал снимать дачи на лето; Петербург покидали только с мая по август. Главы семей превращались в "дачных мужей", совершая ежевечернее путешествие из департамента, редакции, конторы в Сестрорецк или Вырицу. К осени за городом оставались только немногочисленные "зимогоры". Поселиться на природе решались немногие, хотя эта тенденция и набирала силу: репинские "Пенаты", дача Бехтеревых на Каменном острове, особняки докторов Оппенгейма и Бадмаева в Лесном.
Мировая тенденция, было наметившаяся в Петербурге, была прервана советской национализацией недвижимости. Хотя и в условиях социалистического квазирынка медленное движение из города за город продолжалось. Собственная дача, выделенная государством или купленная на профессорскую зарплату, Сталинскую премию становится привилегией "нового класса" и статусной интеллигенции. Так возникают академический поселок в Комарово, поселения партийцев и хозяйственников в Солнечном, Токсове, Осиновой роще. Советский средний класс — врачи, инженеры, научные работники — не обходятся без летней дачи. Загородную недвижимость получают квалифицированные рабочие оборонных заводов. Наконец, в брежневское время все меньше справляющееся с обеспечением города продовольствием руководство выделяет крупным предприятиям земли под садоводства.
К началу 1980-х тяга к загородной жизни овладевает массами. Правдами и неправдами покупаются домики в деревне. Академические дачи от обедневших и часто беспутных профессорских потомков переходят к цеховикам, ресторанным барменам, творцам советской попсы. Тема "Вишневого сада" — крушения старого сталинского уклада — становится сюжетом кинофильмов и пьес. Взрыву интереса к недвижимости мешали законодательные препоны, состояние дорог и трудность приобретения автомобилей.
Нынешний Петербург вернулся к состоянию начала прошлого века. Собственная или арендуемая недвижимость становится нормой, движение к идее "города-сада" только намечается.