В киноклубе "Сапаров" (кинотеатр "Нева") состоялся первый публичный показ документального фильма Игоря Алимпиева "Очень вас всех люблю", снятого еще в 1987 году.
Фильм Игоря Алимпиева, посвященный умершей в апреле 1985 года на съемках в Архангельске легендарному режиссеру Динаре Асановой, снят в переходное время: цензура уже кончилась, а деньги еще нет. Но перед нами — уникальный пример перестроечной "полки", ждавший показа четырнадцать лет. Спасибо коллегам режиссера. В 1987 году беспрецедентно многочисленная группа ленфильмовцев требовала не только его запрета, но чуть ли не уничтожения. По легенде, осторожный директор "Ленфильма" Александр Голутва спустил на них Алексея Германа, известного, мягко говоря, недипломатичностью. Гений рыкнул, фильм уцелел.
Смерть — фетиш "ленинградской киношколы". Ее фирменный сюжет — утекающее время жизни. Об этом фильмы Ильи Авербаха, Алексея Германа. На современном "Ленфильме" даже кафе превращено в пантеон ушедших: на стенах — десятки фотографий. Сначала глоток не лез в горло бражников, когда их взгляд натыкался на взгляд Виктора Аристова или Юрия Векслера. Потом — ничего, привыкли. В силу такого специфического менталитета элита "Ленфильма"-87 не могла не возмутиться фильмом-поступком господина Алимпиева. Не его несовершенной формой, а сутью. Дебютант выбрал "недопустимый" тон разговора о смерти. Не только смерти как физиологии — служащая гостиницы "Арктика" излагает языком почти что протокола, как нашла тело; мастер ритуальных дел заваривает гроб, правда, с иным телом, — но смерти как идеологии.
Дело в том, что даже на фоне "ленинградской школы" фильмы Динары Асановой казались максимально возможным в те годы приближением к "правде жизни". На обложку книги о ней вынесены ее слова: "У меня нет времени говорить неправду". Последний ее фильм "Милый, дорогой, любимый, единственный" (1984) открыл Ленинград, какого на экране еще не бывало: нервный, с сорванным голосом, лихорадочный город азартно "теряющей себя" под песни "Аквариума" молодежи. Смерть такого режиссера должна была быть подверстана под схему мастера, сгоревшего в борьбе с цензурой, задохнувшегося. В либеральной мифологии задохнувшимися считались все, даже те, кто элементарно спился или скололся, как сделал бы это и в любую другую историческую эпоху.
Мотив цензуры в фильме Игоря Алимпиева появляется, но только — мельком. По его концепции, Асанова не приняла смерть в борьбе с социумом. Она несла смерть в себе. Поэтому столько внимания уделено мальчикам, сыгравшим в ее "Ключе без права передачи" (1976). Один покончил с собой вскоре после съемок. Друзья говорят: он поверил в "киношное братство навеки" и не перенес, что Динара Асанова, поглощенная новым проектом, забыла о своих "птенцах". Второй был зверски убит спустя несколько дней после ее смерти. Из слов подруги понять причину невозможно, одни лишь тяжкие подробности. Еще одного асановского актера — из "Пацанов" (1983) — режиссер снимает на зоне, чифирящим под снисходительным взглядом конвоира. Очевидно, не первая ходка, не последняя. Можно сказать, что таких ребят Асанова просто находила: вина не ее фильмов, а времени, среды. Можно. Но Игорь Алимпиев подсознательно наносит еще один удар по мифологии. Снятые им колония и окрестности, невыносимые именно в силу своей бессмысленности и бессобытийности, отличаются от мира "трудных подростков" из "Пацанов", как две планеты. Под сомнением оказывается сама "правда жизни", еще один фетиш либерального кинематографа. На ее месте утверждается иная правда, правда смерти. И бунт коллег против фильма оказывается бунтом не столько против него, сколько против страшной, но точной фразы Жана Кокто: "Кино снимает смерть за работой".
МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ