Мировой юг — условное понятие. В него не входят ни Индия, ни Юго-Восточная Азия, ни большая часть Латинской Америки. Геополитический юг — беднейшие страны мусульманского востока и Африки. Эти страны или, вернее, эти цивилизации чувствуют себя неловко. Им нехорошо, неуютно. Этот мир в том виде, который предстает перед ними по телевизору, на этикетках импортной тары, в звуках радиоэфира, вызывающе бессмыслен. Обычаи — непристойны, ценности — выдуманы, рекламируемые товары — никому не нужны. Они чувствуют себя, как мужики из "Плодов просвещения", подглядывающие из господской кухни на проходящий в гостиной спиритический сеанс. Но уйти от этого мира, жить отдельно — не по силам. Глобализация, как говорится. А жить с ощущением бедности, второсортности, под недоумевающе презрительными взглядами северян не позволяет гордыня.
Возникает поддерживающий эту гордыню миф: у нас нет долларов, зато мы — честные. Они холодные и неискренние, мы — гостеприимные и душевные. Женщины севера — развратны, мужчины — трусы. У них нет моральных ценностей, уважения к старикам, интереса к собеседнику. Не они, а мы высшая раса: воины, мученики веры, честные страдальцы. Северяне — нелюдь, убивать их — все равно, что охотиться на хищников в горах или пустыне.
У людей севера нет выбора. Мы не можем "ничтожить племена", как это делали в прошлом американские пилигримы или генерал Ермолов по моральным соображениям. Не способны просто перекрыть границы — это не возможно физически, к тому же надо помогать голодным и страдающим от эпидемий. Мы обречены жить с бедными, высокомерными, агрессивными соседями, готовыми подчас взрывать небоскребы или девятиэтажки. Американцы отомстят за свои невинные жертвы. Будем думать, что Басаев и Хаттаб не останутся без возмездия. Но это — тактика. Вырастут новые шехиды, будет новый бен Ладен и новый Радуев. Мир не может быть Израилем, вечно воюющим с Палестиной.
Наш единственный стратегический ответ — сделать весь мир севером, избавиться от юга как понятия. Конвергенция идеологий и стилей жизни, своего рода новая всемирная отзывчивость идет медленно и постепенно, но ведь идет. Это не безнадежный процесс. "Первый" мир тоже был третьим. Крестьяне шли в города, не любили образованных и чванных горожан, совершали кровавые революции. Бедные резали богатых. Сицилия пугала благополучный Милан. Пылкие испанцы казались умеренным и аккуратным голландцам варварами. На Востоке были погромы, в Германии — газовые камеры. Сто лет назад башибузуками пугали детей, и сейчас Турция — не Швейцария, но ведь и не Афганистан. Мусульманский мир не сводится к талибам и бойцам Хамаза. Правительства Египта или Марокко не рвутся помогать террористам.
Мультикультурность — любимый лозунг последних десятилетий скомпрометирован чудовищными событиями этой недели. Культур не много, их, грубо говоря, две. Одна — позволяет убивать детей и женщин, другая — нет. Этой, северной, культуре можно научить, ее можно и нужно навязать.