15 января закончился срок договора о возмещении эксплуатационных расходов, заключенного между Формальным театром и театром-фестивалем "Балтийский дом". Это был единственный документ их связывающий. Таким образом, театр Андрея Могучего, признанный оплот отечественного авангарда, коллектив, собравший за последнее время самые престижные театральные награды от местного "Золотого софита" до "Золотой маски", Гран-при БИТЕФа и Гран-при Эдинбургского фестиваля Fringe, остался без крыши над головой.
В свое время "Балтийский дом" принял к себе на основании распоряжения Комитета по культуре три театра (помимо Формального театра это еще и театр "Фарсы" Виктора Крамера, и Экспериментальная сцена под руководством Анатолия Праудина). Никакого специального законодательного акта, на основании которого один творческий коллектив мог бы спокойно проживать на территории другого нет. Хотя подобного рода соседства встретишь сплошь и рядом.
Именно благодаря театрам-спутникам "Балтийский дом" воспринимается не только как организатор одноименного и престижного фестиваля стран Балтии (остальную часть сезона претерпевая художественное руководство Владимира Тыкке), но и приобрел имидж "продвинутого", динамично развивающегося центра художественной жизни, склонного к смелым эстетическим и административным экспериментам. "Город Солнца", так не без гордости именовало свое детище руководство театра.
Однако, по утверждению Андрея Могучего, постепенно "возникли кардинальные расхождения в понимании сути партнерских отношений и принципов справедливости". Это касается как художественных аспектов (Могучий считает, что художественные критерии не являются определяющими в деятельности "Балтийского дома"), так и административно-финансовых.
"Нельзя вечно брать, надо что-то и отдавать. "Балтийский дом" являлся бесконечным донором для Формального театра", — отвечает Сергей Шуб, директор театра-фестиваля.
"Сначала мы не платили аренду, но вовсе не были иждивенцами, поскольку финансовые средства на собственную деятельность привлекали собственными же силами и не получали ни от государства, ни от театра денег ни на новые постановки, ни на зарплаты. Обременяли мы "Балдом" только тем, что нашли в театре пятьдесят метров бесхозной, никому не нужной до того площади, разгребли там мусор и отремонтировали, и за которую в конце концов все-таки стали платить аренду", — возражает Андрей Могучий.
О том, что мирному сосуществованию пришел конец, Андрей Могучий и Сергей Шуб, при посредничестве Комитета по культуре, договорились еще осенью. Именно тогда противоречия стали непримиримыми. Формальный театр был категорически не согласен с единственным предложенным вариантом развития взаимоотношений с Балдомом: "Ассимиляция с репертуарной системой, узурпация нашей свободы, а соответственно возможность диктовать нам свои условия: финансовые, организационные и, в конце концов, художественные. "Формальный театр" просто не захотел раствориться в "Балтийском доме". Краеугольным камнем длительного вялотекущего конфликта стали принципиально разные взгляды на биографию создания, права собственности и принципы эксплуатации спектакля "Школа для дураков" (который и собрал все вышеперечисленные награды). Андрей Могучий относится к этому произведению как к авторскому, полагая, что именно Формальный театр имеет право определять схему проката спектакля, его имиджевую подачу, ценовую политику на билеты.
В свою очередь Сергей Шуб считает "Школу" рядовым спектаклем "Балтийского дома" и утверждает, что "по вине многочисленных гастролей "Школы" рухнул репертуар театра" — так как с ней уезжают занятые в других спектаклях артисты.
В чем руководители и Формального театра, и "Балтийского дома" сходятся, так это в том, что проблема выходит далеко за рамки частного конфликта. Сергей Шуб говорит о некоем общем кризисе организационно-художественных форм существования русского репертуарного театра вообще и отсутствии легитимности возникновения и умирания театральных коллективов: "Мы все еще живем по моделям, созданным в сталинские времена". И жалуется на то, что на территорию "Балтийского дома" "сгрузили еще три разных театра. Если вернуться в "Балтийский дом", то все участники театров-спутников формально являются артистами театра, где есть художественный руководитель Владимир Тыкке, и все они — солдаты в одном строю".
Еще один нюанс заключается в том, что театр Владимира Тыкке оказывается значительно "равнее других", несравнимо более творчески состоятельных "соседей". А театры, составляющие славу "империи Балтдома", находятся на положении приживалов. Могучий, придя в "Балтийский дом" наивно полагал Формальный театр независимой равноправной организацией. Его иллюзиям суждено было развеяться. "Они для Комитета по культуре — никто", — с болью говорит Сергей Шуб о Формальном театре, — "у них нет официального статуса, нет зарплат". Разумеется, подобное "незаконное сожительство" можно легко разорвать без видимого ущерба для "Балтийского дома".
"Речь идет о системном противоречии между репертуарной и проектной формами существования театра, между авторитарным и демократическим методами руководства, противоречии в вопросе отношения к личности вообще и к личности актера, в частности, противоречии между Системой и Свободой, в конце концов", — к такому выводу пришел Андрей Могучий.
В итоге случился "развод", как лирично именуют этот производственный конфликт обе стороны. Раздела имущества, однако, не произошло. Формальный театр оказался на улице и занят поисками помещения (в чем ему обещал помочь Комитет по культуре). Пока у него нет не только сценической площадки, но и офиса, чтобы хранить свои многочисленные награды. Часть декораций вроде бы принимает на свой склад Александринка по доброй воле и временно. Могучий сейчас ставит для этого театра "Петербург" Белого.
А Сергей Шуб намерен в ближайшее время поставить вопрос о том, чтобы и театры, живущие под крышей "Балдома", получили статус юридического лица и "имели прозрачные экономические отношения с "Балтийским домом".
МАРИЯ ЛИЛИНА