Французские женщины борются

Есть женщины, выбившиеся в высшее кинообщество вопреки мужскому шовинизму — они просто вынуждены были быть талантливее коллег-мужчин: в СССР, например, Кира Муратова, Лариса Шепитько, Динара Асанова. Но в современной Франции женщина-режиссер давно не диковинка. И "женскость" часто используется новым поколением как аргумент в пользу не самого удачного фильма, знак причастности делу освобождения женщин. Завершившийся в минувшую субботу в Доме кино фестиваль женского кино Франции познакомил с режиссерами обоих типов.

       Неподдельный феминистский пафос не исчез, только трансформировался. Тридцать лет назад женщины боролись за свободу тела и интеллекта, за право выбора и голоса. Теперь — за право быть некрасивыми. Изысканная Сандрин Киберлейн (Sandrine Kiberlaine) искренне обрадовалась, когда Летиция Массон (Laetitia Masson) в фильме Love Me сломала ее привычный секси-имидж и преобразила в страшноватое анемичное существо со склонностью к обморокам и амнезией, в кожаном пальто поверх нижнего белья. Для полного счастья — у девушки растроение личности, и психоаналитику приходится с пистолетом в руках собирать по закоулкам подсознания ее ипостаси. Все бы ничего, да сходит она с ума по существу, безумия явно недостойному: стареющему козлу-рокеру, без самоиронии — и тем убийственнее для себя самого — сыгранному попсовым слонопотамом Джонни Холлидеем (Johnny Halliday).
       Любовь, из-за которой странная девчонка блуждает по призрачному Мемфису — вариант побега от скуки французской повседневности. Героиня "Секрета" (Le secret) Виржини Вагон (Virginie Vagon), торгующая энциклопедиями вразнос и отчаявшаяся пробудить былой пыл в постылом муже, отдается клиенту, пластичному афроамериканскому самцу, после свиданий с которым напоминает отбивную котлету. В "Последнем танго в Париже" такая связь не могла не завершиться смертью. В "Секрете" — возвращением блудной жены на круги своя.
       Существует ужасно некорректное, пренебрежительное определение произведения, созданного женщиной: "рукоделие". Режиссер, дескать, вывязывает петельки истории, интересной лишь таким же "кумушкам", как и она. Признаем тогда существование и "мужского рукоделия" — бесконечные мордобои с пальбой: точно такие же петельки, интересные только инфантильным мужикам, и все станет на свои места, определение утратит оскорбительный смысл. Образец "рукоделия" — "Я хочу есть" (J'ai faim) Флоранс Кентен (Florence Kintin), так сказать, комедия на тему похудания и лучших способов отравить жизнь худощавым блондинкам-разлучницам.
       Только Катрин Корсини (Catherine Corsini) в "Репетиции" (La repetition) спасает честь феминизма: она смотрит на героинь без снисходительности, не как на женщин, а как на людей. Две подруги, актриса и врач, в юности мечтавшая о театре, встречаются после 10-летнего перерыва. Неудачница вторгается в жизнь подруги, врет, путается, ломает свою жизнь, пытается подтолкнуть чужую карьеру. То ли хочет компенсировать свою несостоявшуюся биографию, то ли неумело влюблена, то ли ненавидит и хочет убить. За два часа все возможные объяснения отыграны по полной, но загадка остается нерешенной. А грех большинства французских режиссеров-женщин именно в том, что их мир загадочности лишен.
       МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ