В Доме кино прошли редкие в последнее время показы фильмов молодых петербургских режиссеров. В понедельник событием программы студии "ПиЭФ" ("Первого и экспериментального фильма") Алексея Германа стала короткометражка Тани Деткиной "Сидеть в шкафу". Во вторник был показан фильм Екатерины Харламовой "Memorabilia. Собрание памятных вещей".
С дебютами в городе — катастрофа. За последние годы вспоминаются лишь три полнометражных первых фильма. Но "Рождественская мистерия" Андрея Кравчука и Юрия Феттинга по своему опасливому конформизму казалась делом рук рано поседевшей жертвы еще советской цензуры. Претендующий на фантасмагоричность "Выход" Алексея Карелина не поднимался выше любительского уровня. Третьим же дебютом, незамедлительно — в феврале 2001 года — оказавшимся в программе престижного "Форума" Берлинского фестиваля, был фильм Екатерины Харламовой "Текст, или Апология комментария". Город не успел опомниться от появления этого НЛО, который почтил своей игрой Леонид Мозговой, сокуровский Чехов-Гитлер-Ленин, как госпожа Харламова закончила второй фильм и приступает к съемкам третьего, по "Чайке" Антона Чехова.
У фильмов Тани Деткиной и Екатерины Харламовой общее только одно — то, что их поставили женщины. Это вполне вписывается в конъюнктуру современного мирового кинопроцесса. Но воплотили они два полярно противоположных подхода к кинематографу. "Memorabilia" — расчетливое, интеллектуальное произведение, безвоздушное, напряженно-искусственное. Недаром сайт госпожи Харламовой в Интернете — небывалая роскошь для начинающего режиссера — украшают гравюры Дюрера, отсылки к средневековой мистике и "беседы с Музой" о времени, пространстве и памяти. А сама она описывает фильм в терминологии шахматной партии. От живой материи в фильме, пожалуй, представительствует одна лишь Светлана Свирко в роли актрисы, играющей Офелию, соблазнительно вульгарная, чувственная, неожиданно шекспировская. Есть искушение объяснить взгляд режиссера на мир как на натюрморт, библиотеку, коллекцию ее первой профессией. Госпожа Харламова была юристом, специалистом по недвижимости.
Некий актер, репетирующий Гамлета, тщеславится непроговоренной, скорее всего выдуманной, но внушающей трепет родословной и общается с зазеркальным андрогином. Он принимает предложение усатого Посланца стать знаменем некоей квазимасонской организации и то ли погибает в осколках разбитого зеркала, то ли возносится над миром, распоряжаясь теперь, как демиург, африканской засухой, уровнем рождаемости и продолжительностью жизни Нобелевского лауреата по медицине. После просмотра долго гадаешь, чьим же сыном он был: не иначе как Люцифера.
Хотя "Memorabilia" рискует показаться доморощенным арт-хаусом, чем-то вроде гипотетического фильма Юрия Грымова по сценарию Юрия Арабова, она вписывается в достойную кинотрадицию таких одиноких французских режиссеров, как Рауль Руиз (Raoul Ruiz) или Жак Риветт (Jacques Rivette), также воспринимающих мир как нерасчленимую смесь театра, заговора, шахматной партии и бунта инстинктов одновременно.
"Сидеть в шкафу" госпожи Деткиной гораздо ближе к господствующему пониманию актуальности. "Догматически" нервная камера, "случай из жизни" как сюжет, страсти врасплох, поэтика мокрого асфальта и окаменевших помидоров, засунутых в морозилку слегка маразматической бабушкой. Странная сестра встречает прилетевшего на день из Америки странного брата в кипе. Они становятся невольными свидетелями противной домашней разборки и после семейного ужина дезертируют, уезжая с невнятным поклонником девушки подальше от крика и гама. Но госпожа Деткина обладает даром интриговать зрителя, внушать жадное любопытство: а что было до, а что будет потом? Фильм по напряженности отношений и пространства кажется фрагментом из еще не снятого большого фильма. Режиссер не изгоняет — как бывает с дебютантами — с экрана все непредсказуемое, способное нарушить конструкцию. Напротив, она впускает в фильм ощущение странности бытия: любая мелькнувшая в аэропорту фигура, любой найденный в весеннем лесу сморчок интересны так же, как и герои, отлично сыгранные Марией Аврамковой и Владимиром Белостоцким.
Сторонники фильмов Руиза и "нового реализма" общего языка найти не могут, потому что не могут никогда. Но кинематограф развивается только через сосуществование и соперничество двух отношений к реальности. Фильмы, показанные в Доме кино, внушают надежду, что оба они укоренятся в петербургском кино, всласть подерутся и всколыхнут изрядно заплесневевшую кинематографическую жизнь.
МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ