В среду вечером в Георгиевском зале Эрмитажа состоялась запись телепередачи французского государственного канала "Франс 3" "Корни и крылья" (Des racines et des ailes).
"Корни и крылья" — метафора прошлого и будущего. Двухчасовой телепередаче, обычно идущей в прямом эфире и в "прайм-тайм" (по средам около 9 вечера), уже 4 года. Сначала автор и ведущий Патрик де Каролис (Patrick de Carolis) рассказал миллионам французов про Лувр, Версаль и Фонтенбло. Потом перешел границы "шестиугольника" и вещал из Луксора и Стамбула. Петербург стал третьим "иностранцем". Отсмотрев "луврский" и "версальский" выпуски программы, директор Эрмитажа Михаил Пиотровский дал согласие на съемки в Георгиевском зале и сам стал одним из гостей телешоу.
Запись программы началась примерно в 19.00 и закончилась в десятом часу, но уже с половины седьмого никого не выпускали из тронного зала. Дипломаты и бизнесмены, петербургские французы и записные франкофилы терпеливо ждали. Эрмитажные охранники поглядывали с балкона на полдюжины экранов киноформата 1,86, "заземленные" провода и снующих по площадке французов в черных майках с пластиковым значком "France 3". Всем было интересно посмотреть, как работают профессионалы. Вот прошел немолодой техник в панаме со стаканчиком кофе и незажженной сигаретой. Он прямо-таки излучал профессионализм. Было ясно, что он и сигарету найдет где выкурить, и эфир проведет, и своего не упустит. Вот агрессивного вида администраторша заполняет пустые стулья. "А Вы, мадам, сядьте сюда". И мадам с удовольствием оставляет своего мсье, пересаживаясь в первый ряд.
Наконец пошла заставка, и ведущий начал бодро приветствовать телезрителей, не отрывая взгляда от телетекста, без которого на западном телевидении никто даже "бонжур" не скажет. Этот выпуск пойдет в записи, но и в других передачах реально прямого эфира не больше одной трети от всего времени. Десять минут ток-шоу, двадцать минут заранее записанного другой командой сюжета. Михаил Пиотровский сначала говорил по-французски, причем говорил неплохо, если знать, что вообще-то он арабист. Но затем "для патриотического баланса" перешел на русский. Все остальные гости обходились без переводчика. Вопросы на уровне экзамена по истории для советских восьмиклассников: а почему Петр...? А зачем Екатерина...? А что это орел у вас двуглавый?
Первый сюжет про Эрмитаж, но с уклоном в сторону Андре Пеншева (Andre Penchev) — французского бизнесмена, ведущего реставрацию Главного штаба. Снято как-то топорно. Камера дрожит, свет не выстроен. Оператор панорамирует от пуза. То есть с намеком на verite и "Догму". Вот она — правда жизни. Но все, конечно же, оказывается подстроено. Зал воодушевился, услышав на заднем плане по-русски: "Ребята, сделайте вид, что вы там что-то наполняете...". Главное — отсутствие в кадре харизматического ведущего. Про Петербург, Эрмитаж, Петергоф, бывшую аристократию, белые ночи и т.д. рассказывают экскурсоводы, хранители, сопрано Ирина Оджиева, княгиня Оболенская, Мстислав Ростропович ("Вы русский, француз или космополит?" — "Я мужчина!"), историк и фанат Наполеона Олег Соколов, питерский таксист-франкофон.
Удачно снят праздник "Алые паруса" — развод мостов всегда киногеничен. Провален сюжет про Оболенских и Гагариных ("Скажите, князь...). Вера Оболенская с брезгливостью осматривает свое родовое гнездо — ныне Институт искусства и культуры. Много ошибок: казармы царских времен выдают за монструозный Ленинград, Магадан оказывается в Сибири, и даже Монферран — француз. По контракту Эрмитаж имеет право на некоммерческое использование записи передачи для показа по одному из российских каналов. Вряд ли он этим правом воспользуется.
СТЕПАН ОБЛОНСКИЙ