1 и 2 декабря в Большом зале филармонии с ЗКР АСО выступает ЕВГЕНИЙ СВЕТЛАНОВ. Это имя олицетворяет целую эпоху в истории отечественной музыки, русской дирижерской школы. В 2000 году после затяжного конфликта с Государственным оркестром РФ (СССР), который он возглавлял с 1965 года, Светланов оставил свой коллектив и сейчас большую часть времени проводит в Европе, окруженный всевозможными почестями и славой. Он — офицер ордена Почетного легиона, член престижнейших Академий искусств и прочая. Он единственный из наших дирижеров, чьему творчеству были посвящены целые абонементы престижнейших парижских залов. В Петербурге его не слышали уже три года. На репетициях побывали АННА ПЕТРОВА И КОНСТАНТИН УЧИТЕЛЬ
— Евгений Федорович, афиша обещает симфонические фантазии Вагнера "Кольцо нибелунгов" и "Парсифаль". Кому удалось осуществить мечту Чайковского — превратить оперного реформатора в "чистого" композитора-симфониста?
— Эти фантазии написаны отчаянным вагнеристом, ударником оркестра Нидерландского радио Хенком де Флигером (Henk de Vlieger). Как-то я увидел по телевизору концерт под управлением Эриха Ляйсдорфа (Eric Leisdorf) и решил раздобыть партитуру. Мне кажется это мастерской работой, из более чем 15-часового массива "Кольца" Флигер выбирает наиболее яркие эпизоды и пластично их соединяет. В прошлом году я уже играл Фантазии в Голландии с Residentie Orkestr и записал на CD.
— Вы были главным дирижером Большого театра дважды, в начале 60-х и в конце 70-х. Тогда у Вас были мысли о "Парсифале", о "Кольце"?
— Нет. Тогда надо было пополнять отечественный, особенно советский репертуар. Я ставил русские классические оперы, оперы Щедрина и Мурадели, балеты Баланчивадзе, Кара Караева. Вагнеровские "шлягеры" играл в концертах.
— Вы наверняка были в Байройте — вагнеровской Мекке. Каковы ваши впечатления?
— Сначала та недостижимая высочайшая планка мастерства, с которым исполняются там вагнеровские партитуры, отточенность и самоотдача немецких и американских певцов, когда все поется и играется наизусть, меня поразила. Стало обидно и страшно. Так совпало, что вернувшись, я приступил к "Китежу" Римского-Корсакова и стал требовать каких-то совершенно невероятных высот. Достигли мы их конечно не на 100 процентов, но даже полученные 70 — уже хорошо. Два первых спектакля были записаны с разными составами и скоро выйдут на дисках.
— У Вас невероятное количество записей, около двух тысяч CD и пластинок. Одна "Антология русской музыки" включает в себя более 250-ти. Какова судьба цикла "Все симфонии Мясковского", который ждет выхода не один год?
— Он наконец выпущен в прошлом году в Москве. На 16-ти дисках не только все 27 симфоний, но и еще 15 симфонических пьес.
— Вы сделали так много как композитор, как пианист, как дирижер. Есть ли у Вас ощущение незаполненности некоей ниши, например, в отношении наследия Вашего учителя по композиции Михаила Фабиановича Гнесина? По мнению многих музыкантов, он был могучим мастером, до конца не оцененным.
— Наиболее яркие его произведения, удостоенные даже Государственной (Сталинской) премии, это камерные формы. В симфоническом жанре я не вижу таких высот. Иначе я давно бы исполнил эти вещи. Так же, как я записал всего Шапорина, своего второго учителя. Я не мог пройти мимо его наследия, зная, что кроме меня никто этим не займется.
— Известно, что Вы выдающийся рыболов. Не кажется ли Вам, что рыбалка — свое рода упражнение на концентрацию и реакцию, а это качества, необходимые дирижеру. Или Вы всерьез не задумывались об этом?
— Нет, как раз подумывал. Рыбалка развивает реакцию, но еще больше терпение. Дирижер — как рыбак, смотрит, кто и как клюнет. А в последнее время я стал любителем не только футбола (это было с ранних лет, сам играл), но и фанатичным поклонником тенниса. Стараюсь не пропускать ни одной трансляции. И вот между теннисом и дирижированием есть много общего. Или, например, игрой в биллиард какой-нибудь интеллектуальной — типа "снукера".
— Хорошо ли "клюет" наш оркестр?
— Чудесно. Чувствуешь себя так, будто в руках у тебя "Страдивари".
— Какая "форма правления" в оркестре кажется Вам оптимальной — монархия или демократия?
— Ни то, ни другое. Нужны и кнут, и пряник, но кнут не настоящий, а такой ... аллегорический.