Во вторник в киноцентре "Ленинград" был показан фильм Олли Саарела (Olli Saarela) "Несчастливая любовь" (Bad Luck Love). По замыслу организаторов Недели финского кино, он стал ее кульминацией.
Борхес уверял, что в литературе есть только четыре сюжета, которые она бесконечно пересказывает: осада крепости, возвращение домой, поиски Бога и самоубийство Бога. Так и в современном кино, говорят ли его герои по-фински или по-тайски, круг сюжетов скандально узок. "Несчастливая любовь" примечательна хотя бы тем, что попытки угадать, какую карту разыгрывает фильм, обречены на провал, а финальный результат для русского синефила ошеломителен.
Начинается все, как положено в "модном молодом кино". Самокрутка с марихуаной во весь экран, татуировка во всю спину героя, ноги от ушей героини, кокаин в промышленных количествах, упоминание о русской мафии и виски из горла. Финская шпана предпочитает большие калибры, как шпана гарлемская, а крестные отцы — белые костюмы, как доны из Палермо. Поэтому зритель не вздрагивает, когда обдолбанный и взревновавший свою Инку герой по имени Али — с ударением на первом слоге — разряжает в толстопузого пахана пистолет и доводит дело до конца при помощи клюшки для гольфа. Кровавое зрелище подменяют в этой сцене характерные звуки ударов чем-то тяжелым по спелому арбузу.
Но настроившийся на "Беги, Али, беги" зритель был жестоко разочарован. Отсидев всего пять лет — "ну как же, состояние аффекта", откомментировал сидевший в первом ряду адвокат — бородач Али выходит из тюрьмы другим человеком. Из дурных привычек у него остается только никотиновая зависимость. Воссоединившись с Инкой и рожденным во время заточения сыном, он надевает галстук и идет в банк за ссудой. Ага, говорит продвинутый зритель, вот мы и во вселенной Аки Каурисмяки, мире маленьких, безъязыких людей, беззащитных перед оскалом финского капитализма. Разница, конечно, есть. У живого классика все построено на микродвижениях и микрочувствах, а здесь все вопят и пучат глаза. Но и это предположение обречено кануть в небытие.
Сквозь европейские стереотипы все настойчивее проступает что-то до боли родное. "Маленький бордельеро" с друзьями вызывает у Али оскомину. Он клянется старенькой маме начать жизнь заново и спасти младшенького брата от ужаса организованной преступности, ради чего готов работать даже дворником. Мама робко надеется, что он обретет Бога. Когда худощавый злодей-ариец бьет Инку, Али идет вразумлять его и его сатрапов тихим словом любви, за что подвергается зверскому избиению и получает дюжину ножевых ударов в живот. Младшенький мстит, отстреливая гангстеров. Короче говоря, финский режиссер снял ремейк "Калины красной" Шукшина, пожертвовав ради славянской исступленности фирменной невозмутимостью. Но финский Прокудин выживает и таки находит себе и семье тихую гавань при церкви.
Господин Саарела реализовал мечту российских киногенералов о почвенном и душевном фильме, который они сами снять почему-то не в состоянии. На такой пронзительный "духовный китч" в России способен один лишь Владимир Хотиненко, да и ему недостает удали Олли Саарела. Единственное светлое пятно в этой угрюмой "духовке" — Мария Ярвенхельми (Maria Jarvenhelmi) в роли Инки. Юная рок-н-ролльная певица и актриса обладает даром чувственного, почти животного и — в лучшем смысле — мелодраматического присутствия на экране. Она не афиширует, что ее мать — Кирси Тиккилайнен (Kirsi Tykkylainen), полпред, а фактически — министр финского кино, сама грешащая порой ролями в фильмах Аки Каурисмяки и способная на чинной пресс-конференции засадить блюз. А кинематографу, который возглавляет такой человек с такими детьми, можно простить даже такие фильмы, как "Несчастливая любовь".
МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ