Простейшая геометрия любви

       В театре имени Ленсовета состоялась премьера спектакля "Маленькая девочка" по пьесе Нины Берберовой в постановке художественного руководителя театра Владислава Пази.

Это заслуженно забытое творение Берберовой было написано в те далекие, не ведающие об акселерации времена, когда здоровые девятнадцатилетние девицы еще могли претендовать на статус маленьких девочек. В основе сюжета — любовный треугольник: муж, жена и эта самая "девочка". Берберова и в собственной личной жизни была мастером подобной геометрии. Тривиальный сюжет отягощен смелым поступком жены: от большого, деятельного ума и необыкновенно развитой духовности эта дама приглашает девочку (неухоженного "подкидыша" местной богемы) пожить вместе, втроем. В итоге обласканная крошка привязывается к доброй тетеньке. Супруг, вяло пометавшись между долгом и чувством, выбирает домашний комфорт, оставив в качестве последней радости жизни привычку смотреть с тоской в окно. А экстравагантная благодетельница, утомившись от собственного благородства, с треском выпроваживает свою юную гостью. Все разочарованы. Причем, герои, в отличие от зрителей — только в конце пьесы.
       Понятно, зачем эта предсказуемая от начала до конца история понадобилась режиссеру: потому что мелодрама. Публика пойдет. На "Король, дама, валет" ходила, романчиком тетки с племянником-приказчиком интересовалась — в спектакле по Набокову на первый план вышла именно пикантно-галантерейная составляющая. И на "Маленькую девочку" пойдет как миленькая. Конец 50-х — начало 60-х, когда Берберова писала свою пьесу, — время "Лолиты". Вероятно, не случайно берберовский господин Сомов — "сниженный", специально адаптированный для мелодрамы вариант Гумберта Гумберта, сдерживающего свою страсть к маленьким девочкам рамками существующего уголовного законодательства.
       Однако, при всей столь нескрываемой потребности театра в народной любви, интонация спектакля все время колеблется на той грани, где явное подобострастие переходит в скрытое высокомерие — "унижение паче гордости". Хотели мелодраму — скушаете и пародию на телесериал. "Для кого стараться, мамочка?" — спрашивал известный персонаж Островского.
       Сцены спектакля состязаются друг с другом в нелепости, а диалоги (которые мог бы спасти тщательно продуманный подтекст) — в бессмысленности. Неправдоподобные характеры, мотивации и оценки, не имея ничего общего с художественным осмыслением непростых бытовых ситуаций, сливаются в единый поток дикой, необузданной фальши. Способ актерской игры пугает — это даже не привычная театральная архаика, это уже какой-то специфический гротеск.
       Главный герой, Сомов, в исполнении Александра Чабана, археолог по профессии, — собственной эмоциональностью и манерой общения с дамами и сам напоминает один из своих экспонатов. Мадам Сомова благодаря Ларисе Луппиан разговаривает исключительно громким полупридушенным шепотом и делает "страшные" глаза. И вообще ведет себя до того неадекватно, что если бы в финале героиню увезли в лечебницу для душевнобольных, никто бы не удивился. А с "маленькой девочки" какой спрос? Маленькая она. Тем более, что играет ее студентка Владислава Пази по имени Лаура Лаури. Юная дебютантка обладает прелестными экстерьерными данными и премило танцует.
       А вот как господин Пази, начинавший в Петербурге качественными, не лишенными эстетских изысков и при этом вполне коммерчески успешными спектаклями, вроде "Дамы с камелиями" и "Самоубийства влюбленных на острове Небесных сетей", дошел до эстетики провинциального "кукольного театра" с живыми (когда-то) актерами — это история, вероятно, не для маленьких девочек.
       МАРИЯ ЛИЛИНА