В минувшую субботу в клубе "Манилов" Британский совет устроил литературные чтения с участием молодого английского прозаика Майка Гейла (Mike Gayle). Господин Гейл, начинавший с колонок в глянцевых журналах, сейчас один из самых популярных на родине авторов, его книги неоднократно становились национальными бестселлерами. Две из них — "Моя легендарная девушка" и "Скоро тридцать" готовятся к выходу на русском языке в издательстве "Ред фиш". Вечер прошел без особого ажиотажа: публика благосклонно слушала отрывки из веселых гейловских романов, но запланированная дискуссия и вовсе не состоялась в виду отсутствия желающих дискутировать. Зато МАЙК ГЕЙЛ дал интервью корреспонденту Ъ СТАНИСЛАВУ ЗЕЛЬВЕНСКОМУ.
— Довольны ли вы приемом?
— В принципе, я ничего особенного не ожидал: здесь меня никто не знает. Дома я могу быть сколь угодно известен и популярен, но в странах, где меня еще не переводили, я начинаю с нуля.
— Вы часто ездите с подобными визитами?
— Последние несколько лет — по крайней мере, пару раз в год. Я был в Сингапуре, Германии, Голландии. В Италию скоро собираюсь и в Соединенные Штаты. Так вот, возвращаясь к вашему вопросу: я, на самом деле, был приятно удивлен. Столько народу пришло послушать человека, о котором раньше они совсем ничего не знали. Если бы в Англии субботним вечером выступал русский писатель, было бы сложно собрать такую аудиторию.
— На ваш взгляд, можно ли адекватно воспринимать прозу на слух, есть ли вообще смысл в таких чтениях?
— Мне очень нравится читать для аудитории и слушать других авторов. Я стараюсь передать выражение, интонацию, которую нельзя передать на бумаге. Когда я пишу, я не знаю, что будет звучать в голове у читателя. Здесь же я могу прочесть тексты именно так, как было задумано.
— Насколько ваши истории универсальны, интернациональны? Как вы думаете, велика ли разница между переживаниями 30-летнего британца и 30-летнего русского, например?
— Это трудный вопрос. Я пишу, конечно, с точки зрения англичанина, и мои книги глубоко связаны именно с английской культурой. Это естественно — я не собираюсь за это извиняться. Но вот какая штука: меня перевели уже на 15 или 16 языков, и люди воспринимают все это вне зависимости от культурных различий. В конце концов, это истории о взаимоотношениях: мужчина и женщина, они влюбляются, они расходятся. Это одинаково во всем мире.
— О ваших книгах говорят как о мужском варианте "Дневника Бриджит Джонс". Насколько это соответствует реальности?
— Да, так говорили о "Моей легендарной девушке". Это история о таком невротичном мужчине, у него переживания. Но, конечно, это совсем разные вещи. К тому же "Дневник" — все-таки комедийная книжка от начала до конца, а у меня есть довольно депрессивные моменты. Это не такая легкая литература.
— Но вам это сравнение льстит?
— О, "Дневник Бриджит Джонс" был продан миллионными тиражами. Конечно, если бы мне достались такие тиражи и такие деньги, мне это было бы чрезвычайно приятно.
— Каково вообще быть писателем в Великобритании? Насколько вы ощущаете себя социально значимой фигурой?
— Я не считаю себя особенно важным. К тому же я живу в Бирмингеме, а не в Лондоне. В Лондоне происходит масса всяких литературных вечеринок и приемов, на которые можно ходить и извлекать из этого выгоду. Но в конечном счете это все равно не так здорово, как быть рок-звездой.
— В России вот писатели считаются властителями дум, носителями миссии и так далее. У вас как с этим?
— Конечно, это важная задача. Мне кажется, что в русской литературе, даже в современной, все очень-очень серьезно. И в Германии, например, то же самое. Мне мой немецкий издатель рассказывал, что даже молодые писатели там никогда бы не написали такую книгу, как я — они там тоже пишут о чем-то крайне серьезном. По-моему, должно быть место для разной литературы, в том числе и для популярной. В сущности, серьезная литература — вещь эксклюзивная.